Эти синие глаза - Патриция Кэбот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не могла удержаться от смеха.
— Ты, должно быть, шутишь?
— Вовсе нет. — Она заметила, что он изо всех сил старается держаться достойно. — Я совершенно серьезен.
— Возможно, ты и серьезен, но не особенно дальновиден. У меня, представь себе, есть выбор.
Теперь он не мог скрыть тревоги:
— Выбор? Какой выбор?
— Я могу уехать с острова Скай.
Надо отдать ему должное, он не впал в панику. Вместо этого он заговорил с удивительным спокойствием:
— Конечно, ты могла бы это сделать. Но следует признать, Бренна, что ты не смогла бы жить нигде, кроме острова Скай…
— Не смогла бы жить?
— Да. Ты нигде бы больше не прижилась.
Она сверкнула на него глазами. Право же, он был самым несносным человеком на свете! Даже если и был отчасти прав.
— Неужели? — спросила она. — Ты полагаешь, что если я предпочитаю мужские штаны дамской юбке, то не смогу ее носить никогда? И говорю тебе прямо: если ты не откажешься от своих интриг, я надену юбку и расстанусь с этим жалким островом…
Однако эта ее речь не произвела впечатления. Вместо того чтобы смиренно признать ее волю, лорд Гленденинг подошел к ней, схватил за плечи своими сильными руками и притянул ее к себе.
— А теперь послушай-ка меня, — сказал он, встряхнув Бренну так, что ее длинные рыжие волосы взметнулись и упали ей на лицо. — Ты никуда не уедешь. Поняла?
В эту минуту голубые глаза графа вовсе не показались ей прекрасными. Они стали холодны как лед, покрывающий ручей.
— Если ты вздумаешь отправиться к парому, я тотчас же узнаю об этом, — заверил ее граф. — Это ведь небольшая деревенька, и я в конце концов здесь хозяин. Я сам притащу тебя обратно, если понадобится.
Бренна почувствовала, как тяжело и глухо стучит ее сердце. Она нервно сглотнула слюну, а мысли ее тем временем тревожно метались. Но когда она обрела дар речи, голос ее прозвучал спокойно:
— Право, милорд, стоит ли вести себя так неучтиво? Мне ты нравишься гораздо больше, когда разговариваешь сдержанно.
— Ты ведь довела меня до этого, Бренна. Сама знаешь, что довела, впрочем, как всегда, — ответил он сердито.
Он привлек Бренну к своей груди и прижался губами к ее губам, желая заразить ее своей страстью.
Однако столь бурное проявление чувств только напугало Бренну. Единственное, что она сочла приемлемым в настоящих обстоятельствах, — это изо всех сил огреть графа по уху тыльной стороной ладони.
Как только изумленный граф отстранился от нее, она ударила его кулаком в правый глаз.
Граф вскрикнул, тотчас же выпустил ее из объятий и, покачнувшись, поднес руку к лицу.
— Ради всего святого, Бренна, — промямлил он. — Зачем ты это делаешь?
Бренна с невероятной поспешностью и ловкостью отскочила от него на безопасное расстояние и оказалась в самом дальнем конце комнаты, а вокруг нее, нервно повизгивая, сгрудились собаки.
— Ты прекрасно знаешь зачем, — ответила девушка, ничуть не обеспокоенная тем, что голос ее дрожал. — Если ты будешь продолжать вести себя как негодяй, то я буду отвечать тебе таким же образом.
— И все же, — потерянно и удрученно возразил граф, — тебе не следовало бить так сильно.
Бренна нашлась тотчас же:
— А тебе не следовало хватать и тискать меня.
— Я знаю. Но дело в том, что я… — граф с усталым видом снова опустился в кресло и потянулся за стаканом с виски, — дело в том, что я чертовски влюблен в тебя.
— Вовсе нет, — живо возразила Бренна.
Она даже испытывала к графу нечто похожее на жалость. Право же, он был просто большим ребенком.
— Тебе это просто кажется. Ты снова перепутал любовь с похотью.
— Нет-нет, — продолжал упорствовать лорд Гленденинг. — Ты всегда это твердишь, но это неправда.
Бренна вздохнула. Право же, было бесполезно спорить с ним, когда он был в таком настроении, как сейчас. Ей следовало немедленно уйти, как только она заметила в нем опасные признаки. Но она не могла удержаться и не крикнуть напоследок:
— Ты должен отослать доктора Стэнтона обратно в Лондон!
— Нет, — хмуро ответствовал граф.
Она круто повернулась и вышла, от всего сердца желая, чтобы весенний паводок наступил как можно раньше и лорда Гленденинга заживо съели крысы, которые побегут наверх из подвала, спасаясь от воды.
Глава 4
— Доктор Стэнтон!
Рейли вздрогнул, но не открыл глаз и не поднял головы.
— Доктор Стэнтон! С вами все в порядке?
Рейли осторожно приоткрыл один глаз, потом поспешно закрыл его.
Конечно, он все еще спал. По-видимому, они с Пирсоном и Шелли слегка набрались прошлой ночью, и теперь он страдал от похмелья.
Он видел один из этих чудовищных снов-кошмаров о романтических поэтах, навеянных, несомненно, тем, что Кристина снова потащила его на ужасно нудный вечер поэзии…
— Доктор Стэнтон? Я видел, что вы открывали глаза. Знаю, что вы не спите.
Где-то рядом раздался ужасный скрип. По-видимому, кто-то очень громоздкий усаживался на стул, недостаточно прочный, чтобы выдержать этот вес.
— Ну же, просыпайтесь! Давайте позавтракаем вместе.
Рейли открыл глаза. И тотчас же пожалел об этом. Нет, это был не сон! Прямо рядом с ним сидел лорд Байрон. Ну ладно, не Байрон, потому что тот умер лет двадцать назад, но кто-то, выглядевший точь-в-точь как лорд Байрон… или как некто, старавшийся изо всех сил походить на него. Человек, сидевший рядом с Рейли, был широкоплечим, узкобедрым, и на нем не было ни унции жира. Он весь состоял из мускулов и, как показалось Рейли, волос. Волосы ниспадали волнами от его лба и до плеч, обнаженные руки и грудь тоже были покрыты волосами. Он был чисто выбрит, но на его худощавом, прекрасной лепки лице уже проступила синева будущей щетины. Человек показался Рейли на редкость мужественным.
Если, разумеется, не считать юбки.
Нет, не так. На человеке была не юбка, а шотландский килт. Но что было чрезвычайно удивительным, это количество волос на голых ногах ниже колен, под каймой килта.
— Кто, — спросил Рейли плохо ворочающимся языком, все еще ощущая привкус виски во рту, — кто вы?
— Гленденинг, — ответил человек. Голос у него был низким и глубоким, и Рейли показалось, что он раскатился в его голове, как гром, — Йен Маклауд, граф Гленденинг. Я прибыл, как только смог. Меня задержал этот чертов туман. Но похоже, что вы времени зря не теряли и развлекались вовсю.
Рейли огляделся — в глазах у него все туманилось и расплывалось. Адам Макадамс и его приятели, притулившиеся возле стойки бара, пребывали в разной степени опьянения. Недавно воскресший к жизни Стабен растянулся на постели, приготовленной миссис Мерфи для Рейли, на сиденье от дивана.