Трое из Леса возвращаются. Меч Томаса - Марго Генер

Олег указал взглядом на затянутое тучами небо.

– А это?

Капитан скривился, но кивнул.

– Это может чем-то обернуться, – согласился он. – Но у меня сроки. Яиц нагрузили три сотни, бочками с козьим молоком весь трюм заставлен. Если завтра не привезу, да не сгружу – протухнет. А у меня и так в трюмах не цветами пахнет. Будем отчаливать.

Чуткое нутро волхва шевельнулось, предвещая недоброе, но он смолчал и кивнул, а капитан добавил:

– Подсоби на гребле, пока будем выходить из бухты.

Олег спустился к матросам и сел на весла к остальным. Поприветствовали его сухо, но беззлобно. Служба на корабле не самая простая, все понимают, что не от хорошей жизни на нее идут, матросы терпят друг друга, ибо терпеть придется весь путь через море, а он неблизкий.

Капитан тем временем снова развернулся к команде и крикнул зычным голосом прожженного морского волка:

– Отчаливаем! Отдать швартовы, сухопутные крысы!

Моряки снова засуетились, палуба наполнилась топотом обутых и босых ног, зазвучали бодрые команды. Бородатый мужичок в кожаной жилетке, судя по деловому виду и прямой спине – старший помощник капитана, прокричал:

– Весла!

Матросы разом подняли весла и заняли исходное положение для начала гребли, Олег повторил за ними.

– На воду! – снова скомандовал старший помощник. – Раз! На воду – два!

Матросы-гребцы ритмично заработали веслами, Олег быстро приспособился к их движениям. Мышцы моментально налились могучей силой, давно забытой и совсем недостойной мирного мыслителя. Картинка медленно сдвинулась и плавно пошла в сторону, очень ненавязчиво, но все же отдаляясь. Корабль отчалил, решение принято, теперь точно нет пути обратно. Хотя обратно пока еще можно вплавь. Олег нахмурил лоб и сделал очередной мощный рывок, отталкиваясь веслом от толщи воды и оставляя позади все, чему там и место. Мир нуждается в улучшении. Надо только понять, как сделать лучше всем.

Тело работало уверенно, словно не давало забыть – он сделан из плоти и крови, вышел из древнего леса, где это тело грызло, впивалось убивало, чтобы добыть себе пропитание. Олег мрачно сдвинул брови, с еще большей мощью наваливаясь на весла: отшельнику и аскету заботиться о силе бренного тела – дело последнее, все только в ум и в мысли, но иногда приходится и мясо жрякать. Олег вздохнул и безмолвно сказал себе – так надо. Миру нужно его вмешательство, поэтому он вынужден снова спуститься к делам мирским, чтобы сделать важное для всего человечества дело. Великую мысль он еще не постиг, но не для того поднимался к богам вместе с Мраком и Таргитаем, опускался в Адское пекло, скитался по селам и весям с Томасом, чтобы незрелое человечество все испортило. Верно он сделал, что отправился с Люсиль, потому как идут в одну сторону.

Старший помощник тем временем командовал все быстрее, судно резво покидало бухту, маневрируя в узких проходах между другими кораблями.

– Весла – раз! Весла – два! – бодрым голосом морского волка кричал он.

Олег греб уверенно, напористо и сосредоточенно, хотя мысли его где-то далеко пытались заглянуть за край и узреть вселенскую Правду.

– Эй, рыжий, ты так не налегай, – донесся голос из-за спины. – С такой дурью нас разворачивать начнет. Полегче, полегче.

Не прекращая грести, Олег обернулся. Матрос с желтыми зубами, такими же, как у половины команды, щурится на него с осторожностью, Олегу показалось – с недоверием и опаской.

– У тебя, часом, родни среди марлинов нет? – спросил моряк, продолжая греблю.

– Кого? – не понял Олег.

– Рыба такая, – пояснил матрос, – быстрая, как шквал.

Матрос впереди Олега недовольно бросил через плечо, которое вздувается от натуги, мышцы надуваются и проступают жилы:

– Не поминай шквал в море.

Олег стал чуть мягче налегать на весло и поинтересовался спокойно:

– Суеверные?

Матрос позади отозвался, кряхтя от натуги:

– Все моряки суеверные.

Олег промолчал. Уже и корабли строят хорошие, и города большие, а все суеверия, все вера в силы, что руководит жизнью людской. И никак человек не хочет брать ответственность за судьбу в свои руки. А может, и хочет, но не знает как. Или знает, а ему не дают те, кто считает, что знает лучше.

Старший помощник подал громкую команду:

– Суши весла! Шабаш!

Судно вышло из бухты и, ложась на курс, резво пошло по волнам. Часть матросов поднялась с лавок и занялась другими делами – кто стал вязать канаты, кто катать бочки, другая часть с ожиданием уставилась на старшего помощника. Тот прокричал зычным голосом:

– Поднять паруса!

Матрос, что суеверно предупреждал не поминать шквал, окликнул Олега:

– Давай с нами. А то рук не хватает.

Олег ответил:

– Как скажешь. Только я не моряк, если что. Подсказывайте.

– Да не боись, – успокоил матрос и оскалился желтыми зубами, видимо пытаясь улыбнуться. – Научим. У тебя вон плечи какие, только по мачтам прыгать да мечом махать.

Другой матрос на веслах хмыкнул.

– Мечи и шпаги уже не самое страшное. Вон пистолеты-эспиньоли, мушкеты да пушки – вот настоящая мощь!

– Ты вилкой пользоваться научись, – хохотнул первый моряк. – Эспиньоль ему.

Олег промолчал, но отправился за матросом. Зря моряки считают его воином. Воин это воинственный, смелый, готовый к ратным битвам и славным подвигам человек. В душе Олег давно признался, что трус. Одна только мысль о битвах, страшной боли, которая преследует в сражениях и драках, приводит в ужас, сердце колотится, как у зайца, а в голове шепчет позорное – беги. Потому как он у себя один, а его светлая голова мыслителя обязана найти великое решение для всего человечества, и глупо потерять ее в никому не нужном сражении. Правда, сражения в его жизни были. И столько, что на сотню веков хватит.

Матросы капитана Патрика работали споро и резво – натягивали канаты, перебрасывали их через мачты, дергали крюки и вязали узлы.

– Трави майна!

– Есть!

– Трави вира!

– Есть!

Олег вписался их компанию молча и гладко, вместе с ними лазал по перекладинам, пеньковым лестницам, вниз старался не смотреть – от высоты кружилась голова, а на спине выступал холодный пот.

– Это для дела, – для ободрения бормотал он пересыхающим от ужаса языком, – для великого дела, которое снова позвало меня в путь.

Никто не узнал, что на мачте в четыре десятка метров, сердце у него почти пробило грудную клетку, а живот в страхе свело судорогой. Минуты казались вечностью, но в результате паруса распахнулись, как крылья гигантской птицы Рух, и корабль резвее понеся по волнам.

Вытерев взмокший лоб, Олег, не имея новых заданий, слез с мачты и перебрался обратно на капитанский мостик.

Там выдохнул и