Одиночный выстрел - Бегунова Алла Игоревна

– Уходим? – вдруг предложила Павличенко.

– Да, – согласилась с ней Софья.

Они покинули здание оперного театра, блиставшее огнями, и быстро пошли по темной аллее к морю. На летней эстраде Приморского бульвара духовой оркестр наигрывал бодрые военные марши. Звонкое пение труб, громкие удары барабанов разносились над берегом. На глади бухты под синим куполом небес отчетливо виднелись силуэты боевых кораблей Черноморского флота: старинный крейсер «Коминтерн», переоборудованный под минный заградитель, эсминцы «Шаумян», «Бойкий» и «Безупречный», канонерские лодки «Красная Абхазия», «Красная Грузия», «Красная Армения». Их стальные корпуса, мачты, трубы, орудийные башни с длинными стволами лучше всего свидетельствовали о готовности отразить любой вражеский удар.

На эстраду вышел хор ветеранов Гражданской войны. Это были еще совсем не старые люди, одетые в одинаковые пиджаки и белые рубашки. По знаку хормейстера они дружно грянули а капелла первую песню из своего обычного репертуара: «Дан приказ ему на запад, ей – в другую сторону…» В толпе, собравшейся на Приморском бульваре, многие им подпевали. Борис Чопак взял Людмилу за руку и заговорил о том, что через месяц он получит диплом врача-хирурга и сразу поступит во фронтовой госпиталь. Ей он предлагал окончить ускоренные курсы медсестер при их мединституте и пойти на фронт вместе с ним…

У дверей военкомата Водно-транспортного района города Одессы утром собиралась большая очередь мужчин, и молодых, и не очень молодых. Согласно мобилизации, объявленной 23 июня 1941 года, на службу призывали военнообязанных четырнадцати возрастов, от 1905 до 1918 года рождения. Людмила, родившаяся в 1916‑м, под призыв попадала. Она пришла в военкомат нарядно одетой: в новом крепдешиновом платье, в туфлях на высоких каблуках, с ярким маникюром. Усталый военком с двумя майорскими «шпалами» на петлицах взглянул на нее немного удивленно:

– Медицинские кадры будем призывать через два дня.

– Я не медик, – ответила она. – Я снайпер.

– Такой военно-учетной специальности в наших списках нет.

– Не может этого быть. На финской войне снайперы отличились.

– Говорю вам, такой специальности нет.

– Специальности нет, а диплом есть!

Она положила на стол перед ним паспорт и свидетельство об окончании Снайперской школы, отпечатанное на плотной мелованной бумаге. Близоруко сощурившись, военком взял его, внимательно прочитал и сказал:

– Приходите завтра. Я выясню.

На следующий день Людмила явилась к военкомату рано утром и все равно увидела перед его дверями человек пятьдесят. Она терпеливо дождалась своей очереди и вошла. Военком ее узнал.

– Значит, вы и есть снайпер? – спросил он как-то недоверчиво.

– Да, – ответила Люда.

– Война – совсем не женское дело, товарищ Павличенко. Вы должны хорошо подумать. Посоветоваться с кем-нибудь. Например, с мужем…

Военком уже листал ее паспорт и внимательно рассматривал штамп о прописке, штамп ЗАГСа, запись о наличии детей.

– Я посоветовалась, – сообщила ему Людмила.

– И что сказал вам муж?

– Он не возражает.

Военком покачал головой, но больше ее не расспрашивал, а придвинул к себе какой-то чистый бланк и стал его заполнять. Если о женщинах-добровольцах в последней директиве ничего не говорилось, то специальность «снайпер» там уже называли в числе требующихся войскам. В соответствии с приказом № 04/401, утвержденным 5 апреля 1941 года, в каждой роте стрелкового полка следовало иметь двух снайперов. Между тем Людмила Михайловна Павличенко была единственной из явившихся в военкомат 23 и 24 июня, кто смог доказать майору таковую свою квалификацию и настаивал на немедленной отправке в действующую армию…

Глава третья. Первая пуля

Под равномерный перестук колес за окном вагона проплывали пейзажи Северного Причерноморья: равнинные пространства почти без взгорий и лесов. Бескрайние поля, засеянные пшеницей, чередовались с плантациями подсолнечника и кукурузы, грядки сахарной свеклы – со шпалерами виноградников.

Поезд с маршевыми ротами новобранцев, ускоренно подготовленных в 136‑м запасном стрелковом полку, шел из Одессы через железнодорожные станции Аккерман и Сарата к районному городу Арциз. До войны конечным пунктом этого маршрута являлся Измаил. Однако к середине июля 1941 года 25‑я Чапаевская стрелковая дивизия оставила его, как и другие населенные пункты прежней своей дислокации: Кагул, Ренни, Килию, Болград. На территорию Молдавии вторглась румынская Четвертая армия под командованием генерала Чуперкэ. Наши с боями стали отходить к реке Днестр и пока закрепились на рубеже город Арциз – село Татарбунары. Туда и везли сейчас пополнение, оружие, боеприпасы, продовольствие.

Дорога была недлинная: от Одессы на юго-запад к Арцизу всего 160 километров. Но поезд часто останавливался, пропуская встречные составы. Они двигались в глубь страны. За первые две недели июля из Молдавии, теперь захваченной врагом, удалось вывезти около трехсот тысяч жителей и более четырех тысяч вагонов, нагруженных ценным заводским оборудованием и всевозможными стратегическими запасами.

Призывники ехали воевать с некоторым комфортом. Вместо теплушек им предоставили плацкартные вагоны, правда, набитые под завязку. Но солдаты галантно уступили нижнюю полку бойцу-снайперу Павличенко. Положив голову на туго набитый ранец и свернутую шинель, Людмила задремала. В ее отрывочных сновидениях всплывали события последних дней.

Очень нелегко пришлось студентке Киевского университета в 136‑м запасном полку. Труды и тяготы армейской жизни мало общего имели с ее мечтами о подвигах во славу Отечества. Но надо было терпеть. Подъем в шесть часов утра, физзарядка, завтрак с перловой кашей, затем – занятия на плацу: то строевая подготовка, то приемы штыкового боя. Имелись еще и спортивные упражнения: бег с препятствиями и без них, прыжки в длину и в высоту, метание гранаты, подтягивания на турнике, отжимания от пола. Кроме того, учили призывников и теории: Боевой устав пехоты 1936 года и политчас с разъяснением решений XVIII съезда ВКП(б), Майского пленума ВКП(б), последних речей товарищей Сталина и Молотова.

Чуть легче стало Людмиле после первых уроков стрелковой подготовки. Магазинную винтовку Мосина и самозарядную винтовку Токарева она знала, как свои пять пальцев, и на глазах у изумленных мужиков за несколько минут разобрала и собрала их затворы, вытащила магазины с патронами, вывинтила и достала шомполы, показала, как чистить ими стволы. А уж стрельба из ружья (каждому призывнику полагалось израсходовать восемь патронов) и вовсе вознесла авторитет Павличенко на небывалую высоту. Те, кто подсмеивался над ней, и те, кто, бывало, приставал с ухаживаниями, сразу успокоились, а может быть, даже испугались: эта милая девушка в случае обиды пристрелит любого и не задумается.

Присягу новобранцы, как правило, принимали через месяц, в конце «Курса молодого бойца». Но обстановка на Южном фронте, как и повсюду у западных границ Советского Союза, складывалась трудная. Рабоче-Крестьянская Красная Армия под ударами численно превосходящего ее противника отступала и несла большие потери. Командующий Одесским военным округом генерал Чибисов приказал собирать и отправлять на передний край резервы. Потому в 136‑м запасном полку провели церемонию торжественного принятия присяги на неделю раньше срока.

После присяги красноармейцам вечером того же дня предоставили увольнение в город на четыре часа: попрощаться с родными и близкими. Людмила отправилась на Греческую улицу в гости к семейству Чопак.

Приняли ее, как всегда, радушно и пригласили к ужину. Он состоял из овощного салата, жареной картошки и рыбы кефали. После безвкусной казенной еды это угощение было Людмиле в радость. Будучи одетой в форменную гимнастерку цвета хаки, подпоясанную коричневым ремнем, она оказалась в центре внимания. Однако разговор, который возник за столом, вскоре стал походить на дискуссию. Как ни странно, ей пришлось защищаться.