Огневица - Анита Феверс

какое-то время полюбовалась красивым мужчиной, потом поднялась из-за стола и запахнула куртку.

– Ты куда? Я с тобой! – обеспокоенно привстала Бояна, но Итрида жестом остановила ее.

– Не надо. Я на улицу, подышу немного и вернусь. Лучше возьми мне еще пива. И пирог с вареньем.

– И как в тебя столько сластей влезает? – буркнула Бояна, но послушно замахала разносчице.

Итрида пробралась к выходу, умудрившись ни с кем не столкнуться, пропустила стайку раскрасневшихся юнцов, спешащих отведать горячительного, пока родители не хватились, и вышла на улицу. Прохладный ночной ветерок приятно охладил разгоряченное лицо. Прислонившись плечом к резной балке, бродяжница задышала глубоко и ровно, наполняя грудь этой прохладой.

Вдруг ее взгляд упал на тень, размазанную по забору возле одной из распахнутых створок ворот. Тень шевельнулась, и бродяжница всмотрелась внимательнее.

Показалось?

Люди входили и выходили, гомонили и всплескивали руками, делились новостями, обсуждали цены на зерно и скотину, жаловались на мужей, жен и детей – ничего нового и ничего необычного. Все выглядело так мирно, что Итрида почти убедила себя, что ей таки почудилось. Но она все равно успела прижать ногти к запястью и прочертить ими четыре ярко-красные полосы. Девушка по морщилась и одернула рукава, скрывая царапины. А когда подняла голову, то увидела его.

Он чуть выдвинулся из теней – высокая нескладная фигура с длинными, безвольно повисшими вдоль тела руками. Тень не отпустила его до конца, и Итриде привиделось, что за его спиной вытянулся тяжелый темный плащ, доходящий почти до земли. Тела было не различить из-за бесформенной одежды. Незнакомец пошевелился, по его наряду скользнули блики и высветили нечто похожее на перья.

Сначала Итрида решила, что на его лицо надвинут капюшон. Но, присмотревшись, почувствовала, как по спине стекает холодок. Вместо лица на нее смотрела маска – черная, блестящая, словно облитая маслом, с крючковатым, загнутым книзу клювом. В прорезях маски что-то сверкнуло, и блеск этот показался неживым. Совладав с первым испугом, Итрида разозлилась: празднества ряженых давно прошли, чтобы бродить таким страховидлом. Хотя, чего хотел, незнакомец добился: ей сделалось не по себе. Итрида собралась было окрикнуть странного ряженого, но тут клюв приоткрылся, мелькнул красный язык и раздался хриплый, похожий на карканье голос:

– Что ты здесь делаешь, Пылающая? Тебя послали проверить меня?

– Ты кто такой? – крикнула бродяжница.

Кое-кто из торопящихся в «Ладью» гостей недоуменно глянул на нее, но Итрида не обратила на них внимания. Она с брезгливым любопытством рассматривала существо из теней. Ряженый искусно прятался возле ворот: стоило кому-то скользнуть по нему взглядом, как он застывал, пропадая из виду, хотя стоял всего в нескольких шагах от прохожих. В миг, когда Итрида осознала, что человеком ряженый не был, холодок страха вернулся и вцепился в загривок острыми когтями.

Незнакомец в маске ворона снова подался вперед.

– Ты пахнешь огнем, но не знаешь, кто я? Любопытно…

Итрида повела плечами и сжала рукоять кинжала. Не отводя взгляда от ряженого, она стала спускаться по ступеням.

– Ты не ответил на вопрос.

На Итриду оборачивались уже многие, кое-кто и пальцем у виска крутил. Она пошла еще быстрее, но все равно не успела: лунный свет блеснул на острых треугольных зубах, красный язык свернулся узелком, и существо прошипело:

– Уверен, Госпоже будет интересно узнать о тебе. Жди скорой встречи, Пылающая. Ну а пока – наслаждайся зрелищем.

И существо целиком скрылось в тени.

Итрида преодолела весь двор за один удар сердца. Но, уже протягивая руку в темноту, она знала, что ничего там не нащупает. Ряженый исчез.

С трудом обретенный покой рассыпался колючими осколками, и Итрида, грязно выругавшись, вернулась в корчму. Тревога и боль тут же напомнили о себе. Все вокруг словно покрыли черные изломанные линии, похожие на корявые ветви, и там, среди этих ветвей, пошевелился силуэт, окрашенный в цвета ночи и огня. Итрида вцепилась в край стола и прикусила щеку изнутри. Бояна обеспокоенно смотрела на нее, но уже ни о чем не спрашивала. По корчме пронесся сквозняк, и многочисленные серебристые палочки ловцов ветра запели на разные голоса, задетые его стремительным полетом. Бродяжники повернулись к двери и увидели знакомый силуэт, застывший на мгновение, прежде чем шагнуть вперед и смешаться с разномастной толпой.

– Шо это на нем лица нет? – протянул Храбр, удивленно подняв брови.

Итрида глянула на приближающегося к ним шехха и нахмурилась. Храбр был прав: привычная лоснящаяся уверенностью улыбка Даромира не угадывалась даже в его синих глазах.

– Похоже, новой крале Дара не угодили его умения, – криво усмехнулась Бояна.

– Как бы нам ее обида не вышла боком, – Итрида следила за шеххом и хмурилась все сильнее.

Он был бледен; на узком лице подсыхали коричневые разводы, слишком похожие на кровь. Но двигался шехх по-прежнему легко – что ж, по крайней мере ему ничего не сломали.

Дар допетлял до стола, где разместились бродяжники, и рухнул на лавку. Сгорбился и запустил обе руки в темную волнистую гриву.

– Эй, – Итрида тронула его за плечо.

Шехх вскинулся, но, увидев, что это всего лишь она, снова сгорбил плечи, зарываясь длинными пальцами в волосы.

– Что случилось? В постели вместо пани навью тварь повстречал?

– Хуже, – простонал Дар, сжимая пальцы так сильно, что Итрида испугалась, как бы он себе клок волос не отхватил. – Навьи хоть просто жрут, а люди гадят так, что нежити и не снилось! Будь проклят тот миг, когда я встретил эту белокожую гадюку!

– Уже интересно, – Бояна подалась вперед, поставив локти на стол и положив подбородок на ладони. Она старательно прятала ехидную ухмылку, с преувеличенным вниманием слушая стенания Дара.

– Может, все-таки скажешь толком, шо случилось? – примирительно прогудел Храбр.

И Даромир рассказал.

Когда они с Каженой вдоволь натешились друг другом, Даромир собрался сбежать, как привык. Но девица уболтала его задержаться: мол, засовы на двери крепки, а без разрешения ни одна собака к ней не посмеет заглянуть. Почему бы не вздремнуть, а затем не повторить приятное общение? И Даромир послушал ее, развесил уши, как сопливый щенок, – а может, всему виной сладко пахнущие дорогими притираниями простыни, истома во всем теле и любовь шехха к красивым женщинам? В общем, он и в самом деле задремал.

Проснулся шехх от страшного грохота, ворвавшегося в полумрак покоев Кажены, словно удар топора рассерженного Перкунаса по наковальне Небесной Кузницы…

– Так уж и самого Перкунаса? – фыркнула в кулачок Бояна. Даромир только зло зыркнул на нее и продолжил.

Оказалось, что племянник Вышаты Казимир Кожемяка нежданно-негаданно явился в гости на день раньше срока и ему тут же донесли, что двоюродная сестрица ведет