Вопрос Веры (СИ) - Каваев Игорь

Оглянувшись по сторонам, он повернулся к Алиму Степановичу:

— Вы же понимаете, что хотите повесить на меня висяк?

— Перестаньте, Владимир… — начал коллежский асессор, но он его перебил.

— Я официально вам заявляю, что за это дело не возьмусь.

— Хорошо, — пошел на попятный Алим Степанович, — простите юноша, была шальная мысль, что вы не оставите бывшего друга…

— Друга нет, — ответил Владимир, отворачиваясь. — Больше нет, — добавил он чуть погодя. — Хотя чисто по человечески я вас понимаю, но взять на себя заведомо провальное дело я не могу и не буду. Хотя от помощи вам не отказываюсь. Если хотите, то могу рассмотреть его неофициально.

— О большем я и не прошу, — сухо поджал губы начальник и они снова посмотрели на полуразрушенное здание.

— Ладно, — сдался первым Владимир, — когда этот завал разгребут, а мне надо делами заниматься.

Выйдя из толпы, он увидел, что на его байк опирается задом какой-то юнец, одетый в зеленоватый костюм рисунка гленчек в крупную клетку и соломенной шляпке-канотье. Явный журналист. Настолько явный, что от него за версту отдает опричниной, вернее ее тайной службой. Вон, даже на боку портативный фонограф прицепил, чтобы его не спутали с кем-то другим.

Утомленно закатив глаза, Владимир подошел к своему байку.

Не обращая внимания на журналиста, он просто протащил свой байк немного вперед, согнав того с насиженного места.

— Здравствуйте, — явно оживился при виде его журналист. — Вы ведь Владимир Боев, мне много о вас рассказывали, — он замолчал, явно рассчитывая на продолжение разговора.

Несколько секунд в душе Владимира боролись его вежливость и неприязнь к такой явной игре, но воспитание победило:

— Мы знакомы? — сухо спросил он.

— Нет, — все так же оживленно ответил журналист, — но мы только что сделали первый шаг.

Усаживаясь в седло байка, Владимир исподлобья посмотрел в конце-концов на своего собеседника:

— Чем могу помочь?

— Газета «Вечерние вести»…

— Такой газеты нет, — перебил он журналиста.

— Здесь нет…

— У вас в городе кончились репортажи?

Все с той же улыбочкой собственного внутреннего превосходства журналист победно посмотрел на него:

— Мы стараемся расширяться. Итак, вы не против ответить нам на несколько вопросов?

Посмотрев прямо перед собой, Владимир напряженно размышлял.

Конечно, можно от него отделаться, но тогда опричнина пришлет кого-то поопытнее или еще доброго наведается к нему домой, а этого ему явно не хотелось бы. С другой стороны, как бы не был одет профессионал, он все равно остается профессионалом, пусть и строит из себя циркового комика. Также могут его просто вызвать к себе в контору, но здесь, уже чисто по человечески, ему не хотелось причинять своим коллегам проблем с написанием соответствующих бумаг. Поэтому есть смысл поговорить с ним сейчас, чтобы закрыть эту тему раз и навсегда. Чтобы его не отвлекали от основного расследования.

— Нет, — с широкой улыбкой человека с чистой совестью, ответил Владимир, посмотрев в глаза странному репортера, — всегда рады поделиться новостями, доступными для широкой публики.

По лицу журналиста пробежала еле заметная тень:

— Я надеялся, что вы будете более откровенны.

— Вы спрашивайте, я конечно же постараюсь вам ответить.

— Вы давно работаете детективом? — незаметно журналист провел рукой по боку, включив фонограф на запись.

— Сразу как вернулся после предыдущей войны, — не стал говорить дату Владимир, ожидая, что собеседник попадется в ловушку и тот попался, не став задавать вопроса, сколько времени прошло с тех пор, зная эту дату заранее.

— Вам нравится ваша работа?

— Работа как работа, — пожал он плечами.

— Чем сейчас занимаетесь?

— Вот недавно цыганские дети зачем-то утащили цепного волкодава со двора. Причем взрослого и злого. Зачем он им понадобился, так и осталось не ясным, хорошо хоть никого не покусал.

— А чем еще? — попытался сделать заинтересованное лицо журналист.

— На рынке обнаружилась недостача. Как оказалось, сорока к себе в гнездо деньги с прилавка тащила…

— А чем сейчас занимаетесь?

— Так я вам рассказываю… — начал оправдываться Владимир, как его снова перебили.

— Нет, я про вашего коллегу Алексея, слышал, что он недавно погиб.

Владимир внимательно посмотрел на журналиста:

— С этим вопросом вам следует обратиться к Екатерине Александровне Волконской, именно она отвечает за это дело.

— Я слышал, что вы были дружны с потерпевшим?

— Были, — не стал отрицать очевидного факта Владимир, — когда вместе служили, а потом нас развели по разным участкам. Первое время встречались, а потом все дела, заботы…

— Понятно, — как-то даже осунулся журналист, уже не скрываясь выключая фонограф, — спасибо большое. Если что, где я могу вас найти?

— Да здесь и ищите, — ответил Владимир, глядя ему прямо в глаза.

— Тогда до встречи, — снова нацепил на лицо дежурную гадкую улыбку опричник. — Рад был познакомиться.

— Взаимно, — ответил Владимир, не глядя на него и заводя двигатель байка.

Пора было выяснить обстоятельства исчезновения Веры в парке.

Возле будки на входе в парк, выкрашенной черно-белой елочкой, стоял новый усатый хожалый.

Подойдя к нему, Владимир продемонстрировал на отвороте плаща значок детектива.

Дождавшись приветствия по форме, он кивнул и сразу перешел к вопросам:

— В прошлую вашу смену, четыре дня назад, вы видели здесь в последний раз Веру Бородянскую. Ничего странного не заметили?

Непонятно почему, но полицейский вытянулся во фрунт:

— Прошу прощения, вашблагородие, но сегодня здесь мое первое дежурство.

Несколько секунд непонимающе Владимир смотрел на стоящего перед ним хожалого, на лице которого в первую очередь бросались в глаза прокуренные желтые снизу и серые сверху от проседи усы. Потом он все-таки спросил:

— И где же сменщик?

— Не могу знать! — бодро ответил хожалый, но его такие же серые, как и верхняя часть усов, глаза предательски метнулись в сторону основного прохода из парка.

— Не можешь или не хочешь? — надавил на него Владимир, взбешенный очередной неудачей, словно именно этот полицейский виноват во всех бедах.

— Не могу! — также бодро и честно сверля глазами начальство ответил тот.

— Как его хоть звали?

— Семеном его звали, — по деревенски просто ответил хожалый.

— Кто его забрал? — наугад забросил удочку Владимир, зацепившись за то, что собеседник не стал отрицать того факта, что сменщика именно «звали», а не «зовут». — Я никому не выдам тебя, — добавил он, увидев, что тот колеблется.

Вместо ответа, хожалый скосил глаза вверх и промолчал.

Переведя взгляд следом, Владимир ничего не увидел, кроме открытого синего неба и нескольких дирижаблей.

Но и так было понятно, кто это мог быть — Государь либо Церковь.

Опричнина или схима.

Вероятнее всего монахи постарались, тем более, что они уже следили за князем.

Значит, они вполне могут знать, что дочь князя пропала.

Или нет?

Благодарно кивнув хожалому, Владимир отошел от него, направившись к дому князя.

Неспешно шагая по черной дороге, сверкающей на ярком солнце мелкими кристаллами кварца и слюды, он размышлял.

К самому князю его естественно не пустят, но встречи с решалой заказчика вполне можно добиться.

Но что он ему скажет?

Что за ним ведет слежку Церковь?

Но тогда он нарушит основное правило невмешательства во внутренние дела спецслужб.

Что мог ему сказать такого важного пропавший хожалый?

И что именно он видел?

Как девочка каждый день ходит в сопровождении автоматона в городской парк?

Нет, здесь явно что-то другое, но что именно?

Остановившись, Владимир несколько секунд обдумывал возникшую перед ним проблему. Судя по всему, он не хотел отправляться в Нижний город для дальнейшего расследования. Значит, именно туда ему сейчас и лежит дорога.