Русская Финляндия - Никита Кривцов

Примечательно, что Александринский театр стал трамплином для будущих русских театральных и оперных звезд: например, молодой Федор Шаляпин выступал здесь перед тем как стать мировой величиной. Звучал здесь голос и Леонида Собинова, на сцене театра выступали Анна Павлова и Ольга Преображенская. Первоначально предназначавшаяся для русского офицерства, «Александринка» быстро переросла эти рамки, превратившись в общенациональный театр оперы и балета. После длительного периода (1918–1990 гг.), когда здание занимала Национальная опера Финляндии, театр вновь обрел свое старое название Александринского, или Александровского театра.

Множество мест связано в Хельсинки и с пребыванием русского военного гарнизона, части которого размещались не только в Свеаборге, но и в самом городе.

Из наиболее значительных казарм для русской армии первыми были выстроены в 1820 году на голых скалах мыса Катаянокка спроектированные Энгелем Морские казармы. В 1825 году неподалеку появился и офицерский флигель с колоннами в торцевой части. Русские войска перебрались в 1833 году в новую Туркускую казарму, а Морские казармы были переданы в пользование только что учрежденному Финляндскому морскому экипажу. На мыс Катаянокка русские вернулись после роспуска Финляндского морского экипажа в 1880 году, когда Морские казармы были переданы для военно-морской базы флота.

Во время революционных волнений начала 1900-х годов размещенные на мысе Катаянокка радикально настроенные матросы Балтийского флота играли видную роль во время Свеаборгского восстания 1906 года и революций в марте и октябре 1917 года.

С этим периодом смуты связано прежде всего, как это ни странно, переоборудованное в 1911 году в казино для морских офицеров Российского Императорского флота старое кирпичное здание склада в Катаянокка. Во время Февральской революции 1917 года восставшие матросы и солдаты казнили в банкетном зале казино русских морских офицеров. В революционные дни на крыше здания развевался черный анархистский флаг.

В качестве жилого здания для семей солдат Балтийского флота на территории гарнизона Катаянокка как раз перед Первой мировой войной было построено шестиэтажное жилое здание, известное как Лутиккалинна («клоповник»). После Октябрьской революции весь состав Балтийского флота остался зимовать в Хельсинки. Проживавшие в здании солдаты и их семьи ушли из Хельсинки на кораблях — после того как сошел лед — в марте 1918 года перед самым вступлением в город частей финских «белых» и немецких частей…

С российским присутствием, с русскими людьми в Хельсинки связано действительно очень многое. И это особенно заметно, если зайти на православную часть кладбища Хиетаниеми. Где что ни надгробие, то удивительная судьба. Из 11 тысяч могил там 80 процентов принадлежит русским.

На кладбище — две церкви. Одна небольшая с голубой луковкой, у самого входа: на ней мемориальная доска в память о русских моряках. Другая, побольше, напомнила мне храм Нового Валаама в Хейнявеси. Оказалось, не случайно. Ее возводил тот же архитектор, Иван Кудрявцев. Так вот в Хельсинки сошлись творения зодчих, строивших Старый и Новый Валаам.

Захоронение Синебрюховых искать не приходится — большой памятник стоит едва ли не у самого входа. Нельзя пройти и мимо могилы Агафона Фаберже — памятник украшен знаменитым пасхальным яйцом. Об истории его побега из Советской России через Финский залив зимой 1927 года можно снимать приключенческие фильмы…

А вот могилу Анны Танеевой-Вырубовой, фрейлины императрицы и одного из самых близких и преданных царской семье людей, найти, если не знать, где она находится, непросто. Ее надгробие мало выделяется среди остальных. Но могила ухожена, всегда, когда я бывал на кладбище, видел на ней цветы…

Рядом с православным кладбищем находится и мусульманское. Среди российских купцов, перебравшихся вслед за русским гарнизоном в Свеаборг, были казанские и нижегородские татары. Они-то и заложили основу исламской общины в Финляндии. Сегодня их осталось всего человек 800, но, говорят, торговля шелком, коврами и мехом до сих пор находится в их руках. Однако потомки этих старых переселенцев все больше растворяются среди совсем иных единоверцев.

Русское население Хельсинки значительно выросло после революции. Правда, для многих эмигрантов Финляндия была лишь промежуточным пунктом — они стремились попасть в Западную Европу, подальше от большевистской России. Среди них оказался и писатель Александр Куприн. Вместе с отступившей в 1919 году армией Юденича он выехал из родной Гатчины, через Таллин прибыл в Хельсинки и прожил здесь с ноября 1919-го по конец июня 1920 года, пока не отплыл пароходом во Францию.

В Хельсинки Куприн трудился в газете «Русская жизнь», затем работал в «Новой русской жизни». В письме Илье Репину Куприн, бывавший в городе одиннадцать раз, пишет: «Раньше я даже был влюблен немножко в Гельсингфорс, но никогда не думал, что мне придется в нем жить поневоле…»

Да, в XIX — самом начале XX века русские ехали в Финляндию на отдых, за красотами природы, покоем и уютом этой «российской Европы». Теперь эта страна стала для них спасением, вынужденным прибежищем. И воспринимали ее русские люди уже по-другому.

Но ценили то, что дала им эта страна, и отзывались о ней с любовью. «Это был самый правильный шаг в жизни моего отца, и за это я ему очень благодарен», — писал в своих мемуарах, вспоминая бегство в Финляндию, сын Агафона Фаберже Олег.

А Куприн, уже в 1933 году, когда отдалился от политической борьбы с большевизмом и почти прекратил публицистические выступления, опубликовал в парижской газете «Возрождение» статью «Суоми», в которой рассказал о своей неослабевающей любви к Финляндии, которая неоднократно давала ему прибежище.

Век Авроры

Признаюсь, только впервые побывав в Хельсинки, я услышал историю Авроры Карамзиной. Да, немногим у нас в стране это имя что-то говорит, хотя про красавицу Аврору сегодня в женских журналах писано немало. Хотя те, кто читает душещипательные истории про несчастную любовь, затем женитьбу на миллионере со свадебным подарком в виде алмаза «Санси», едва ли соотносят все это с реальностью…

В книге невозможно не рассказать об этой удивительной женщине. По происхождению — как и вся финляндская знать — она была шведкой. Значительную часть своей жизни была связана с Россией. Причем не только с Петербургом, но и с Нижним Тагилом. Оба ее мужа были русскими — да еще с какими именами! О ней русские поэты слагали стихи, ее портреты писали русские живописцы! Она была придворной дамой в Петербурге, и была близко знакома с несколькими поколениями российской царской семьи.

Но в Финляндии, где она родилась, провела детство и всю вторую половину часть жизни, ее помнят и ценят не за это — за ее скромную, не очень афишируемую, но очень нужную благотворительную и общественную деятельность. Она — одна из самых известных и почитаемых женщин Финляндии XIX века.

Она прожила долгую — непростую и даже трагическую — жизнь, вобравшую в себя почти весь позапрошлый век, и воплотила в себе целую эпоху, соединив собой и своими делами Россию и Финляндию. И еще — множество людей, о которых пойдет речь в этой книге.

«Ева Аврора Шарлотта Карамзина, урожденная Шернваль (1 августа 1808 — 13 мая 1902 гг.) была финским филантропом, основала и поддерживала благотворительные учреждения. Она была больше известна как княгиня Аврора Демидова и Аврора Карамзина — под именами и титулом, которые она получила в своих первом и втором браках», — так говорится о ней в одном из финских справочных изданий.

Аврора родилась в городе Пори. Ее отцом был Карл Юхан Шернваль, занимавший высокое положение в администрации Великого Княжества Финляндского, а матерью — баронесса Ева Густава фон Виллебранд (дальняя родственница шведского короля Густава I), которая рано овдовела. У Авроры были старший брат Эмилий (1806–1890 гг.) и двое сестер — Эмилия (1811–1846 гг.), и Александра, или Алина (1812–1850 гг.). При этом ее брат, Эмилий Шернваль-Валлен, закончивший университет в Турку, начавший военную службу в Вильманстрандском пехотном полку в Финляндии и за причастность к декабристскому движению направленный на Кавказ прапорщиком, дослужился до самых высоких чинов у себя на родине и стал весьма заметной политической фигурой в Финляндии. Сестра Алина вышла замуж за Жозе Маурисиу Коррейа Энрикиша, португальского дипломата знатных кровей. А о сестре Эмилии и ее семье речь ниже пойдет еще не раз.

Когда Выборгская губерния в 1812 году была вновь присоединена к Финляндии, Карл Юхан Шернваль был назначен ее первым губернатором. Семья Шернваль переехала в Выборг, но лето Ева проводила у матери в Таммеле, в имении Йокиойнен в юго-западной Финляндии. Там двоюродные братья и сестры из родов Виллебранд и Маннергейм завязывали близкие отношения друг с другом.