Новый год в стиле хюгге - Алена Занковец

Небольшой дворик, зажатый офисными зданиями. Снуют люди, кто-то стоит с большой клетчатой сумкой, грузчики тащат на тележке какие-то картонные коробки.

Вся парковка занята, машины подпирают друг друга. Кир кое-как втискивается между двумя легковушками, заползает на бордюр передним колесом – как раз тем, возле которого сижу я.

Кое-как выбираюсь из машины. Семеню за Киром.

– Так… Следующий вопрос. Кем ты работаешь?

– Сейчас узнаешь.

Грузчиком? Охранником? Точно не офисным клерком.

Заходим в здание через заднюю дверь, плутаем по коридорам, то спускаемся, то поднимаемся. Кир идет первым, распахивает дверь – и я жмурюсь от яркого электрического света. Он отражается от белой глянцевой плитки пола, огромных зеркал. Пахнет дорогим парфюмом. В вазочке на журнальном столике стоят живые белые лилии – мои любимые цветы.

Женщина-администратор за стойкой лучезарно улыбается Киру, а меня будто не замечает, чему я рада: девушка в зеркале в длинной дутой куртке, уггах и шапочке с перышками пугает даже меня саму. В этой одежде я собиралась сидеть в засаде на морозе, а не кататься по разным красивым местам.

– Жди меня здесь, после встречи позову, – командует Кир и, не дожидаясь ответа, скрывается за дверью с табличкой «Гардеробная».

Сажусь на белый кожаный диван для посетителей. Под уггами почти сразу начинает расползаться грязная лужица. У входа – бахилы, сразу не заметила, а теперь, если за ними пойду, только больше следов оставлю.

Стягиваю шапочку, расстегиваю куртку. От шерстяного свитера чешется горло, но, стиснув зубы, терплю. Если еще и чесаться начну, меня вообще черт знает за кого примут.

Так, и где я оказалась? Исследую стену в поисках опознавательных знаков, пока не натыкаюсь на вывеску над стойкой администратора: Салон красоты «Белая лилия».

Кем Кир может работать в салоне красоты? Какие у него вообще есть навыки, кроме охоты, дрессировки собак и доведения меня до белого каления?

Когда мы начали встречаться, его работа стала для меня настоящим испытанием. Он уходил в лес на сутки, иногда несколько. Я чувствовала себя щенком, который, поскуливая, дожидается своего хозяина, – и мне не было стыдно. Я впервые нуждалась в человеке настолько остро – болезненное, но такое светлое чувство!

В те дни, когда Кир был на охоте, домой меня по-прежнему провожал Саня. Мы всё так же заходили в магазин за мороженым, но больше это не доставляло мне удовольствия. Я просто коротала время, дожидаясь, когда снова увижу Кира.

Между нами еще толком ничего не происходило: только проникновенные взгляды, объятия в полутьме лестничной клетки, нежные, почти невинные, поцелуи при расставании – но казалось, в них было больше чувственности, чем в прикосновении обнаженных тел.

Однажды он согревал меня в подъезде, кутая в свою куртку, как котенка. Я прижалась щекой к его колючему вязаному свитеру, слушала, как громко бьется его сердце, и улыбалась, улыбалась…

Так сложно было носить эти чувства в себе, что я стала писать стихи. К счастью, они не сохранились.

Казалось, наши отношения развиваются невыносимо медленно.

И вот настал мой день рождения: в шесть утра мне исполнилось восемнадцать. Кир весь день на охоте – вместе с отцом сопровождал группу туристов, там даже мобильной связи не было. Я принимала поздравления, радовалась подаркам и… ждала Кира. Видела его в каждом прохожем на улице, слышала в каждом голосе.

Девять вечера. Звонок. Выхожу из квартиры – и тотчас же оказываюсь в его объятьях. Он гладко выбрит, еще пахнет гелем для душа, дыхание сбито – бежал. Кир тянет меня за руку, а я вижу кино в голове: как он после охоты спешил домой, как скидывал на ходу тяжелые охотничьи сапоги, стягивал куртку цвета хаки, наскоро брился – вон, порез на подбородке – чтобы поскорее меня увидеть, и от этого волнительно тянет в животе.

Он ведет меня на каток. Поздний вечер, фиолетовые сумерки, звездочки фонарей по периметру площадки. Людей мало, а вскоре мы и вовсе остаемся одни.

Кир дарит мне коньки, белые с голубым витиеватым узором. Заранее наточил – они отлично скользят по льду, исчерченному дорожками от лезвий.

Кир крепко стоит на коньках, хотя опыта у него толком нет, только в детстве играл в хоккей. Но он постоянно куда-то мчится, пытается делать пируэты, врезается в ограждение, отталкивается от него и мчится на меня – я пищу от страха и восторга, когда он хватает меня в охапку и кружит.

Потом, когда заметно темнеет, Кир вытаскивает из-под скамейки ледяную бутылку шампанского, вскрывает ее – половина содержимого выливается пеной. Мы пьем из горла, мне радостно, я счастлива.

Наш первый настоящий поцелуй происходит там же, на катке – спонтанный, даже Кир его не планировал, иначе бы отставил бутылку и обнимал меня обеими руками. Я чувствую сладость шампанского на его губах, вдыхаю его запах и вся словно звеню от ощущений. Целоваться с Киром так вкусно, так приятно, так горячо! Я хочу еще, еще больше…

Коньки выскальзывают из-под меня, я едва не падаю – Кир удерживает.

– Пойдем, я знаю, где мы можем согреться, – его голос звучит иначе, он словно стал глуше и еще сильнее во мне отзывается.

Я следую за ним. Все равно куда – я полностью ему доверяю. В тот момент я уверена, что ему можно доверить свою жизнь. Что он – моя судьба.

Кир закладывает два пальца в рот, заливисто свистит, и возле нас останавливается частник. Кир диктует ему адрес, это где-то за городом.

– Здесь недалеко, – говорит Кир и, не обращая внимания на водителя, притягивает меня к себе.

– Здесь недалеко.

Женский голос приводит меня в чувства. Из-за этого совпадения в словах я возвращаюсь из сумеречной машины в сияющий зал салона с ощущением, что падаю в кроличью нору. И это еще до того, как осознаю, кому принадлежит голос.

Я вжимаюсь в спинку дивана, пытаюсь прикрыться волосами, мимикрирую. Смотрю прямо перед собой, но боковое зрение все равно улавливает движение стремительной волевой фигуры. Вся она источает шик и власть.

Зарина! Идет по коридору, с кем-то разговаривая по телефону.

Что?.. Что она тут делает?!

Поспешно, но в то же время как можно плавнее, чтобы не привлекать внимания, я встаю с диванчика и подхожу к стойке администратора – теперь стою к Зарине спиной. Перекидываю через плечо волосы на грудь, чтобы от меня исходило как можно меньше света. Я бы мечтала слиться с этой деревянной стойкой.

Все мои затаенные страхи, которые, казалось, зацементировал слой достижений и побед, разом выбрались наружу. Никто в этом городе не