Собственность криминального авторитета - Айрин Лакс

дела. Я долго и тщательно формировал профессиональную команду, достойную защищать и служить их вожаку.

Подкравшись к окну, я улавливаю внутри здания движения. Осторожно выглядываю из укрытия и обомлеваю.

Я вижу её. Мою девочку. Она жива. Всё ещё жива… На грудь обрушивается секундное облегчение. Привязанная к стулу, Алиса плачет. Её личико…

Проклятье! Тва-а-а-р-ь ублюдочная!

Её лицо в ссадинах и побоях. А перед ней стоит объемная фигура в тёмной одежде. Я знаю этого ублюдка! Слишком хорошо знаю и мечтаю убить. Я буду мстить. За смерть родных. Убивая его жестоко и мучительно. Семья Шахин никогда не прощает двуличных блядин и предателей.

И тут же меня будто всего стягивает ржавыми корабельными цепями.

Сукин сын ржёт, а в его руках угрожающе сверкает лезвие ножа. Он машет им перед лицом Алисы. Моя девочка… Он вскрикивает, ножка стула ломается. Она падает боком на бетонный пол.

Бах!

– Данте! Подожди!

Поздно.

Я не могу смотреть на этот гребаный треш. Я влетаю в окно, разбивая его собой и со всей своей силой, с накопившейся долгими годами ненавистью, сбиваю с ног Вильмонта, не позволяя твари и на миллиметр коснуться ножом того, что принадлежит мне!

Крик.

Грохот.

Комната наполняется дымом от дымовой шашки, которую Демир успел бросить внутрь здания с моим эффектным появлением. И плевать, что я весь в стекле и порезах. Я ловко ломаю падле руку, а тот нож, которым он угрожал моей женщине, я со всей дури втыкаю ему в ногу, пока Демир расправляется с подельниками мрази.

– Ну вот мы и встретились, гнида! – рычу я, поднимая этот кусок дерьма за грудки с пола, и как следует его встряхиваю.

В комнату влетают мои парни.

Сектор чист. Здание полностью зачищено.

– Демир, уведи Алису, – шиплю я, покрываясь липким потом и бешеной дрожью. Меня всего трясёт и дёргает от нервов, когда я смотрю на жирную рожу подонка.

– К-как, – он стонет, – как ты н-нашёл?

Получает удар кулака в хлебало.

– Ты тронул МОЁ. Мою собственность…

Это всё, что я могу сказать. Слова лишние.

Да начнётся фарш!

– Принёс? – спрашиваю я у одного из бойцов.

– Да, – он протягивает мне флакон с желтоватой жидкостью.

Я швыряю Вильмонта на пол, это чмо стонет и воет как настоящий трус, истекая кровью. Он ползёт по грязному бетонному полу, оставляя за собой кровавый след.

Ползи, мразь. Ползи. Далеко не уйдёшь.

Я настигаю его тремя шагами, хватаю за горло, швыряю на стену.

– Смотри, ничтожество! Смотри сюда! Что это? – трясу бутылёк перед заплывшей роже врага, победно скалюсь. – Узнаешь?

Зрачки Вильмонта расширяются. В них искрится чистый страх. И его печальный конец.

Да, узнал. Это то, чем он истребил и разрушил всю мою семью.

Но, признаюсь, в его поступке можно найти и что-то хорошее.

Например, если бы не он… возможно мы бы с Алисой никогда не были вместе. Наша жизнь могла превратиться в сплошные бега. Если бы мой отец был бы жив.

Я надавливаю пальцами на его скулы и заставляю гниду выпить всё до дна. Он давится, кряхтит, плюётся, но я вливаю яд ублюдку в до самого желудка. Отпускаю. Отхожу назад, сжимая разбитые в кровь кулаки. Я смотрю на него победно, снисходительно, верша правосудие. До тех пор, пока тело мерзавца не перестаёт дергаться на полу в жутких конвульсиях. Вопли стихают. Обмякшая туша полностью остывает.

– Убрать здесь всё.

Я отдаю приказ парням, покидаю территорию заброшенного помещения.

Алиса! Теперь твоя очередь огребать по полной.

Глава 7

После похищения прошло два дня. Или три? Я потерялась во времени. Шок. Боль. Агония. Я потеряла способность здраво мыслить и соображать.

Страх в каждой клеточке моего тела. Он терзает меня клыками, как алчные звери, разрывают душу в клочья.

Я. Могла. Умереть.

Реально.

Это была бы не инсценировка, не фикция для врагов.

Реальная смерть. Но перед ней бы меня помучили, как следует, порезав на лоскуты.

Вильмонт…

Вспомнив мерзкую рожу ублюдка, я снова вскрикиваю и испуганно сажусь на кровати. Сердце колотится в бешеном ритме. Тело липкое от холодного пота. В голове звучит хохот шакала, желающего меня убить.

– Снова кошмар?

– Да.

У меня нет сил изображать из себя железную леди. Я падаю обратно на простынь и прижимаюсь к плечу Данте. Он обнимает меня, сдавливает до хруста в костях. Любимый вырывает из губ стон боли, но это приятная и отрезвляющая боль. Она возвращает меня к жизни, давая понять, что кошмар остался позади.

– Он же мёртв?

– Да. Мертвее засушенной трёхтысячелетней мумии, – Данте пытается шуткой прогнать моё плохое настроение.

Любимый хочет разогнать тучи над головой и дать мне поверить в то, что мы можем быть счастливы с ним. Вдвоём. Но как вернуться мыслями в тот миг абсолютного счастья? Я вспоминаю, с каким настроением ехала за подарком любимому, как бесстыдно ласкала себя по его приказу. Тогда… я верила в светлое будущее и не думал ни о чём плохом.

Но появление старого врага словно осквернило всё хорошее во мне. Теперь я боюсь каждой тени и не покидаю пределов дома. Не выхожу за ворота.

Нет-нет-нет.

– Я ни шагу не ступлю прочь. Больше.

Данте запирает меня в объятьях, не отпускает ни на секунду, прижимает так крепко, будто хочет запереть меня внутри себя. Мой защитник. Мой любимый.

– Всё будет хорошо. Его больше нет. Ты же знаешь.

– Если бы я увидела его гнусный труп в могиле, и тогда бы не успокоилась, – признаюсь я, вздыхая. – Во мне что-то сломалось, милый. И я не знаю… Смогу ли я быть беззаботной.

– Сможешь.

Данте убеждает меня поцелуями и горячей лаской. Но моё сердце всё ещё неспокойно. Я встаю, чтобы увидеть сыночка. Данте идёт следом. Мы осторожно, крадучись на цыпочках, входим в детскую спальню и замираем у кроватки.

У моего маленького Данте есть всё, что только нужно малышу его возраста – самые лучшие игрушки, одежда, няня постоянно следит за ним. Сейчас её помощь мне просто необходима…

– Спи, сладкий.

Я наклоняюсь, вдыхая сладкий запах детского тела. Самый приятный и волнующий в целом мире. Осторожно глажу малыша по нежной, бархатистой коже щеки.

Данте обнимает меня. Его тяжёлая рука лежит на моей талии. Он не отодвигается ни на миллиметр и обжигает меня теплом сильного, накачанного тела.

Внезапно на меня накатывает желанное облегчение. Понимание свыше.

Мы – вместе. Мы – семья. Никто не отнимет у нас счастья, отвоёванного с таким огромным трудом.

Всхлипываю, слёзы катятся по моим щекам. На этот раз