Убийство Берии, или Фальшивые допросы Лаврентия Павловича - Борис Соколов

От «дела авиаторов» закономерно отпочковалось дело маршала Жукова. Во время следствия друг Жукова маршал Новиков написал письмо Сталину, где обвинял Жукова в зазнайстве и нескромности, в попытках приписать себе все победы в Великой Отечественной войне. После смерти Сталина Новиков писал новому министру внутренних дел Берии от 2 апреля 1953 года: «…Во время следствия меня несколько раз вызывал на допрос Абакумов. На этих допросах постоянно присутствовал следователь Лихачев. Абакумов ругал меня площадной бранью, унижал мое человеческое достоинство… угрожал расстрелом, арестом моей семьи… В присутствии следователя Лихачева он сказал, что я должен буду подписать составленное и отпечатанное заявление на имя Сталина… Лихачев давал мне подписывать по одному листу, и так я подписал это заявление… В этом заявлении приводились, как якобы известные мне факты, различные клеветнические вымыслы, компрометирующие… маршала Жукова… Абакумов на допросах в присутствии Лихачева неоднократно подробно меня расспрашивал о моих встречах и разговорах с Жуковым и Серовым…»

Новиков знал, что Абакумов – враг Берии и уже находится под арестом. Вероятно, он также знал о том, что Жуков и Берия были в неплохих отношениях. Об этом пишет и сын бывшего шефа МВД Серго Берия: «В моей памяти Георгий Константинович остался близким другом отца и просто замечательным человеком… В марте 1953 года, когда Георгия Константиновича назначили первым заместителем министра обороны, помню его разговор с моим отцом, что его обязательно надо сделать министром. Пока, сказал отец, не получилось и надо подождать немного. «Ты, Георгий, – говорил отец, – не переживай. Кроме тебя, в этой должности никого не вижу»… Жуков в узком кругу называл политработников шпиками и не раз говорил у нас дома: «Сколько же можно их терпеть? Или мы не доверяем офицерам?» Отец успокаивал: «Подожди, сразу ломать нельзя. Мы с тобой, поверь, не устоим. Надо ждать»».

В декабре 54-го Новиков выступал свидетелем на якобы открытом процессе Абакумова, после которого Виктора Семеновича тотчас же расстреляли (сейчас Верховный суд России признал, что надо было не расстреливать, а дать 25 лет тюрьмы). Стенограмма процесса, замечу, оставалась секретной вплоть до 90-х годов и полностью не опубликована по сей день. Но сохранились тезисы Новикова к выступлению на суде.

Маршал утверждал: «Арестован по делу ВВС, а допрашивают о другом… Был у Абакумова не менее 7 раз, как днем, так и ночью, что можно установить по журналу вызовов из тюрьмы… Протоколы не велись, записей не делалось, стенографистки не было… Я был орудием в их руках для того, чтобы скомпрометировать некоторых видных деятелей Советского государства путем создания ложных показаний … Вопросы состояния ВВС была только ширма…»

Новиков цитировал по памяти следователя Лихачева: «Был бы человек, а статейку подберем… Какой ты маршал – подлец, мерзавец. Никогда отсюда больше не выйдешь… Расстреляем к е…ой матери… Всю семью переарестуем… Рассказывай, как маршалу Жукову в жилетку плакал, он такая же сволочь, как ты…» Александр Александрович так объяснил собственное малодушие: «Допрашивали с 22-го (точнее, с 23-го. – Б. С.) по 30 апреля ежедневно, потом с 4-го по 8 мая… Морально надломленный, доведенный до отчаяния несправедливостью обвинения, бессонные ночи… Не уснешь, постоянный свет в глаза… Не только по причине допросов и нервного напряжения, чрезмерная усталость, апатия, безразличие и равнодушие ко всему – лишь бы отвязались – потому и подписал – малодушие, надломленная воля. Довели до самоуничтожения. Были минуты, когда я ничего не понимал… я как в бреду наговорил бы, что такой-то хотел убить такого-то… Заявление на Жукова по моей инициативе?.. Это вопиющая неправда… со всей ответственностью заявляю, что я его не писал, дали печатный материал… Дело было так: к Абакумову привел меня Лихачев. Не помню, у кого был документ… Абакумов сказал: вот познакомьтесь – и подпишите. Заявление было напечатано… Ни один протест не был принят… Потом заставили… Это было у Лихачева в кабинете, продолжалось 7–8 часов… Было жарко мне, душно, слезы и спазмы душили…»

Из объяснений Новикова, данных восемь лет спустя, совсем в другой политической обстановке, видно: его в тюрьме не только не били, но даже не устраивали столь распространенной у чекистов пытки бессонницей. Александр Александрович не спал от нервного возбуждения, да еще от непривычки спать при освещении, круглосуточно горевшем в камере. Тем не менее, бравый маршал сломался всего за неделю. И протоколы допросов, на которых Новикова будто бы понуждали подписать заявление против Жукова, как назло не сохранились. В 1954 году, когда судили Абакумова, Жуков был заместителем министра обороны, и Новиков никак не мог признавать, что в его заявлении против Георгия Константиновича много правды. Александру Александровичу пришлось лгать, что его будто бы заставили подписать не им составленный текст. Эта версия легко опровергается: в архиве сохранился написанный рукою Новикова оригинал заявления, с которого потом была снята машинописная копия для зачтения на Высшем Военном совете. Копию маршал также подписал. Думаю, что на самом деле «сталинского сокола», дважды Героя Советского Союза следователям на Лубянке и ломать-то как следует не пришлось. Александр Александрович прекрасно знал, что виноват. Бракованные самолеты с заводов принимал, в результате случались аварии и гибли люди. В заявлении о Жукове Новиков признавал: «…Я являюсь непосредственным виновником приема на вооружение авиационных частей недоброкачественных самолетов и моторов, выпускающихся авиационной промышленностью…» Во время следствия это было квалифицировано как сознательное вредительство. При реабилитации маршала прием заведомого брака расценили как ошибки, неизбежные во всяком большом и сложном деле. В действительности же перед нами самая обычная преступная халатность, за которую Новикова, Шахурина и курировавшего авиапромышленность Маленкова вполне справедливо было бы судить. Но Маленкова, как мы знаем, Сталин от суда оградил.

Насчет обстоятельств появления заявления Новикова могут существовать только две правдоподобные версии, ни одну из которых нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Можно предположить, что Абакумов от имени Сталина предложил Александру Александровичу сделку: сравнительно небольшой срок в обмен на сведения, компрометирующие Жукова. И маршал согласился. Вторая версия сводится к тому, что заявление о Жукове Новиков написал по собственной инициативе с целью перевести стрелки на Георгия Константиновича, отвлечь внимание следствия, а главное – самого Сталина, на «маршала победы» и тем самым добиться снисхождения для себя. Александр Александрович наверняка знал, в том числе из разговоров с самим Жуковым, что Сталин последнее время относится к нему с подозрением, и отменил некоторые его решения. В пользу этой версии говорит тот факт, что Новиков в своем заявлении покаялся также в своем поведении по отношению к Василию Сталину, который, как он полагал, затаил на него обиду за то, что тот отказался писать на него представление к генеральскому званию. И тут Александр Александрович действительно попытался перевести стрелки на Георгия Константиновича: «…Жуков хитрит и лукавит душой. Внешне это, конечно, незаметно, но мне, находившемуся с ним в близкой связи, было хорошо видно. Говоря об этом, я должен привести Вам в качестве примера такой факт: Жуков на глазах всячески приближает Василия Сталина, якобы по-отечески относится к нему и заботится. Но дело обстоит иначе. Когда недавно, уже перед моим арестом, я был у Жукова в кабинете на службе и в беседе он мне сказал, что, по-видимому, Василий Сталин будет инспектором ВВС, я выразил при этом свое неудовлетворение таким назначением и всячески оскорблял Василия. Тут же Жуков в беседе со мной один на один высказался по адресу Василия Сталина еще резче, чем я, и в похабной и омерзительной форме наносил ему оскорбления». Этого факта Жуков на Совете тоже опровергать не стал.