Мир совкового периода. Четвертая масть - Игорь Черемис

в ближайшее время я окажусь буквально под микроскопом. Но пауза затягивалась, и я подумал, что надо о чем-то спросить самому – например, о том, сколько дней он планирует пробыть в Москве. Но Александр Васильевич успел первым.

– Кстати, а что это за картинки в прихожей развешаны? И почему у нас в квартире новая дверь?

Во время завтрака он ни словом не дал понять, что заметил перемены в интерьере квартиры. И я оказался на распутье – либо признаваться в чем-то, либо всё отрицать и требовать, чтобы ко мне пустили Аллу с бабушкой. Втроем мы бы точно отбились от самых неудобных вопросов. Но такое требование Александр Васильевич мог расценить как слабость, а этого я не собирался допускать.

Я мысленно вздохнул и призвал на помощь всех известных мне богов.

– У нас тут стреляли, – сказал я как можно более равнодушным тоном. – Заявился один деятель, с пистолетом, палить начал во все стороны… дверь под замену, дырки от пуль я цементом замазал, а сверху мы эти картинки повесили. Осенью думали полностью обои переклеить.

Пока я это произносил, глаза отца делались всё круглее и круглее, а под конец моей речи брови оказались где-то под прической.

– Эм… – наконец выдавил он из себя. – Эм?

– Что? – невинно поинтересовался я.

– Кто... кто стрелял? – хрипло спросил Александр Васильевич.

Я прикинул вариант – и решил сдать Аллу с потрохами. Всё равно ей за это ничего не будет – да и вины за ней, если разобраться, никакой нет.

– Помните историю про Одиссея и его возвращение домой? – спросил я.

– При чём тут это? – с него можно было рисовать аллегорию недоумения.

– При том, что один из парней, с которым когда-то дружила Алла, оказался мелким и подленьким гаденышем, – объяснил я. – Когда они расстались, он начал ей мстить, приходил к тем, с кем она знакомилась, и предупреждал – мол, это моя девушка, а не поймешь – ноги-руки переломаю. Сейчас он в армии долг родине отдает, но нашлись продолжатели его дела... вот с ними и пришлось разбираться по-взрослому. А потом один из них сюда заявился – стащил у отца наградной пистолет и открыл пальбу. Хорошо, сосед помог, Алексей...

– Лёшка?

– Да, он ему по затылку доской приложил, тот и лег отдохнуть, – уточнил я.

Про световуху я решил пока не упоминать. Всему своё время.

– Дела... – он заметно осунулся и потерял тот задор, с которым шел на разговор со мной.

Ну и никаких предпосылок к тому, что он кинется на меня с кулаками, я тоже уже не видел.

– И что потом было?

– Да ничего особого. Этот стрелок, кажется, сейчас в СИЗО, суда ждет. Остальные двое затаились, но я им раньше показал, что настроен серьезно, – про Стаса я тоже решил не рассказывать. – Теперь до глубокой осени можно расслабиться, пока тот парень из армии не вернется... думаю, с ним тоже придется что-то делать, вряд ли он сам по себе успокоится. Так что обои переклеить успею, но в августе.

Шутка получилась так себе, и Александр Васильевич даже не улыбнулся.

– Ясно... – повторился он. – Да уж, выпустил я Алку, выпустил... с этой работой. А машина у тебя откуда? Родители купили?

– Нет, сам. Знакомый предложил, дешево совсем, я и взял. Водить умею, чинить тоже, да и она на ходу... права есть... с гаражом пока непонятно, но до осени время есть, тогда и буду думать.

– Так... – он посмотрел в окно, которое перегораживала крона какого-то тополя. – Понятно, что ничего не понятно. То есть с этими ребятами пока никаких... ну... проблем не будет?

– Думаю, да, – ответил я. –