Подавляй и властвуй. Как люди теряют человечность? - Стэнли Милгрэм

Таким образом, изменение пространственного размещения участников опыта в различных ситуациях может повлечь за собой также изменение состава участников складывающихся альянсов.

Приобретение поведенческих диспозиций. Замечено, что белые мыши редко нападают на своих маленьких собратьев. Скотт (Scott, 1958) объясняет это обстоятельство механизмом пассивного торможения. Он пишет: «Будучи помещено в ситуацию, в которой отсутствуют условия или необходимость совершать определенные действия, оно [животное] научается не совершать эти действия. Это можно назвать пассивным торможением. Данный принцип имеет огромное значение для воспитания миролюбия, ибо он означает, что человек может научиться не воевать, просто не воюя».

Точно так же человек может научиться не причинять вреда другим людям, просто за счет исключения из его опыта условий для причинения вреда. Однако такое научение происходит только тогда, когда человек находится среди других людей, — оно невозможно в ситуации, при которой человек физически исключен из социума. Можно также предположить, что в подобного рода научении немаловажную роль играет негативный опыт агрессии. Агрессия по отношению к тому, кто находится рядом с тобой, может вызвать ответную агрессию, и это негативное последствие может стать тормозом для агрессивного поведения.

Иначе говоря, человек понимает, что гораздо безопаснее проявлять агрессию «на расстоянии», когда ты недосягаем для жертвы и она не может отомстить тебе. В результате соответствующего опыта поощрений и наказаний человек научается последовательно избегать ситуации «ближнего боя», что, однако, не мешает ему проявлять агрессию тогда, когда он физически недосягаем для жертвы и не рискует своим здоровьем и благополучием. Возможно, этим механизмом объясняются различия в поведении испытуемых при разных условиях эксперимента.

Фактор пространственной близости, как одна из возможных переменных психологического исследования, до сих пор не изучен должным образом. Если бы люди, как полипы, все время оставались на одном и том же месте, то это невнимание было бы объяснимо. Но мы находимся в постоянном движении, конфигурация наших пространственных отношений меняется от одной ситуации к другой, и факт близости или удаленности от другого человека может оказать мощное влияние на психологические процессы, которые опосредуют человеческое поведение1. Наше исследование показало, что по мере того как жертва оказывалась все ближе к испытуемому, который по требованию экспериментатора подвергал ее наказанию посредством электротока, все большее количество испытуемых отказывались подчиниться эксперименту.

Разумеется, говоря о близости, соседстве, соприсутствии жертвы/экспериментатора или о том, что наличие жертвы становится все более ощутимым для испытуемого, мы используем эти понятия в широком смысле, да и сами эксперименты дают пример достаточно вольного обращения с изучаемой переменной. Для того чтобы точнее определить эту переменную, нужно провести эксперименты, в которых по отдельности исследовалась бы роль столь разных факторов, как пространственная близость, степень видимости, степень слышимости, наличие физической преграды между участниками и т. п Физическое — зримое и осязаемое — присутствие жертвы становится мощным противовесом давлению экспериментатора, толкающим испытуемого на акт неповиновения.

Присутствие авторитетного лица

Если степень подчинения зависит от пространственной соотнесенности испытуемого и жертвы, будет ли она изменяться с изменением пространственных отношений между испытуемым и экспериментатором?

У нас есть основания считать, что, участвуя в опыте, испытуемый в своем поведении ориентируется прежде всего на экспериментатора, а не на другого участника. Испытуемый приходит в лабораторию, чтобы стать элементом структуры, разработанной экспериментатором. Он приходит не столько для того, чтобы понять свое поведение, сколько для того, чтобы сделать его объектом изучения компетентного специалиста, ученого, и он готов проявить себя так, как требует от него ученый. Большинству испытуемых явно не безразлично, какое впечатление они произведут на экспериментатора еще до начала опыта, и именно эта их общая озабоченность, вызванная новизной и непривычностью обстановки, мешает испытуемым почувствовать характер запланированной ситуации. Иначе говоря, испытуемый настолько поглощен стремлением произвести хорошее впечатление на экспериментатора, что влияния, исходящие из других участков возникшего поля взаимодействия, остаются незамеченными или попросту игнорируются им. Эта безоговорочная ориентированность на экспериментатора, которую мы наблюдали у большинства испытуемых, как нам кажется, может отчасти объяснить их равнодушие к своей жертве. Это же наблюдение заставило нас предположить, что изменения в отношениях испытуемого и экспериментатора могут вызвать существенные изменения показателя степени подчинения.

Мы провели серию экспериментов, в которых варьировали фактор физической близости экспериментатора к испытуемому и степень его надзора за последним. В одной ситуации экспериментатор постоянно сидел рядом с испытуемым, в другой, проинструктировав испытуемого, он уходил из лаборатории и затем отдавал приказы уже по телефону. В третьей ситуации экспериментатор ни разу не появлялся перед испытуемым, — все инструкции были записаны на магнитофон, который включали в тот момент, когда испытуемый входил в лабораторию.

Удаление экспериментатора из помещения привело к резкому сокращению показателя подчинения. Количество послушных испытуемых в первой ситуации, когда экспериментатор не отлучался из лаборатории, почти в три раза превысило аналогичный показатель опытов, типичных для второй ситуации, когда он отдавал приказы по телефону.

Только в двух экспериментальных ситуациях (в ситуации непосредственного соседства жертвы и испытуемого, а также при возможности физического контакта) мы не могли использовать аудиозапись реакций жертвы. Однако актер, игравший роль жертвы, демонстрировал те же реакции, что и в эксперименте 2 (где использовалась аудиозапись). Здесь есть о чем подумать: при соответствующем техническом обеспечении процедуры вся эта серия экспериментов, вероятно, могла бы быть проведена с использованием аудиозаписи.

Если в первой ситуации 26 испытуемых прибегли в качестве наказания к самому мощному из возможных воздействий, то во второй ситуации таких испытуемых оказалось только девять. (Хи-квадрат. Статистический метод сравнения наблюдаемых и гипотетических значений / числа послушных и непослушных в двух экспериментальных ситуациях: df = 14,7; р < 0,001). Разговаривая с экспериментатором по телефону, испытуемые проявляли большее упорство, нежели в прямом общении, в то время как удаление экспериментатора из лаборатории резко ослабило его власть над испытуемым.

Нужно также отметить, что в ситуации отсутствия экспериментатора испытуемые продемонстрировали любопытную форму поведения, с которой мы не сталкивались в первой ситуации. Некоторые испытуемые, хотя и не отказались от продолжения эксперимента, наказывали ученика более слабыми ударами, чем оговаривалось в инструкции, не сообщая при этом экспериментатору о нарушении процедуры. (Испытуемые не подозревали, что мощность каждого разряда автоматически регистрируется особым прибором (Esterline-Angus event recorder), подсоединенным к генератору тока, благодаря чему мы получили объективную запись действий испытуемых). Более того, некоторые из них, разговаривая с экспериментатором по телефону, считали необходимым заверить его в том, что они все время наращивают мощность удара, как того требует инструкция, тогда как на самом деле неизменно применяли самый слабый из возможных ударов. Эта форма поведения кажется нам особенно интересной, поскольку испытуемые не