Дружок, прости, но я ВСЁ честно рассказал - Александр Путинцев

искренне я выразил свою готовность, — как там… ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую! А, да, ты же моя жена… Это, наверное, не интересно…

Жена вытаращила на меня глаза и вдруг истерично зарыдала.

— Понимаешь, я люблю его… я не могу без него, и он любит меня, — палила жена как из пулемёта.

— Так, а как же я? — глупо спросил я.

— А ты — прочитанная книга! И у него есть жена, она тоже учитель, и они живут по привычке…

Я видел, что жена была в таком состоянии, что с ней бесполезно выяснять отношения. Я замолчал и вышел на кухню. Мой желудок напомнил, что я не ужинал, и он, желудок, тоже начал напевать мне страдальческую песню: ах, какой я голодный, какой голодный, я давно ничего не ел…

Мы с женой уже практически неделю не разговаривали, старались в квартире не пересекаться. Тем более я работал по вахтам, и это облегчало задачу. Правда, один раз, чувствуя чисто физиологическую мужскую потребность, я пытался приласкать жену. Но она остановила мои ласки и молча вставила мой возбуждённый член в свою киску. Но там было сухо, неуютно и больно. У меня пропало желание, и я ушёл в зал на диван.

Так прошла ещё неделя. У меня был выходной, и я что-то делал по дому. Неожиданно раздался квартирный звонок. Я открыл дверь. На пороге стояла тёща. Нужно сказать, что тёща жила в соседнем доме прямо напротив школы, где работала жена. И надо признаться, тёща была довольно интересная дама, немного за пятьдесят, но тело ещё сравнимо с молодой женщиной.

— Зять, ты куда смотришь? — сразу же с порога она напала на меня. Тут нужно отметить, что она всегда была такая боевая и агрессивная. — Твоя опять пошла провожать этого охранника на электричку. Иди догони их и устрой разгон. Что ты ей позволяешь?

— Да, ладно, успокойся, что дёргаться, — равнодушно заметил я.

Признаюсь, с тёщей я давно на «ты», я даже недавно на её юбилее, когда были все подвыпивши, признался ей в любви, а когда были наедине, приобнял и поцеловал её в губы. Она тогда улыбнулась и ничего не сказала, но после того случая потеплела и стала со мной ласковей.

— Как не дёргаться? — не унималась тёща. — Что ты ей позволяешь?

— Да, любовь у них, пусть побалывается, никуда не денется, — успокоил я тёщу, — проходи лучше в квартиру, что стоять на пороге.

У меня была какая-то злость, сначала на жену, которая клюнула на ухаживания чужого мужика и стала за ним бегать, как собачка. Потом тут пришла тёща и снова меня подогрела. Тут я сорвался, схватил тёщу за руку и потащил в спальню. Она, не ожидая от меня такого напора, не сопротивлялась и послушно шла за мной. Я сходу завалил её на кровать, задрал юбку и стянул колготки.

— Зять, ты что делаешь? — испугалась тёща, осознав мои действия. — Ты с ума сошёл?

— А что я делаю? — заводился я и не отпускал тёщу. — Ты же виновата в первую очередь, что дочь такая, вот и отвечай за неё. Я скоро из-за неё импотентом стану.

Тёще уже было не до шуток, но она почему-то не сопротивлялась и позволяла мне её раздевать. Она оставалась уже в блузке, когда я стянул с неё кружевные светлые трусики. Я быстро снял трико и навалился на неё всем телом, раздвинув её полнеющие ноги.

Она была мокрая, и я легко вошёл в её горячую вульву. В течение минуты я прыгал, как ошпаренный, пока не кончил. Тёща раскраснелась, её лоб покрылся испариной. Я залез под блузку и начал мять её большие груди. Она безвольно лежала подо мной и легонько подмахивала. Я снова почувствовал силу и скачки продолжились, только более продолжительней…

Тёща уходила молча. Только на пороге остановилась и устало сказала:

— Ну ты, зять, даёшь… не ожидала я от тебя такого… С женой сам разбирайся, делай с ней, что хочешь, я тебе больше слова не скажу…

Тёща ушла, хлопнув дверью. Я, опустошённый, стоял около окна и ждал, когда тёща выйдет из подъезда. Было не понятно, почему она ушла раздражённая и недовольная, а ведь не сдерживала себя, подмахивала и даже временами сладко стонала. Словом, тёща — кремень, как только её выносит тесть, хотя он весь больной, любил, грешный, в молодые годы выпить. Да, пожалуй, живя с такой бабой, точно сопьёшься или преждевременно помрёшь. Другого не дано.

Наконец, тёща вышла из подъезда и заспешила уверенной походкой к себе домой. Напоследок резко повернулась и стрельнула взглядом по окнам, попав прямо в яблочко.

Поздно вечером пришла жена. Я встретил её с ехидной улыбкой, а она демонстративно прошла в ванную комнату и скоро зашумела водой.

— Как Серёга? Ничего мужичок? — язвительно спросил я, когда жена вышла из ванной комнаты.

— Дурак! — достойно парировала жена. — У нас родительское собрание только что закончилось, обсуждали серьёзные вопросы.

— Да! А мама сказала, что ты своего любовника провожала… И, вообще, что это тёща лезет в наши отношения?

— Достали вы уже все меня! Что я должна перед вами отчитываться не понятно за что? Я же не спрашиваю, что вы там делаете, когда меня нет! — парировала жена, резко нападая на меня.

— Интересно девки пляшут! Меня ещё и разносят! — разозлился я. — Я же не бегаю за соседкой, хоть она мне и нравится!

— Кто? За кем? Валька что ли? — взорвалась жена. — Так она худая, как вобла, у неё ни попы, ни сиськи!

— Да, ладно, наговаривать! — не сдавался я. — У неё, кстати, сиськи что надо, дынеобразные с крупными сосками.

— А ты откуда знаешь?

— Забыла, что ли, она недавно приходила к нам за солью, и вы сидели на полу, когда ты хвасталась обоями. Вы их так тщательно рассматривали, что ползали на четвереньках. Вот из-под халата у неё и выпрыгивали сиськи, я успел разглядеть. Кстати, у неё и попа довольно круглая…

— Ах ты, гад! — взбесилась жена. — Тихоня! Раз так, я вам сейчас устрою!

Жена взяла телефону и стала набирать чей-то номер.

— Алё, Валька, привет! Ты сильно занята? Собираешься спать ложиться? Ааа… Муж на работе в ночную… Да так, ничего… Можешь зайти на минутку? Давай, я открою дверь!

Я растерялся от такой прыти и с недоумением смотрел на жену, та только усмехалась, явно что-то задумав.

Скоро пришла соседка, она была в том же халате.

— Привет! — сказала соседка, проходя в зал.

— Привет, Валька! — обрадовалась жена. — Присаживайся на диван!

Соседка, ничего