Занимательная ботаника - Александр Цингер

Наконец, интересны мельчайшие сине-зеленые или голубые водоросли, которые так мелки, что их можно рассмотреть только при большом увеличении микроскопа. Они отличаются своей небесно-голубой окраской, развиваются иногда массами летом и осенью в волжской воде и соединены в большие колонии.

Но ограничимся этим и так уже затянувшимся описанием волжской «цветущей воды», оставим микроскоп и наши планктонные уловы! Итак, вот какая сложная и тонкая по своему изяществу картина открывается в прозрачной волжской воде! Однако вы, может быть, упрекнете меня за то, что мы для нашей беседы выбрали такую скучную и практически мало интересную тему. Ну какое, в самом деле, имеет значение невидимый простым глазом планктон, спросите вы? Ну что значат для водоема, для Волги какие-то звездочки астерионелли или педиаструма, какие-то мелёзиры или диатомы, навикули или плеуросигмы, пандорины или эудорины? И по размерам они ничтожны, а по весу – и говорить не стоит!.. Для специалиста-ботаника они, может быть, и любопытны; может быть, еще художника они поразят изяществом форм и тончайшим рисунком кремневых скорлупок-створок, – ну а в целом, в природе это такая как будто бы «мелочь», что вряд ли стоило нам тратить время на знакомство с ними.

Но давайте отвлечемся немного в сторону от нашей прямой темы; посмотрим на волжский планктон с другой точки зрения. Некоторым из вас, наверное, не раз приходилось сидеть с удочкой в руках на берегу реки на плотах или в лодке, наблюдать за качающимся на поверхности реки поплавком и, набравшись терпения, ждать, «не клюнет ли». А может быть, даже приходилось ставить с лодки «подпуска», а потом с большим волнением вынимать их с попавшейся на подпуск рыбой.

Конечно, заядлые рыболовы знают, сколько самых счастливых минут доставила им рыбная ловля, особенно на утренней или вечерней заре или после прошедшей грозы или дождя. А сколько приятных и неповторимых переживаний бывает связано с тем, если в вечерний летний день, на волжском берегу где-либо вдали от города, натаскав на удочку из реки окуней и ершей, разложить костер и сварить в закопченном котелке свежую уху. Истому натуралисту такую уху не заменят никакие самые роскошные яства и обеды!

Хороша, разумеется, уха из жирных окуней и ершей, превосходна уха из волжских стерлядей, да никто не откажется и от самой обычной астраханской воблы.

Ну а думали ли вы, как и чем питается в озерах и реках та рыба, которую мы используем в пищу? Правда, кто держит в аквариумах различных «золотых» и других мелких рыбешек, тот знает, что их хорошо кормить дафниями, циклопами и тому подобной мелочью.

Однако специалисты-зоологи подробно изучали этот вопрос, и вот что, например, они нашли: кишечник у нашей мелкой рыбки-щиповки обычно буквально набит мелкими рачками, у уклейки летом в кишечнике найдено было много дафний, циклопов и других планктонных рачков, а зимою – в изобилии планктонные водоросли мелёзиры; у ряпушки при одном вскрытии обнаружили в кишечнике 50 000 мелких планктонных рачков, причем ловят планктон эти мелкие рыбешки, очевидно, с большой ловкостью и уменьем; так, у ряпушки же при другом вскрытии найдено в кишечнике около 3000 штук одного планктонного рачка, в то время как планктонная сетка, протянутая в озере на расстоянии до 500 метров, принесла всего несколько штук этих рачков.

Но не только наши мелкие рыбы, которые сами делаются добычей крупных рыб и водяных птиц, питаются планктоном. Даже такие крупные рыбы, как лещь и язь, плотва и окунь, да и многие другие в первый год своей жизни, когда маленькая рыбка не может еще принимать крупной пищи, во многом связаны именно с планктоном; в кишечнике малька-леща – 3  см длины – были обнаружены различные планктонные рачки, у язя – планктонные рачки и сине-зеленые водоросли, у плотвы – коловратки, рачки и планктонные водоросли.

Так вот как обстоит дело с пищей рыб: планктонные животные и растения для некоторых из рыб, например уклейки, служат почти единственным пищевым продуктом, а в стадии мальков почти все рыбы являются массовыми потребителями планктона.

Но значение планктона далеко не исчерпывается только этим. Вы заметили, конечно, что рыбы все же чаще всего питаются планктонными мельчайшими животными и, пожалуй, реже различными диатомовыми, перидиновыми или сине-зелеными водорослями. Но зато эти мельчайшие планктонные рачки и другие беспозвоночные животные водоемов питаются уже только планктонными водорослями или теми продуктами их разрушения, которые получаются на дне водоема из отмерших растений-пигмеев.

Не было бы в реке или озере диатомовых и перидиновых, сине-зеленых и зеленых водорослей, нечем бы, пожалуй, было и питаться каким-нибудь веслоногим или ветвистоусым рачкам, дафниям и циклопам, коловраткам и придонным червям.

А не было бы этих животных в водоеме, – не было бы в нем и различных моллюсков, нечем было бы кормиться и малькам рыб и уклейке – иначе, не было бы и рыбы в реке или в озере, и не сидеть бы вам тогда с удочкой на берегу, не ставить бы подпуска, а волжским рыбакам не закидывать бы свои огромные сети, приносящие обильные уловы.

Не было бы чем прокормиться тогда хищной щуке, и питающимся рыбой чайкам, и крачкам, скопе и крохалю, цапле и выпи. Да и некоторым из млекопитающих животных (выдре, выхухоли, норке), связанным в своей жизни с водоемами, пришлось бы довольно туго без рыбы.

Не есть бы и нам с вами ухи из стерлядей или из окуней и ершей, не есть бы нам сельдей и воблы!..

В водоеме, в реке или озере, своеобразная круговая зависимость между его обитателями: попробуйте выкинуть какое-либо звено из той общей и замечательной «пищевой цепи», которая начинается с планктона и кончается высшими животными и человеком, – будет нарушена вся жизнь водоема, будет потеряна рыбохозяйственная ценность его.

Вот что значит, юные читатели, планктон для реки и для озера, вот какую большую важность имеет тщательное изучение этой как будто бы «мелочи в природе»! Что же касается волжского планктона (а это верно для каждой равнинной русской реки), то здесь особенное значение имеет именно растительный, а не животный планктон. Сама жизнь спокойно текущей реки складывается так, что ее планктон характеризуется явным преобладанием как раз растительного мира над животным и особенно преобладанием диатомовых водорослей с их изящными скорлупками-створками. Поэтому-то растительный планктон, о котором у нас шла речь, и является важнейшим пищевым ресурсом реки, с которого начинается «пищевая цепь» среди ее обитателей.

Кончим на этом нашу немного, может быть, затянувшуюся и скучную беседу о том, как «цветет Волга». Если мне удалось вам показать, как небольшой, даже, казалось бы, «мелкий вопрос» связан, тем не менее, с целым рядом больших и интересных вопросов, если некоторые из юных натуралистов, может быть, теперь сами обратят внимание на свои озера и пруды, реки и речки, – то тогда эта специальная беседа о «цветущей волжской воде», я думаю, тоже не пропала даром!..

Весенние первенцы наших лесов

«То было раннею весной!» [30]

А. К. Толстой

Рассказ из детских воспоминаний

Если бы я хотел озадачить читателя, я мог бы дать этому рассказику интригующее заглавие: «Как я чуть не отравил Евгения Онегина».

Дело было ранней весной моей жизни и ранней весной года, может быть, последней безоблачно счастливой весной, когда слово «экзамены» было знакомо мне только понаслышке. После потянулся длинный ряд весен, когда либо меня экзаменовали, либо я экзаменовал. И то и другое заслоняло веселый блеск весеннего солнца и разлучало меня с нежными весенними цветами. Но в ту весну, о которой сейчас вспоминаешь, я знал только, что в ожидании каких-то страшных экзаменов сидят до июня в Москве, в гимназии мои старшие братья, что перед экзаменами выбрался отец мой денька на два из Москвы, чтобы подышать чистым воздухом и поискать первых весенних цветов.

Мне тоскливо без братьев; но у меня есть добрый любимый товарищ. Он лишь немногим старше меня, но сильней, умней и много богаче всяческой опытностью; поэтому он – не только мой друг, но и наставник и покровитель. Отношения между нами – самые приятельские; я его зову «Евгешка», он меня «Санька». Старшие в нашей семье любили способного крестьянского мальчика, которого прозвали «Евгением Онегиным». В действительности его фамилия – Телегин, но это считается достаточным созвучием с фамилией пушкинского героя.

Рис. 41. Галочьи яйца.

Мы с Евгешкой только что выполнили важное, весьма для нас увлекательное поручение: в соседской бане мы выгребли из печной трубы галочье гнездо. Галки огорчались и пробовали громко протестовать, не понимая, что мы не только баню, но и их собственное потомство уберегли от огненной гибели. Если хотят, еще успеют устроиться где-нибудь в дупле; а здесь, повыбрав из трубы целую кучу мелкого хвороста, мы нашли всего 4 яйца. Стало быть, кладка только что началась: ведь галки несут чуть не до 20 штук.

Три яйца были, как обыкновенно, испещрены мелкими коричневатыми пятнышками по зелено-голубому фону, но четвертое было окрашено курьезно: на бледноголубом фоне было всего пять-шесть больших коричневых пятен. Яйцо поразительно было похоже на маленький глобус с голубыми океанами и темными материками. Два пятна очень смахивали на две оторванные друг от друга Америки. Впоследствии это яйцо занимало почетное место в большой коллекции, собранной моим старшим братом.