Песни народов Северного Кавказа - Автор Неизвестен

Оптимизм народного восприятия действительности особенно ярко и зримо сказался в песнях юмористических и сатирических, в шутке. Юмором пронизаны также многие бытовые и обрядовые песни. На долю людей во все времена выпадало немало горя и бед, тягот и невзгод. Но народ думал, что обязанность человека все это выносить стойко и мужественно. И чем мужественнее и достойнее преодолевает человек выпавшие на его долю невзгоды, тем больше заслуживает он высокого звания человека. И опорой человеку в этом единоборстве с суровыми обстоятельствами жизни служили не только те произведения фольклора, в которых прямо воспевается мужество и героизм, но и песни шуточные и бытовые — замечательное явление народного гуманистического творчества, народной художественной фантазии и воображения.

Горские народы, равно как и степные, высоко ценили юмор, смех, добродушную шутку. Это было спасением от тягостного уныния, становилось ничем не заменимой поддержкой в тяжкий час, избавляло от горестного состояния души. В горских аулах с особой любовью относились к шуткам, прибауткам, веселой игре словом, отсюда бережное отношение к балагурам, острословам и забавникам. Не зря любили повторять здесь восточное присловье: один шутник, едущий по улице на осле, для человеческого здоровья нужнее сотен врачевателей. Юмором, шуткой, веселым словом и песней, рожденной в душе мастера, народ врачевал свои раны, поддерживал свое духовное здоровье. Эту свою миссию песни юмористические, бытовые и шуточные выполняют и по сию пору.

Большое место в песенном репертуаре народов Северного Кавказа занимают, как и у всех других народов, песни любви. Пели их, да, пожалуй, и создавали преимущественно молодые горцы и горянки. Но слушать их любили и любят даже старухи и старики. И это вполне понятно: нет, видимо, людей, которые бы не любили или не любят. Можно сказать, что если не мир вообще, то, во всяком случае, поэтический мир держится на любви, подобно тому как, по повериям горцев, земля держится на рогах волов.

Великим чувством любви согрета вся мировая поэзия. Это относится и к простым народным песням, и к шедеврам Шекспира и Пушкина. Любовью жив очаг поэзии всех народов — и великих, и малых. Песнями о любви прославлены многие мировые поэты, в ряду которых можно назвать и итальянца Петрарку, и армянина Саят-Нову, и иранца Хафиза. Любовью рождены такие бессмертные творения, как библейская «Песнь песней», «Тристан и Изольда», «Лейли и Меджнун», «Витязь в тигровой шкуре» и многие другие.

Чувство любви — это тот неиссякаемый родник, к которому припадают все талантливые поэты. И в этом заслуга женщины, ее красоты, ее ума и сердца, ее высокого человеческого достоинства. Любовь к женщине вдохновляла и скромного горского ашуга, и прославленного европейца Гёте. Этому чувству покорны все человеческие сердца. И если женщину притесняли и унижали, а такого позора не избежал ни один народ и ни одна эпоха в прошлом, то в этом нет вины поэтов. Напротив, поэты своей песней любви к женщине как бы искупали вину человечества перед ней. Они так воспели женщину, что ей могут позавидовать и звезды. И в этом мировом хоре певцов любви и женщины звучит и прекрасный голос безымянных поэтов народов гор и степей Кавказа. Они сложили о любви и женщине полные жизни и света песни.

Песни любви всех народов, представленных в этой книге, отмечены исключительной искренностью, возвышенностью, простотой и глубиной чувства. Они покоряют безудержным наплывом эмоций и в то же время безыскусственностью и целомудренностью поэтического высказывания. В этом смысле им может позавидовать любой большой лирический поэт. В благородстве и простоте чувства и образного языка им трудно найти равных даже в большой поэзии.

Песни эти в подавляющем большинстве построены на простых сюжетных ситуациях, как и в обычной любовной лирике. И если что и осложняет эти коллизии, так это специфические условия исторического бытия народов северо-кавказского региона. Особый драматизм содержанию этих песен придают, во-первых, сословные предрассудки, порой встававшие неодолимой преградой на пути влюбленных, а во-вторых, имущественные, вещные отношения — калым или приданое, освященные традицией и разрушающие тот гармоничный мир, который стремятся возвести любящие. Иногда такой враждебной чувству любви силой становятся родовые распри. И все это вкупе создает в любовной лирике горских народов атмосферу напряженного драматизма и придает этому самому светлому человеческому чувству оттенок трагической обреченности.

И все же во многих песнях есть и юмористические нотки, и готовность преодолеть любые преграды на пути к любимой или любимому. Поразительно, что наиболее мужественной и решительной в сложной ситуации оказывается героиня песни, а не герой. Женщина смело идет навстречу своему чувству и счастью, готова бросить и семью и дом, обречь себя на проклятье родных, только бы реализовать свою заветную мечту — быть с любимым.

Песни любви, представленные в этой книге, в большинстве случаев — песни неразделенной и безнадежной любви. Поэтому в них много печали и горечи, но само чувство в них проявляется с такой полнотой и жизненной силой, так благородно и просто, что песни не производят на слушателя угнетающего впечатления, а, напротив, вызывают у него ощущение такой силы и мужества, такой красоты и духовного здоровья, что невольно верится в конечное гармоничное разрешение самых драматичных коллизий.

А самое главное впечатление от песен любви народов Северного Кавказа — рыцарски благородное отношение к женщине, к ее красоте и сердечным порывам. В песенном творчестве горцев женщина воспета сильно и красочно, с редкостной эмоциональной мощью, исключительно образно. Любовь в этих песнях предстает перед нами во всей полноте и сложности — с болью и радостью, тоской и ожиданием, с горечью несбывшихся мечтаний и упоением разделенной любви. Читая эти песни, невольно проникаешься чувством благодарности к творцам их — безымянным поэтам горских народов, восхищенно внимая их высокому искусству.

Рано или поздно, с любимым или постылым мужем, женщины гор и степей Кавказа становились матерями. Быть может, они забывали к тому времени те горячие и чистые слова любви, пахнущие цветами и плодами, которые им говорили любимые и любившие их юноши, а может быть, помнили их всю жизнь, но наступало время растить детей, выводить их в люди, как орлят в чистое и грозное небо, и горянка-мать пела над колыбелью такие же нежные и незамысловатые песни, полные радости и надежд, какие поют все матери на свете.

Колыбельные песни столь нежны и сердечны, что кажется, словно горские матери всю нерастраченную силу души вложили в них. Эти колыбельные пелись с невыразимой любовью и тревогой за ребенка. В них ощущается не только любовь и тревога матери, но и ее чуткое сердце, чувствующее и созревание колоса, и шуршание дождя в ветвях чинары перед рассветом, когда она вставала и, босая, мягкими шагами шла к колыбели дать грудь проснувшемуся ребенку.

В колыбельных песнях — человечнейшая сущность жизни, которая не поддается объяснению и толкованию. Ее покоряющая сила неотразима, в ней — материнское сердце, которое вместило всю радость и все горе мира, всю нежность и все тревоги на земле. Такая слитность нежности и тревоги в колыбельной песне, видимо, объясняется тем, что мать качала колыбель, тихо напевая, и в тот час, когда ее муж, отец ребенка, мирно спал глубоким сном пахаря, и в ту ночь, когда он уже лежал в той земле, которую пахал, а она глотала слезы, но нельзя было выплакать свое горе — смущать праведный сон ребенка.

Ребенок вырастал, становился мальчишкой, подпаском, пастухом, юношей, и с младенческих дней до отроческого возраста его сопровождала поэзия, объяснявшая ему мир простого крестьянского бытия. Детские песенки до сих пор остаются любимым чтением в школе и любимыми песнями детворы горских народов. Созданные в давние времена, они сопровождают все поколения горских детей. Они и забавны и поучительны, порой смешны, но всегда поэтичны. Гуманистический смысл их преподносится в такой непринужденной поэтической форме, что он естественно становится формирующим началом нравственного мира ребенка. Но детские песни и взрослому человеку доставляют большое наслаждение своей поэтической сутью и артистизмом формы.