Саван для блудниц - Анна Данилова

«Идиотка», – снова подумала про нее Юля и слабо помахала ей в ответ: она действительно увидела светлую фигурку в окне дома на втором этаже.

– Уже уходите? – услышала она голос прямо над ухом и испуганно шарахнулась в сторону.

Рядом стоял Зверев с виноватым лицом; он заметно посерьезнел, а глаза глядели прямо-таки жалобно.

– Вы обиделись на меня… Я понимаю. Простите песика и почешите его за ушами… – Он склонил голову, словно ожидая, когда она и в самом деле почешет его…

– Знаете что, я сама виновата… спровоцировала… У меня нет ни малейшего желания ссориться с вами, тем более…

– … тем более что мы и подружиться-то еще не успели. Так вы теперь не зайдете ко мне?

И тут они услышали крик, душераздирающий женский крик. Он доносился как раз со стороны подъезда, в который Юле предстояло сейчас войти, чтобы подняться к Белотеловой. Зверев кинулся туда, Юля – следом.

Там, на лестничной площадке между первым и вторым этажом, лежала в расползающейся прямо на глазах луже крови женщина в черных кожаных брюках и блузке; черные волосы ее, собранные в высокий хвост, уже успели напитаться кровью, которая сочилась из раны на виске; оранжевая помада на губах несчастной смотрелась теперь так нелепо…

– Агент по недвижимости… – почти хором произнесли Юля и ее спутник и в. удивлении уставились друг на друга.

– Белотелова… Лариса… – Юля бросилась наверх, предчувствуя недоброе. Ведь после такого крика Лариса могла выбежать или приоткрыть дверь, тем более что она ждала прихода Юли, и этот крик мог бы принадлежать и ей.

Единственная дверь на площадке второго этажа была распахнута, и прямо на пороге лежала Лариса с большим кровавым пятном на белом шелковом халате.

Она была еще жива, когда Юля, приподняв ее голову, приложилась ухом к тому месту, где должно было биться сердце. Оно хоть и слабо, но билось…

Зверев между тем бросился в квартиру, пытаясь увидеть убегающего преступника; тот мог уйти только из квартиры Ларисы, поскольку через дверь подъезда никто не выбегал.

– Вызовите «Скорую» и милицию! – крикнула, продолжая поддерживать голову побледневшей Ларисы, Юля и мысленно попыталась представить себе, что же тут произошло и куда мог скрыться убийца. Слишком быстро все было сработано, слишком неожиданно…

– Игорь, надо обойти друзей-знакомых Льдова, а Надя тем временем займется результатами его вскрытия… Предстоит работа, а потому прекрати названивать Земцовой, успокойся и возьми себя в руки…

Крымов отчитывал Шубина в своем кабинете, как мальчишку. Понятное дело, что он не имел права этого делать, поскольку примерно ту же самую фразу мог бы сказать и сам Шубин в отношении Крымова: тот тоже маялся из-за того, что Земцова исчезла в неизвестном направлении, никого не предупредив, и тоже, видимо, по-своему томился без нее. «Привык, наверное», – подумал Шубин, вставая со своего места, и, вместо того чтобы вмазать Крымову по его красивой физиономии, лишь хмыкнул и направился к двери, нервно сжимая в руке листок со списком ближайшего окружения Льдова. Ему ничего не стоило устроить скандал и бросить ко всем чертям и Крымова с его агентством и насмешками по поводу влюбленности Шубина в Земцову, да и саму Земцову, так жестоко поступившую с ним, отвергнув его в тот самый момент, когда он считал ее уже почти женой. Но Шубин не делал этого из чувства меры. Он считал, что даже у негативных чувств должна быть своя мера. И даже злиться на Крымова надо тоже в меру, не унижаясь и не выказывая до конца своей боли. А что уж говорить о любви к женщине…

Исчезнуть, уехать из города, чтобы обо всем забыть, – это ли не бегство от самого себя, это ли не демонстрация своей слабости? Тем более что внутреннее чувство подсказывало ему, что Юля к нему еще вернется. Просто для того, чтобы понять, что же на самом деле происходит вокруг нее и с ней, ей потребуется какое-то время. И Шубин ей это самое время дал. Как дал и Крымову, простив этот начальственный (а не дружеский) тон, с которым тот позволил себе обращаться с ним. Выдержка, в первую очередь выдержка…

С этой мыслью он миролюбиво (как если бы это происходило год-полтора назад, когда отношения между всеми в агентстве были еще не испорченными) подмигнул восседающей за столом в приемной королеве Щукиной и вышел на солнечную, золотистую улицу…

Первым в списке стоял Виктор Кравцов. Он жил возле стадиона «Динамо», на Радищевской улице, имелся у него и телефон.

– Здравствуйте, мне бы Виктора Кравцова.

– Слушаю. – Голос недовольный, с хрипотцой.

– Моя фамилия Шубин. Я занимаюсь делом об убийстве Льдова. Мне необходимо с вами встретиться. Можем у вас дома, а можем на нейтральной территории, как вам будет угодно.

Кравцов, по-видимому не привыкший, чтобы к нему обращались на «вы», сказал, что может прямо сейчас выйти к главному входу на стадион, там есть небольшое летнее кафе, где можно спокойно поговорить. На том и порешили.

Игорь быстро нашел это кафе, сел в тени за столик под белым полотняным колокольчиком навеса и попросил обкуренную донельзя официанточку в красных туфлях-лодочках и каком-то светлом прозрачном ба-лахончике принести ему кофе.

Он не сразу понял, что высокий, худощавый, стильно одетый молодой человек в широких клетчатых брюках, белой рубашке и бархатной жилетке и есть тот, кого он ждал. Он предполагал увидеть перед собой долговязое, нескладное прыщавое существо в помятой и несвежей футболке с американизированной надписью на груди «Fuck you are all», в потертых серых джинсах и бейсболке – общий прикид всех подростков города. А тут вдруг кричащий дорогой жилеткой индивидуализм, подчиняющий окружающее общество клетчатыми шикарными итальянскими брюками (Шубин видел такие на прошлой неделе в магазине «Патрон» и еще подивился их стоимости) и горьковатым ароматом дорогого парфюма. «Вот тебе и девятиклассник» – подумал Игорь, когда понял, что подошедший к его столику парень, уверенно представившийся оиктором Кравцовым, и есть лучший друг покойного Вадима Льдова.

– Как вы догадались, что это я? – спросил Шубин, хотя ответ знал заранее. Просто ему хотелось услыщать голос парня, и уже по той интонации, с которой Кравцов сейчас скажет ему, что во всем кафе только один посетитель и кем же ему еще быть, как не Шубиным, он бы уже смог определить, в каком ключе вести беседу, как себя с ним вести: на равных или немного поиграть с Виктором в поддавки?

– А я и не догадывался, – окидывая Шубина ироничным и насмешливым взглядом, спокойно произнес Кравцов. – Просто сказал, и все. А вы откуда?

– Из частного сыскного агентства Крымова, может, слыхал?

– Слыхал. Вас наняли родители Вадима?

– Да. Если позволишь, я буду с тобой на «ты».

– Валяйте. Но учтите, что я буду только отвечать на вопросы, на искреннюю беседу не рассчитывайте. Я вас совсем не знаю, не верю ни вам, ни милиции, но, с другой стороны, мне чертовски хочется, чтобы убийц Вадьки нашли… Он был хорошим парнем, его в нашем классе все любили. Это он сделал из меня человека, научил жить, ходить в бассейн, носить нормальную одежду, целоваться с девчонками, решать задачки по физике и алгебре, чистить по утрам зубы, разбираться в одеколонах и играть в теннис… Он был моим лучшим другом, и лишь с ним я стал понимать, что меня окружают не только подлецы и негодяи, но и нормальные парни…

– Вадима могли убить из-за денег?

– Не знаю, за что его. могли убить, но убили… У него было много девчонок, он ходил с ними на дискотеки, отбивал у парней… Он выглядел куда старше своих лет, впрочем, как и я, и убить могли уже только за это. Что касается разборок, связанных с деньгами, то навряд ли – у Льдова была «крыша».

Отцовская. Группировка Глухаря. Все об этом знали, а потому никто никогда на него не наезжал. Да и не за что было. Он жил в свое удовольствие и никого не трогал. А зависть… Она всегда была, есть и будет, сами знаете. Мне вот тоже завидуют уже за то, что у меня отец замдиректора рынка и что я дружу с Льдовым.

Пытались подставить меня, подкидывали наркоту в портфель (умора!), но Вадька всегда меня вовремя предупреждал: его через своих людей информировал Глухарь. И с какой это стати за отца должен отвечать сын, тем более что мой отец в прошлом году бросил нас с матерью…

– Может, Вадима убили из-за наркотиков?

– Вы, что ли, принимаете меня за идиота? Даже если и впрямь было так, неужели вы думаете, что я вам что-нибудь расскажу?! Но наркотики – нет. У нас другие развлечения. У кого есть деньги, в городе не соскучишься. Может, вы не знаете, где сейчас тусуется молодежь? Казино «Черный Джек», кабак «Изумруд», да вся набережная вечерами на ушах стоит… Травку мы, конечно, пробовали, но пусть ее курят лохи… Я не знаю, за что убили Вадьку.

– Дома у него все было нормально?

– У него мать классная, понятливая, добрая… никогда и ни в чем ему не отказывала. А отец вечно на работе, часто в отъездах, Вадим о нем почти ничего не рассказывал. Но жили они все втроем нормально, никаких скандалов, разборок…