На луче света - Джин Брюэр

днях к врачу, — язвительно заметил он.

Некоторые уже хихикали.

— Сказал ему, что хотел бы кого-то, кто знает, что делает. Он выпятил грудь и сказал: "Я занимаюсь медициной более тридцати лет". А я говорю: "Я вернусь, когда вы поймёте её правильно!"

Все посмотрели на меня, хихикая, ожидая моей реакции. Но что я мог сделать, кроме как тоже посмеяться?

Я всё ещё обдумывал возможные стратегии для того, чтобы заставить Роберта подольше оставаться в сознании, когда прот пришёл на наш девятнадцатый сеанс.

— Почему вы не сказали мне о письмах? — ехидно спросил он, потянувшись за чашкой с фруктами.

— Я собирался, — ответил я. — Как только посчитал бы, что ты готов заняться ими.

— Очень интересно, — ответил он, кусая хурму.

— Что — письма?

Фрукт сморщил его рот.

— Не находите удивительным, что так много существ хотят покинуть эту ПЛАНЕТУ? Это ни о чём вам не говорит?

— Это говорит мне о том, что у нас есть проблемы. Но ведь на Земле шесть миллиардов людей и только несколько тысяч позвонили или написали тебе.

Помню, как чувствовал самодовольство от этого ответа.

— Вполне вероятно, из-за того, что немногие прочли вашу книгу или статью Жизель. Вряд ли кто-то ещё в вашем МИРЕ прочитал их.

Он прикончил хурму и принялся за другую.

— У нас на КА-ПЭКС ничего подобного нет. Вы бы видели, как они выглядят в ультрафиолетовом свете!

Он громко чмокнул губами и задумчиво уставился на плод.

— Ты собираешься ответить им?

— Хурме?

— Нет, чёрт возьми. На письма.

— Я постараюсь. Большинству пошлю соболезнования, конечно. Я могу взять только сотню существ с собой, помните?

— Скольких ты уже собрал?

— Нет, джин, дай вам палец, вы всю руку откусите.

— То есть, ты мне не скажешь. И о том, когда ты нас покидаешь, тоже. Должен признаться, прот, я очень разочарован тем, что ты мне до сих пор не доверяешь.

— Раз уж мы столь честны и прямы, доктор б, вы, может быть, могли бы объяснить мне, почему люди принимают всё так близко к сердцу.

— Вот что я скажу: я отвечу, если ты скажешь мне, как долго ты собираешься оставаться.

— Ни за что. Но не волнуйтесь, я пока никуда не собираюсь. Нужно разобраться с письмами, которые я получил и ещё с несколькими вещами…

Он проглотил последний фрукт и откинулся на спинку кресла, всё ещё причмокивая.

— Готовы, док?

Иногда я ощущал себя пациентом, а прота — доктором.

— Практически. Я бы хотел сначала поговорить с Робертом.

Не говоря ни слова, он закрыл глаза и уронил голову на грудь.

— Роберт?

Нет ответа.

— Роберт, ты слышишь меня?

Если он и слышал, то виду не подавал. Не было нужды тратить больше времени. Очевидно, он всё ещё не был готов сотрудничать, по крайней мере, без гипноза.

— Хорошо, прот, теперь можешь возвращаться.

— Мой язык как вата, — объявил он.

— Это всё хурма. Ладно, думаю, теперь мы готовы.

Он уставился на маленькую белую точку на стене, позади меня.

— Странный фрукт. Один-два-три-четыре…

Я подождал, пока не удостоверюсь, что он в трансе.

— Можешь оставить глаза закрытыми какое-то время, прот.

— Как скажешь, джино.

— Хорошо. Теперь я бы хотел увидеть Роберта. Роб? Ты меня слышишь?

Его голова снова упала.

— Роберт, если ты слышишь, кивни, пожалуйста.

Он еле заметно кивнул.

— Спасибо. Как ты себя чувствуешь?

— Не очень хорошо, — промямлил он.

— Мне жаль. Надеюсь, я могу помочь тебе почувствовать себя лучше. Пожалуйста, послушай меня и поверь. Запомни: это твоё убежище.

Нет ответа.

— Я подумал, сегодня мы можем немного поговорить о твоём детстве. Твоей семье. О том, как ты рос в Монтане. Это будет приемлемо?

Слегка пожал плечами.

— Хорошо. Не мог бы ты открыть глаза? Пожалуйста.

Он заморгал, но моего взгляда избегал.

— Почему бы тебе не рассказать мне что-нибудь о своей матери.

Мягко, но ясно.

— Что вы хотите знать?

— Всё, что захочешь мне рассказать. Она хорошо готовит?

Казалось, он внимательно рассматривал вопрос или, может быть, просто пытался решить, отвечать ли.

— Довольно неплохо, — ответил он.

Я не мог избавиться от ощущения радости от этого просто ответа. Он был безжизненно монотонным, но это уже было огромным достижением, которого, как я боялся, придется добиваться неделями упорных уговоров. Роберт говорил!

Остальная часть беседы протекала весьма сбивчиво, но он стал казаться более непринуждённым, пока мы болтали о некоторых основных моментах его детства: о его сёстрах, друзьях, его ранних школьных годах и любимых занятиях — книгах, головоломках и наблюдении за животными в поле за его домом. Предподростковый период его детства казался совершенно нормальным, не считая только того, что он потерял отца, когда ему было шесть (тогда же прот впервые появился), хотя я не вынес ничего нового из этой беседы. Я просто хотел завоевать доверие Роберта, заставить его почувствовать себя комфортно при разговоре со мной. Настоящая работа начнётся позже.

Беседа окончилась на рассказе Роберта о памятном дне, который он проводил, когда ему было девять, шатаясь по полям с Эпплом — его большим, лохматым псом и я надеялся, что закончив на этой счастливой ноте, я смогу побудить его в следующий раз выйти менее неохотно. Но прежде чем позвать прота, я попробовал кое-что и не был вполне уверен, что это сработает. Я протянул руку, взял крошечный свисток, который я по случаю принёс и громко в него подул.

— Ты это слышишь?

— Да.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты выходил всякий раз, когда будешь слышать этот звук, независимо от того где ты и что ты делаешь. Ты понял?

— Да.

— Хорошо. Теперь я хочу поговорить с протом, если не возражаешь. Спасибо, что пришёл, Роберт, ещё увидимся. Пожалуйста, закрой глаза.

Он закрыл глаза.

Я немного подождал.

— Прот? Открой, пожалуйста, глаза.

— Привет, джин. Какие дела?

— Пока не родила.

— Доктор брюэр! Да у вас есть чувство юмора!

— Большое спасибо. Теперь просто расслабься. Я буду считать назад от пя…

— Пять-четыре-три-два-Эй! Мы уже закончили?

— Да. Как ты узнал?

— Просто знакомое чувство. Будто я что-то пропустил.

— Я знаю, каково это.

Он встал, чтобы уйти.

— Благодарю за занятный фрукт. Возможно, я смог бы забрать с собой пару семян.

— Возьми хоть целую корзину, если хочешь. Кстати, я видел, что ты разговаривал с Лу вчера. Есть какие-нибудь предложения, что бы мы могли сделать с ним?

— Думаю, лучше всего будет сделать кесарево.

Наш сын Уилл провёл последний день своего отпуска дома, с нами — он скоро переедет в общежитие в Колумбии на осенний семестр. Как студент медицинского колледжа, он