Право рода - Галина Гончарова

Лусия уже собиралась в этом признаться, когда заметила взгляд тьерины Велены. Хищный, сосредоточенный, словно у кошки, которая подстерегает неосторожную крысу. Её?

И девушка, всем нутром почуяв опасность, принялась врать.

– Н-нет… а где мой муж?

– Милая моя, плохо после вчерашних излишеств не вам одной. Мирту тоже не слишком хорошо, поэтому он решил отоспаться.

– Но мы могли бы сделать это вместе?

– Вы что, простонародье? – Тьерина Велена вскинула брови, словно услышала откровенную глупость. – Разумеется, у вас будут свои покои. И у вас, и у моего сына.

– И когда я его увижу?

– Думаю, к вечеру, если Мирту станет лучше. Ваша истерика прекратилась?

Лусия закивала.

– Да. Спасибо, тьерина Велена.

– Можете называть меня матушкой, милочка, – снизошла герцогиня Карст.

Как бы ни была растеряна Лусия, но кровь Эттана Даверта взяла свое. В темных глазах на миг сверкнули золотом огоньки.

– Благодарю вас, матушка. Вы же знаете, что моя мать умерла не так давно? И вот я снова обретаю ее в вашем лице!

В словах не проскользнуло ни тени фальши, ни издевки, но тьерина Велена поморщилась. Неприятно знать, что ты занимаешь место мертвой.

– Одевайтесь, дитя мое. Я покажу вам замок…

– Да, матушка.

Лусии было очень-очень страшно. И она собиралась поговорить с Луисом как можно скорее.

Массимо ждал на конюшне.

– Ваша светлость. Монтьер, – глубокий поклон.

Янат, умница, встал на дыбы, едва не сделав свечку в деннике. Луис тут же «забыл» обо всем, кинувшись к коню, герцог посмотрел на это, да и пошел общаться с народом на предмет лошадей. Народишко у нас вороватый, не досмотришь, так вместо первосортного овса труху закупят, да и сбрую поглядеть надо бы, окинуть хозяйским глазом, раз уж зашел…

А Массимо встал так, чтобы его губ не было видно никому, кроме Луиса. Если шептать, то все будет в порядке.

– Все в порядке?

– Да. Как Лу?

– Истерика. Служанка шепнула. Герцогиня ее успокаивает.

– Но жива?

– Да.

Остальное Луиса не слишком волновало. Жива – это главное. Все исправимо в этом мире, кроме смерти. Оставалось поглаживать млеющего Яната и дожидаться герцога.

Донат Карст вернулся буквально через пять минут.

– Луис?

– Мы можем идти, тьер Донат. Мой конь успокоился, а к вечеру я еще зайду к нему, надо будет его промять как следует. Мы с ним привыкли к прогулкам.

– Возможно, я даже составлю вам компанию, – хохотнул герцог Карста. – Идем?

– Да!

Луис бывал в библиотеке Тавальена. Но перед этой библиотекой хранилище Преотца было как запасы крестьянина перед королевской сокровищницей.

Библиотека?

Больше дюжины громадных комнат, заставленных шкафами с книгами, свитками, пергаментами, листами, тетрадями…

– Арден!

Донат довольно улыбнулся при виде потрясения на лице Луиса.

– Вы не ожидали, Луис?

– Я даже не надеялся, – честно сказал тьер Даверт. – Ваша светлость, вы меня отсюда не выгоните!

– Вообще? – Тьер Донат откровенно забавлялся.

– Хотя бы пока я не прочитаю… ну хоть малую толику от этого богатства. А если позволите еще и списки заказать…

– Пришлете писцов – позволю поработать.

– Благодарю! – Луис выдохнул это так искренне, что герцог Карст посмотрел на мужчину вполне благосклонно. Сам большой ценитель книг, он уважал это качество и в других людях.

Вот Эттан Даверт книги не любил, а Луиса иногда за уши было не оттащить от какого-нибудь старого тома.

Это как болезнь, как одержимость – ты раскрываешь книгу, касаешься хрупких страниц – и мир вокруг перестает существовать для тебя. Ты, словно ныряльщик в Море, погружаешься в мир загадочных знаков на белых страницах и так же ищешь, затаив дыхание от восторга.

С чем-то ты выберешься на берег?

Жемчужина, которую станешь бережно хранить в памяти и душе? Песок, который просыплется сквозь пальцы, не оставив по себе воспоминаний?

Или горсть тины, от которой хочется прополоскать руки?

Все возможно…

Но начали мужчины с родословной Карстов. Древней, еще от первого Короля.

Преотец смотрел на магистра Шеллена. Внимательно смотрел, правда, не глаза в глаза, для этого еще не пришло время.

Еще не вызов, но два волка уже примерились друг к другу.

Кто сильнее?

– Вы опоздали, магистр.

– У меня были дела, пресветлый.

– Важнее, чем мой приказ?

– Дела Храма для меня всегда важны.

Прозвучало это так, словно Эттану в лицо плюнули.

Эттан был заметно моложе. Магистру было уже под шестьдесят, густые волосы тронула седина, серые глаза смотрели недобро и пристально. А со спины ему бы столько не дали. Высокий, плечи развернуты, мышцы такие, что сразу ясно – привык к тяжести доспеха.

Эттан прошелся по комнате, остановился у окна, покосился исподтишка на магистра.

Нет, никакой реакции. Ну, этого волка просто так не сломаешь.

Преотец уселся за стол и впился в Шеллена взглядом. Теперь уже глаза в глаза.

– Магистр, вы догадываетесь, почему я вызвал вас?

– Нет, пресветлый. – Голос магистра был полон иронии, которую тот даже не собирался скрывать. Эттан сдвинул брови.

– Ваш Орден, магистр, это фактически государство в государстве. Вы не подчиняетесь Храму и живете по своим законам. Так дальше продолжаться не может.

– Мы уважаем Храм. – Магистр уже не усмехался.

– Я считаю, что надо преодолеть этот разрыв между Орденом и Храмом.

Эттан ожидал вопросов, споров, возражений, но магистр просто сидел и ждал. И Даверт снова сделал шаг вперед.

– Полагаю, что правильным будет объединиться.

– Мы и так едины с Храмом.

– И чтобы усилить единство, я надеюсь, вы примете меня в члены Ордена.

Эттан не говорил бы так прямо. У него была заготовлена целая речь, долгая, витиеватая, достаточно запутанная, долженствующая привести собеседника к нужным выводам, но… он не видел раньше магистра Шеллена.

Как-то так вышло, что они не сталкивались. А вот сейчас Эттан встретился с ним – и разозлился. Была б у него на затылке шерсть, так дыбом бы и встала со злости.

Гад такой!

Мерзавец, подонок… он ведь попросту брезгует Преотцом. Издевается, давая понять, что Эттан не больше, чем пыль в его глазах. И сам отлично все понимает.

Тварь!

Магистр покачал головой.

– Нет.

– Я не ослышался, магистр?

– Нет, пресветлый, не ослышались.

– Вы мне отказываете?

– Более того, я уверен в своем отказе.

– Объясните, – сухо приказал Эттан.

– У вас свои цели, у нас свои.

– У Ордена и Храма?

– У вас и Ордена, – подчеркнул голосом магистр. И он явно имел в виду самого Эттана.

– Вы считаете, что я сделаю что-то во вред Ордену?

– Нет. Во благо себе.

Эттан скрипнул зубами. Ну да, он для того и затеял этот разговор, но…

– Мое благо есть благо всего Храма.

– Не стоит путать свои блага с храмовными, – усмехнулся магистр. – И тем более с Орденскими.

Эттан медленно положил руку на чернильницу. Тяжелая, золотая… на миг он представил, как хватает ее и бьет в висок заносчивого мерзавца. Как обессмысливаются голубые глаза, как ползут изо рта кровавые пузыри, как мертвенная бледность заливает породистое лицо…

Представил и понял, что этого не будет.

Преотцы не убивают. Во всяком случае, своими руками. Грех ведь.

– Вы отдаете себе отчет, с кем вы говорите, магистр?

– И даже о чем, пресветлый.

Магистр усмехался. И на лице у него было буквально написано: «Много вас таких это кресло задами протирало, и еще больше протрет, а Орден еще при Королях, говорят, был, потом просто в состав Храма вошел, вот и все. И будет…»

Эттан медленно вдохнул воздух.

Выдохнул.

– Магистр, я сейчас выйду. Вот стоят часы. Пока сыплется песок – обдумайте еще раз мое предложение. Больше я его не повторю.

Магистр сверкнул глазами. Маски сброшены? Пусть так!

– Даверт, Орден – не дойная корова для каждого Преотца. Иначе б мы давно сдохли. Найдите кого другого, чтобы деньги урвать для своих ублюдков.

Эттан мертвенно побелел. Если бы магистр знал его лучше, он бы понял, что не стоит играть с огнем. Но Шеллену было безразлично и мнение Преотца, и его гнев.

– Не пожалеешь, Шеллен?

– Переживу.

Эттан в этом бы не поклялся. И молча перевернул часы. Потом вышел из комнаты и хлопнул дверью.

Родригу ждал в соседней комнате. Сидел, что-то писал, но при виде отца вздрогнул, попытался вжаться в стену, не получилось…

– Отец?

Чернильница таки полетела, хорошо хоть не в голову сына, а в стену. Эттан не удержался.

– Сволочь! Тварь, гадина…

Из уст Преотца полились такие выражения, что за ним бы и грузчики записывать бросились. Несколько минут Эттан выплескивал накопившееся бешенство.

Магистр пренебрежительно отнесся к Даверту. А этого в жизни Преотца ранее не было.

Его боялись, ненавидели, проклинали, уважали… но на него никогда не смотрели, как на придорожную грязь.