Спрятанная война - Артем Боровик

– Я, – сказал он шепотом, – очень боюсь возвращения.

Очень.

В глазах его печаль перемешалась со страхом.

В старости так боятся запаха сырой земли, в детстве – ночной пустоты, а в зрелости – неудач.

Джабальский Григорьев в будущее смотрел спокойно.

Отвалив мне целую пригоршню таблеток – каждая размером с пятак, – он пожелал мне сохранить то, что есть, – жизнь.

– Больше ведь нам ничего и не надо, – постановил он, а я вспомнил Баглан, 1987 год, апрель, воскресенье, шесть часов утра, …Бои шли с девятой на восьмую улицу. Группировка Гаюра сопротивлялась отчаянно. Уже две недели наша дивизия держала ее в непробиваемом кольце, но уничтожить не могла. «Духовский» гранатометчик с расстояния в триста метров прямой наводкой попал в нашего солдата на блоке.

Все, что осталось от человека, уместилось в гильзе от ДШК[13].

Ни одно слово из того длинного набора слов, изобретенных для определения смерти человека, в данном случае не годилось, потому что не о ком и не о чем было сказать: «Он умер», «он погиб», «кончился», «отдал Богу душу». Не срабатывал и солдатский жаргон с его «гукнулся», «улетел», «сказал, чтоб довоевывали без него», «взял планку», «дембельнулся досрочно», «ушел в запас», «родился обратно», «вышел в проекцию», «выложился», «выпал в осадок», «спрыгнул»…

VII

Полковник Сергей Ан…енко отвоевал в Афганистане двадцать один месяц. Долгое время командовал джабальским полком, но осенью 88-го был назначен замкомдива.

Хотя силы дивизии были растянуты вдоль дороги от Кабула почти до перевала Саланг, Ан…енко по-прежнему находился преимущественно в зоне ответственности своего бывшего полка, потому что знал ее как свои пять.

Был Ан…енко высок ростом, широк в кости. Лет – не больше сорока. На его подбористой фигуре ладно сидела военная форма. Серые глаза зверовато глядели из-под мощных надбровий, припорошенных (когда он снимал кепи) россыпью пшеничных волос. Волевая линия крепкого породистого носа делила остроскулое лицо пополам. Сквозь смуглую кожу тщательно выбритых щек пробивался едва приметный румянец. Золотистая полоска аккуратных усов прикрывала сверху рот, очерченный несколькими сильными короткими штрихами. Глубокая ямка рассекала правильный металлически поблескивавший на солнце подбородок.

«Вот он – человек, на которого должна равняться армия!» – шепнул мне кто-то, обдав промерзшее насквозь ухо горячим дыханием. Я оглянулся, но позади ничего не было.

Ан…енко сплюнул окурок, зло проследил за его стремительным полетом.

– В последний год мы с «духами» крепко закорешились – сообщил он негромко, – прямо закадычными друзьями стали. Однако же полагаться на это нельзя. Восток – дело темное и хитрое. Говорят одно, думают второе, делают третье. Так-то. Словом, усиливаем маршрут как можем. На днях пришли два батальона – десантники и мотострелки.

Сейчас занимаемся размещением людей на заставах. Тесновато, конечно, но жить и воевать можно. За Северный Саланг я не боюсь: там исмаилиты прочно оседлали маршрут.

Тут, на южных подступах к перевалу, посложней. Именно здесь сейчас сосредоточены мощные силы Ахмад Шаха. Одна лишь группировка Басира насчитывает больше четырехсот штыков. Они полагают, мы скоро начнем здесь боевые действия. Но я по мере сил успокаиваю и Басира, и прочих командиров. Я сказал им: если вы обеспечите безопасность вывода наших войск через Саланг, мы усиливать маршрут не будем. Я предложил подписать договор, который обязал бы их охранять дорогу от нападений других повстанческих отрядов, пропускать колонны афганских регулярных войск, а нас – воздерживаться от боевых. Но они отказались, заявив, что устное слово мусульманина – закон. В общем, поглядим-посмотрим… Хотите курить?

– У вас какие? – спросил я.

– У нас «Ява», а у вас?

– У нас «Лихерос» – остатки кабульских запасов. – Я достал вскрытую пачку.

– Estascigarros! О madre mia! Можно взять одну? – спросил подошедший к нам комбат Абрамов.

– Пожалуйста, – ответил я. – Откуда вдруг испанский на подступах к Салангу?

– Как – откуда! – усмехнулся он, – Там тоже пришлось отслужить. А тут двадцатый месяц пошел. Куба – самое светлое пятнышко в жизни. Семьдесят третий – семьдесят пятый… Золотое времечко! Тоже там купались?

– Не довелось, – ответил я. – Просидел как-то целый день в аэропорту: по усам текло, а в рот не попало.

– Гавана-мама! – Абрамов вкусно, глубоко затянулся. – Ладно, братцы, мне пора – надо объехать заставы.

– Батальон Абрамова, – Ан…енко махнул рукой ему вслед, – растянут на тридцать семь километров по маршруту: семнадцать сторожевых застав, не считая выносимых постов. Где-то все время что-то происходит.

Я сказал:

– Пока что здесь, на дороге – а она стратегическая, – не видать регулярных афганских войск. Дивизия уйдет на север через несколько недель. Кто же будет контролировать трассу?

– В этом вся проблема. – Ан…енко стряхнул кончиком указательного пальца прилипшие к усам крошки табака. – «Духи» на пушечный выстрел не подпускают к дороге «зеленых»'.

– Попытаются ли повстанцы занять наши заставы, когда мы уйдем?

– Почем я знаю. – Ан…енко защемил зубами спичку. – Вообще-то им нет нужды в этом. Они вполне комфортабельно чувствуют себя в своих же кишлаках. Ведь все здешние банды состоят из местного мужского населения. Главари – тоже выходцы из здешних районов.

– Вы имеете в виду Басира? – спросил я.

– Да, – ответил Ан…енко, – и Басира, и Малагауса, и других. Недавно была встреча с Малагаусом. Когда я увидел его, попытался по афганскому обычаю коснуться своей правой щекой его правой щеки – в знак особого расположения.

Но он меня остановил. Отвел в сторону от своей охраны и говорит: «Командор, не надо этого делать. Ты ведь подрываешь мой авторитет в глазах бойцов. Мы с тобой живем как соседи – ты у себя на заставе, я – в родном кишлаке. Но никаких сделок у нас с тобой нет». Так и сказал. Гордые, бестии…

По дороге промчался БТР, злобно обрызгав нас с ног до головы грязью.

– Мерзавец! – зло шепнул Ан…енко, смахнув брызги с бушлата. – Раскатались, понимаешь…

– Что из себя представляет Басир? – спросил я и отошел на обочину: подпрыгивая на колдобинах, на нас мчал КамАЗ с пустым кузовом.

Обозначение афганских регулярных войск – Мудрый мужик этот Басир. – Ан…енко улыбнулся одним уголком рта. – Народ местный любит его, уважает. И, конечно, боится. На нем всегда американская военная куртка, черные солнечные очки. Про Союз знает все. Как-то меня спросил: «Командор, как дела в Армении?»

– Я могу с ним встретиться?

– Исключено. Он общается лишь с теми, кого уже проверил и кому доверяет, – с комбатом Абрамовым и мною. Я, когда иду на переговоры с ним, не имею права взять с собой даже нового переводчика. Незнакомое лицо сразу же его насторожит, он просто-напросто не явится.

– И все-таки спросите его – вдруг согласится? Скажите Басиру, что мне приходилось встречаться не только с полевыми командирами повстанцев, но и с Гейлани[14].

– Вы – с Гейлани?! – Ан…енко от удивления прищурил глаза и слегка присел. Сигаретка его потухла.

VIII

…Сквозь затянутое грязными облаками небо сочился на землю серый свет. Люди обходили принарядившиеся магазины, покупали друг другу подарки, возвращались домой с покупками, обернутыми в пеструю хрусткую бумагу. По вечерам в окнах зажигались елочные огни. В воздухе пахло скорым Рождеством.

Повсюду слышался детский смех и мягкий перезвон бокалов в ресторанах. Музыка предпраздничных дней, которые порой веселее, чем сам праздник, захватила Англию, в такт ей плескалось море в портах, двигались, чуть пританцовывая, прохожие.

В один из таких дней прибыл в Лондон повидать свою семью на Рождество Христово лидер Национального исламского фронта Афганистана Сайд Ахмад Гейлани.

Фронт был создан в 1978 году. Его штаб-квартира расположилась в Пешаваре, а филиалы партии – в Кветте, Мирамшахе, Чамане и Парачинаре. В состав руководящих органов партии вошло несколько комитетов: военный, по вербовке новых членов, контрразведки, по делам беженцев, культуры, связи и финансовый.

Еще в 78-м НИФА провозгласил своими целями священную войну против «неверных» и иностранной агрессии, свержение существующего режима, установление республиканской системы на основе «ислама и национализма».

Фронт известен прочными связями с бывшим королем Афганистана Захир Шахом.

Особенно крепки позиции партии в афганских провинциях Кабул, Нангархар, Пактия и Пактика. До недавнего времени НИФА насчитывал 75 отрядов и групп на территории Афганистана. Общая численность – две тысячи семьсот хорошо вооруженных бойцов.

Сам Гейлани – он имеет высший духовный титул «Пир» – родился в 1931 году в семье потомственных хазратов-накибов. В юности получил солидное образование, овладел четырьмя языками. Могущество его основано не только на религиозном авторитете или мощных вооруженных силах, но также и на внушительных финансовых средствах, которыми располагает семья.