Наследник. Поход по зову крови - Антон Краснов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скандал был ужасный. Ученик школы Второго окна задает вопросы, которые не позволит себе и студент Пятого окна. Даже с военно-морской специализацией. Даже с литерой А, предполагающей доступ к анналам Королевской библиотеки. Безобразие! А главное, отчего во Втором окне в голову лезут подобные мысли, печально рассуждали отцы-учителя…
Нет надобности говорить, что Себастьяна не выставили из школы только из-за вмешательства опекуна. Впрочем, добрый барон Армин и так напоминал об этом при каждом удобном, да и неудобном случае…
Сейчас, когда об этом сказал засыпающий брешак Ржига, Себастьян ничего не ответил – только обозначил на лице ничего не значащую бледную улыбку.
Догорев, потухла единственная свеча, освещавшая комнату. Но Себастьян все равно не спал до утра. Из его окна был виден участок тихого побережья и моря, разорванного лунной дорожкой. Этого света вполне хватало для бессонницы.
А потом и настал тот самый день.
Может, он и не заключал в себе ничего сверхъестественного и даже необычного. Просто с него все началось.
Глава 3
Школа пятого окна
– Едем в город! – объявил барон Армин. – Ржига, бездельник, ты что скалишься?.. Бегом в конюшню, едем в Сеймор! Скажи, чтоб готовили экипаж…
Такое заявление с раннего утра могло означать лишь одно: опекун Себастьяна проснулся в отличном настроении и жаждет больших свершений. Последний раз это обернулось стычкой с кем-то из Охранного корпуса, утопленным экипажем и отобранной рыболовно-охотничьей лицензией, так называемой «вездесущей», то есть дающей право на промысел рыбы и дичи где угодно… В столице провинции барон Армин всегда старался почувствовать вкус настоящей городской жизни. В тот раз решил половить рыбок прямо в знаменитом городском фонтане Сеймора, а потом едва не застрелил бродячего иллюзиониста.
На этот раз он взял с собой Себастьяна и Ржигу. Причем воспитанник доброго барона должен был ехать не в экипаже, а верхом. Помимо двух товарищей, барон Армин прихватил с собой двух приличных девушек из числа первых красавиц рыбацких поселений. И вовсе не для того, что немедля предположили злокозненные языки…
– Эй, Басти, ты не слышал?
Себастьян стоял у ворот. Ржига, в сером дорожном плаще и с серыми же мешками под глазами, приблизился к нему мелкими шажками и повторил свой идиотский вопрос:
– Ты не слышал?
Себастьян повернул голову и глянул поверх похмельного полубрешака. Прямой, строгий, с неподвижным серьезным лицом, он вызвал у Ржиги сначала оторопь, а потом недоверчивый смешок:
– Ты чего такой хмурый? Или ты… тово… Уже знаешь?
– Надеюсь, ты не опохмелялся? В твоем возрасте еще рано. Так что я должен слышать и тем более знать? – наконец последовал ответ.
Ржига распрямился. В его мутных глазках закопошилось вялое лукавство. Этакая хитринка с подковыркой, с дьявольщинкой.
– Твой опекун послал в город гонца зафрахтовать на несколько дней… э-э-э… значит, какое-нибудь суденышко поприличнее, но чтобы не очень дорого. Ты понимаешь? Смекаешь? Суд-но!
– Понимаю… – машинально ответил томный Себастьян.
– Это значит, что назад барон Армин намерен взять с собой… Кого? – лукаво прищурился Ржига. – Этот кое-кто уже почитай как два года в Сейморе, так что на чем попало теперь не поедет в наши края. Басти, ау! Я кому все это говорю? Я ж не повар Жи-Ру, который может разговаривать с омлетом или с сушеной говядиной!
Ошеломленный и бледный, стоял Себастьян и даже ухватился рукой за ограду, чтоб переждать резкий приступ головокружения. Да! У него потемнело в глазах, и спокойное светлое море, начинавшееся за белыми крышами рыбацких поселений, вдруг стало глубоким, синим и тревожным.
– Ты хочешь сказать, что… она… приедет, чтобы?..
– Ну конечно, Аннабель, – с удивительной легкостью подтвердил полубрешак и тут тоже пошатнулся. – Ы-ы-ы… Ох!.. Мутит. Два раза сегодня уже блевал… Мгм…
– Слушай, Ржига! Вот ты мог бы не объединять упоминания о содержимом своего желудка и ее имя? – искренне возмутился Себастьян. Его лилейную утреннюю томность как ветром сдуло.
– Да ладно! – наершился Ржига. – Когда это ты стал таким щепетильным? Помнится, в свое время мы посадили ее в бочку с медузами. Платье, кажется, ей пришлось выкинуть, оно все в вонючих синих разводах оказалось. А ноги с руками – в красных. Ты тогда не сильно-то переживал, кстати…
– Так это когда было, – пробормотал Себастьян.
Действительно, многое поменялось с тех пор, когда мальчики могли сыграть с девочкой вот такие глупые шутки; когда мальчики могли держать ее за «своего». Девочка выросла, и из той немного неуклюжей темноглазой куколки, без раздумья ступившей на Язык Оборотня, выросла настоящая красивая юная дама.
Изящная, гордая, с точеными плечами и тонким лицом. Большие темные глаза словно подсвечены изнутри лукавым, опасным огоньком – тот, кто жарким днем нырял в неизвестную и глубокую бухту, поймет. Большой, чувственно вырезанный рот сложен в легкую ироничную усмешку. Глядящая с холста молодая женщина не могла иметь с детской подругой Себастьяна и Ржиги ничего общего. Разве что угадывалось что-то сходное в высоких скулах и нежной округлости подбородка.
По крайней мере, такой изобразил ее, эту расцветшую Аннабель, на портрете, привезенном тщеславным бароном из города, нахрапистый сейморский художник. Польстил? Сильно ли? В этом Себастьяну еще предстояло удостовериться. Или, напротив, признать, что портретист все схватил верно…
Через два часа барон Армин с сопровождающими тронулись в путь. За время, прошедшее с утра, энтузиазма и дурной энергии у тучного барона резко поубавилось. Щеки обвисли, потускнели маленькие глазки, которыми он зыркал на своих спутников.
Ржига и светящийся бледный Себастьян ехали верхом. На хвосте у кавалькады всадников грузно висела карета, в которой, такой же грузный, неповоротливый, тяжелый, пыхтел и обмахивался платком сам хозяин. «Говорил, с утра надо было ехать, пока жара не пала, – бормотал он, а повар Жи-Ру, без которого барон Армин отправлялся разве что в спальню и уборную, только успевал кивать головой. – А то промешкали, теперь вот жарься тут! Отдувайся за них!»
И барон отдувался. А дорога, петляя между домиками рыбацких поселений и прудами, в которых местные разводили рыбу и промысловых медуз, между тем вынесла путешественников на простор равнины. Эта местность составляла разительный контраст с живописными прибрежными территориями. Бесконечная, убогая, безлюдная, оживляющаяся лишь грядой невысоких и слабо поросших березняком холмов где-то ближе к горизонту, равнина вогнала барона Армина в окончательное уныние. Хватив для настроения крепкого эля, он стал клевать носом и наконец захрапел.
Спустя два часа путникам попались развалины какого-то неимоверно древнего каменного сооружения, по своим размерам сопоставимого со всем рыбацким поселком. Стены были разрушены и срыты почти до земли, и только в нескольких местах взмывали в небо белые, выщербленные временем зубцы. Издали сложно было оценить поистине колоссальные размеры этих сооружений, чем-то напоминающих раскрошившуюся челюсть мифического чудовища. Тварь, размеры которой никогда и не представить, ушла в черные, жирные пласты веков; забыто имя, свершения и стать великана, и только вот эти раскрошившиеся гигантские клыки напоминают о легендарном времени, когда по земле якобы ходили Великие.
– Если бы с нами был Жи-Ру, он непременно бы напомнил, что все это строили Отцы погибели.
Себастьян, ехавший рядом с Ржигой, придержал коня:
– Чего?
– Ты просто спишь на ходу! Я от доброты душевной сообщил тебе, что, наверно, уже завтра ты увидишь нашу Аннабель, и ты прилип к этой мысли, точно муха к…
– Довольно!
– …точно муха к другой мухе, – ухмыльнулся Ржига.
– Я тебе не о мухах. Ты позволяешь себе упоминать существ куда покрупнее. Какие еще Манниты? Кажется, добрый дядюшка Армин не раз драл тебя на конюшне за то, что ты распространяешь всякие глупые россказни.
– Ну как же, – ничуть не смутившись, выговорил неисправимый Ржига и, пришпорив коня, вынесся во главу кавалькады. Себастьян должен был прибавить ходу, чтобы снова поравняться с ним. – Манниты – Отцы погибели, приблизившие Катастрофу, отголоски которой, как говорят мудрые, до сих пор слышны в различных местах нашего мира. Ты когда-нибудь нырял в большие подводные пещеры? Там, внутри, выныриваешь и слышишь эхо Катастрофы.
– Бессмысленный ты тип, Ржига, – сказал Себастьян. – Слышал бы тебя барон Армин…
– И что? И слышал бы. Второй задницы, с которой можно шкуру спустить, у меня нет. А в Трудовую армию он меня не отправит. Пока. Это я точно уж знаю. Кстати, а где Аюп Бородач, он завсегда с тобой увязывается…
– Я запретил ему ехать со мной. Он как хвостик…
– Вот бы кого сдать в Трудармию… – мечтательно начал полубрешак.
