Письма из ада - неизвестен Автор

Тут сердце его разбилось, он с миром оставил землю".

Девятнадцатое письмо

Бывали у меня на земле минуты, когда я чувствовал всю пустоту своей жизни: на меня нападала тоска, но я снова потом увлекался и заглушал внутренний голос совести.

Так Господь многих призывает, а мы не желаем Его слушать, предпочитая следовать за сатаною, и часто после минутного невольного раскаяния делаемся еще хуже прежнего.

Мне нравилась мысль, что Лили - ангел, ведущий меня к добру, и я готов был отдаться ей, но не Богу. Теперь я понимаю, что ей следовало умереть, иначе не могло и быть. Ей предстоял один путь, тернистый путь - быть моею женою и тем погубить себя, она могла избавиться от этой опасности лишь смертью. Часто я размышляю о том, что, если бы тогда я обратился в истинного христианина, Господь не отнял бы ее у меня.

Недавно был я на балу. Видел многочисленное общество разных времен, одетое в разнообразные наряды, что придавало бы вечеру вид маскарада, если бы сквозь прозрачные платья не видны были обнаженные члены танцующих. Играла музыка, или, скорее, мы воображали, что она играет, так как не раздавалось ни единого звука.

Меня хотели принудить танцевать, но я всегда был того мнения, что танцы созданы для юношества и даже на земле мне было жаль этих истасканных дам, считающих необходимостью вальсировать и кружиться, как бабочки, до почтенных лет.

Итак, я принял участие лишь в полонезе. Мы долго расхаживали попарно, беспрестанно меняя своих дам, что дало мне возможность познакомиться с интересными личностями. Мы все на балах обязаны носить на груди в виде ордена цифру года нашей смерти. Таким образом, я мог тотчас знать, к какому времени принадлежала особа, идущая под руку со мной. Опишу тебе их по очереди.

№ 1. Умершая в 1789 году. Русская знаменитая преступница. В течение нескольких лет отравившая свою мать, своего мужа и своего брата. Она делала это шутя, без злобы, без ненависти. С вида она обворожительна, грациозна, с кошачьими движениями и детским невинным лицом. Должен сознаться, что, зная ее прошлое, я все-таки подпал под ее обаяние и с трудом мог расстаться с ней.

№ 2. Умерла в 1693 году. Француженка, жена придворного сановника, любила лишь деньги и открыто продавала свою честь за тридцать тысяч франков. Ее прозвали Данаей.

№ 3. Умерла в 1816 году. Полька. Несравненной красоты и непоколебимой нравственности. Любила выше всего свое отечество. Была отважна и сильна, как мужчина и нежна, и ласкова, как девица. Преодолевала все препятствия, никто не мог покорить ее до той поры, пока она не причислилась к гарему Мехмета-Али.

№ 4. Умерла в 1644 году. Ирландка, возлюбленная несчастного Карла I, олицетворение легкомыслия и разгула. Я узнал ее по портрету, виденному мною в Лондоне.

№ 5. Умерла в 1635 году. Гречанка, с большими выразительными глазами и чудным цветом лица. Она служила когда-то моделью у Гвидо Рени. Прося у него милостыню, она поразила его своим небесным взглядом. Он взял ее к себе и ей обязан славой. Смерть разлучила их. Он писал с нее и умирающую Лукрецию, и умирающую Клеопатру, и живую Мадонну. Лишившись ее, он потерял и свой талант. Произведения его все падали и падали и прекратились с его кончиной.

№ 6. Умерла в 1731 году. Андалузка. Я обратил ее внимание на роскошь, окружающую нас, на что она ответила мне: "Как я могла быть счастливой!" Она была помешана на одном сожалении.

№ 7. Умерла в 1810 году. Англичанка, знаменитая в свое время сомнамбулка, была известна в Париже под именем прекрасной блондинки Мельвиль, один из тех, которым доктор IvIecMep открыл тайны животного магнетизма, полюбил ее, но не заимствовал у нее дара ясновидения, так как в один прекрасный день англичанка исчезла вместе с его денежной шкатулкой.

№ 8. Умерла в 1651 году. Шведка, крестьянка замечательной красоты, ради которой она возвысилась до княжеского титула. "Видел ли ты убийцу Густава-Адольфа? - спросила она меня тихо. - Посмотри, вот он!" Я взглянул... нет я не в силах описать тебе, что поразило меня!..

№ 9. Умерла в 1810 году. Дочь Людовика XV и крестьянки, от которой король заразился оспой. Он умер от ее оспы, а она от его любви.

№ 10. Умерла в 1848 году. Молодая нищая, римлянка, замечательной красоты, которой портрет висел постоянно в моей спальне. Она была так хороша, что служила постоянно моделью художникам и была известна под именем la reine (королева). Я встретился с ней в Риме, гуляя вечером по уединенной улице. Она бросилась ко мне, прося защиты. Я принял ее под свое покровительство и подал ей руку. Мы скоро стали друзьями. Она много рассказывала мне о себе. Не раз с гордостью она выражала, что дорожит своими лохмотьями, дающими ей свободу, но еще более всего гордится своей честью, которую хранит непорочной. Спустя несколько лет я

Узнал, что 1а reine, устоявшая против искушений и соблазнов, не устояла против любви. Покинутая своим другом, она вела разгульную жизнь и окончательно погибла.

- Я хорошо помню тебя, - сказал я ей во время полонеза.

Она вздрогнула.

- Молчите, молчите, - прошептала она, - в аду нет ни радостей, ни любви, ни надежды!

Я уже хотел покинуть бал, но меня остановил молодой незнакомец.

- Были ли вы на великом балу? - спросил он с демонической усмешкой.

Тогда я не понял этого вопроса, но с тех пор узнал, что когда приближается время полной тьмы в аду, жители его теряют совершенно голову. Они спешат насладиться последними минутами полутьмы и предаются развлечениям, забывая стыд и честь. Происходит какой-то дьявольский танец: и мужчины, и женщины кружатся все быстрее и быстрее с растерянным видом диких зверей, с чувством боли, страдания они, прижимаясь друг к другу, несутся, как вихрь, по залам, гонимые непонятной силой, пока полная темнота не скрывает их от взоров других. Это зрелище напоминает отчасти нашу маслянницу. Так на земле, перед наступлением великого поста, люди ищут развлечений, увеселений с каким-то безумием, с полным забвением долга и стыда, доходя до безобразия.

Двадцатое письмо

Наблюдал ли ты когда-нибудь, что запах цветов часто возбуждает в нас воспоминания то сладостные, то горькие? Здесь, в аду, они всегда раздирающие! Не подумай, что растет что-нибудь в царстве тьмы. О, нет! У нас не находится ни растений, ни деревьев, ничего, что могло бы радовать, ласкать взор или украшать ландшафт. А вы, безумные, смеете сетовать и жаловаться, живя под сводами небесными, украшенными чудными звездами, среди роскошных цветов и растительности и пестрых бабочек. Безумные, безумные!

Иногда мне кажется, что до меня доносится аромат жасмина, фиалки или лилии, и с внутреннею болью я вспоминаю дела минувших дней: то вижу чудную девушку с сверкающими глазами, с букетом фиалок на груди, у ног которой я выслушивал слова упрека и страсти, то мнится мне, что я опять с моей блондинкой в жасминной беседке, впервые шепча ей о любви, то думаю о лилии, подаренной в день разлуки той молодой красавице, прикованной к строптивому мужу. А если чую запах розы... о, тогда передо мною Лили!.. Я переношусь в прошлое, к той блаженной минуте, когда я выпросил у нее царицу цветов и она протянула мне ее беспрекословно.

- Поцелуй ее прежде, - сказал я.

Она поцеловала и подала мне розу. Я тоже поцеловал ее, а Лили вспыхнула, хотя не поняла значения моего поступка.

Все священники, пасторы и законоучители, которые на земле не заботились о своих паствах, искажали смысл Евангелия, здесь терзаются постоянно тщетным желанием поправить прежние ошибки. Для этого у каждого есть своя церковь, свой приход, и в проповедях они стараются восстановить истину, которой не знают сами и не узнают уже никогда. Один из них, бывший мой знакомый, пригласил меня как-то послушать его.

Явился я поздно, церковь была полна. Так называемые христиане, не заглядывавшие при жизни в Библию, теперь жаждут услышать слово Божие. Когда я вошел, все пели ужасную разгульную песню, напоминавшую те, которые слышатся в трактирах или сборищах пьяных. Старики и юноши, женщины и дети с демоническими усмешками принимали участие в этом неприличном пении. Наконец показался проповедник. Он оглядел собрание с бесовскими ужимками и начал речь: "Любезные слушатели!" - и красноречие его полилось. Говорил он долго, все больше и больше одушевляясь, видимо, с мучительным желанием сказать хоть одно разумное слово, но в его проповеди не было ни смысла, ни связи, он путался, путался и закончил словами: "Священник должен жить в мире со всеми, но в особенности с диаконом" - и, с возгласом: "Во имя Св. Троицы!", он схватил близстоящего диакона за шиворот и стал его трясти со всею силою под звуки восторженных восклицаний присутствующих.

С тяжким чувством, с надорванным сердцем, я удалился, сознавая вполне горький удел существования без надежды!

Двадцать первое письмо

Живя в деревне, мы часто гуляли с Лили по лесам. Она, как и я, любила уединение, и среди цветов и природы она казалась в своей сфере. Она прыгала, бегала, болтала, и ее не пугались ни заяц, ни лисица, ни дикая лань.