Умереть, чтобы жить (СИ) - Светлая Сана

— Извини.

— Почему?

— Я думала, что это конец. И мне хотелось это сказать. Жаль, что ты это видел.

— Ты была честна. Это важно.

— Как я оказалась здесь, Хен? Ты военный?

— Раньше командовал здесь ротой. Потом был отстранён от исполнения должностных обязанностей за несоблюдение правил уставных взаимоотношений. С сегодняшнего дня — рядовой Кан Хен Мин.

— А я бы не подумала, что ты бунтарь! Слишком закрытым, сдержанным ворчуном ты мне показался.

— Ты про автобус? Мне просто о многом нужно было подумать тогда. Не каждый день остаешься без работы.

— Куда мы должны уехать, Хен? Вы не можете так рисковать. А если меня найдут здесь? Вы же все пойдете под трибунал!

— Пока, Катя, никто не знает, что ты жива. Тот мужчина сжег яхту после того, как оставил тебя там… внизу. Думаю, он уверен в том, что ты мертва. Думаю, что эту же информацию услышит тот мужчина с выставки, — его голос стал тише, вены на руках вздулись от сжатых кулаков.

И Катя поняла: она должна рассказать все. Все, что знает, людям, готовым ради нее рискнуть своей карьерой.

Глава 18

Она рассказывала свою историю в мельчайших подробностях. От похода в кафе на Горького, до событий на яхте. И когда она закончила, то почувствовала облегчение. Будто впервые за долгое время она могла поделиться с кем-то тем, что у нее на душе. И огромный груз свалился с ее плеч.

Шесть пар глаз смотрели на нее, не отрываясь. Ни один из них ни разу ее не перебил, не задал ни одного вопроса.

«Ну, вот и все», — закончила Катя, — все, что я знаю.

Хен вопросительно посмотрел на Кан Ха Ныля, помня его предположение о том, что она — хорошая актриса. Катя заметила этот взгляд и спросила, обращаясь к высокому, дерзко-красивому мужчине, крутившему в руке перочинный нож: «Вы думаете, можно ли доверять моим словам, — он сдвинул брови и посмотрел ей прямо в глаза, — думаю, что вы имеете на это право».

«У нас нет больше времени на разговоры, — сказал сержант Сон Джи Соп, — нам пора выдвигаться».

Все уже готовы были выйти из комнаты, когда Ан Хе Соп спросил: «Что произошло на смотровой площадке такого, что судьба после этого постоянно пересекала вас двоих»?

Катя и Хен смотрели друг на друга, остальные пятеро смотрели на них.

«И правда, я бы тоже хотел знать», — присоединился Хен Шик.

— Она показалась мне чувственной, открытой, умеющей жить каждый момент. Будто показала мне, как много я упускаю, — Хен опустил глаза, но, собравшись духом, посмотрел на Катю.

— Я пообещала ему, что он обязательно будет счастлив, потому что почувствовала его внутреннее одиночество и пустоту. И что это непременно сбудется, потому что я — волшебница. Потом сказала: «Спасибо» за то, что он потратил на меня полдня, и поцеловала.

Катя видела, что мужчины смутились. И знала почему. Но не собиралась оправдываться.

— Просить у человека помощи — нормально. Поцеловать в знак благодарности — тоже.

Моя беременность и невыясненные отношения на тот момент никак не запрещали мне по-человечески общаться с мужчиной. Я сама знаю грань, которую нельзя переходить. И поступки, которыми эту грань переходят. Но будучи с кем-то в связи, я позволяю себе человеческие отношения с другими людьми. И если тот, кто рядом, не готов мне доверять, то ничего и начинать не стоит!

Каждый из мужчин понял, что она ответила на их незаданный вопрос.

«М-да…, — подумал сержант Джи Соп, — горячая на руку».

«За словом в карман не полезет», — улыбнулся Хен Шик.

«Непокорная. Совсем», — Ха Ныль смотрел на нее изучающе.

Катя чувствовала напряжение, исходящее от этого красавца с перочинным ножиком в руках. И, глядя на него, спросила:

— Я вам не нравлюсь?

— Я этого не говорил.

— Даже если вам не нравится все, что я говорю и делаю, то я все равно не буду притворяться. Для меня важнее быть честной, чем заботится о реакции других людей.

Это была молчаливая дуэль, в которой бесовской огонь, конечно же, победил. Кан Ха Ныль опустил глаза и с еще большей скоростью стал вертеть перочинный нож в руках.

«Что-то в ней изменилось, — подумал Хен, — она дает сдачи».

«Я очень хотел бы понять, — спросил Хе Соп, — как вы относитесь к Хену? Как с мужчине? Или как к человеку, которому благодарны»?

«Я бы тоже хотел это знать», — подумал Хен.

«Как к первому человеку, которому я по-настоящему буду доверять», — сказала Катя.

«Нам пора», — прервал всех Джин Хек. Выходим.

Глава 19

Прошло несколько дней, каждый из которых Катя провела в постели. Джин Хек запретил ей вставать, а она не хотела сопротивляться. Ей хотелось слушаться этого мужчину. Потому что она поняла, что судьба дала ей шанс жить. И если для этого нужно выкорчевать из души с корнями всю пустоту, страх, обиды и потери, несмотря на невыносимую боль, — она это сделает.

«Всегда происходит что-то хорошее», — вспомнила она слова отца. Нужно просто увидеть это.

Катя не знала, где они находятся. Чувствовала только приторно-тягучий лесной воздух.

Ребята, так она решила их называть, приходили к ней по очереди. Казалось, что они установили дежурство по ее посещению. «Как в сказке, — подумала она, — только богатырей шестеро».

— Что ты рисуешь в этом блокноте, Ан Хе Соп? — спросила она в один из дней.

— Все, что кажется мне прекрасным.

— Ты можешь мне показать?

— Это слишком личное.

— Тогда научи меня! Я всегда завидовала тем, кто творит карандашом чудеса на бумаге.

Хе Соп посмотрел на нее взглядом, полным сомнений.

— Я буду прилежной ученицей, — сказала она, сложив ладони в просящий жест.

Он вышел за дверь и вернулся с новым блокнотом.

— Держи, этот будет твой.

Она старательно повторяла за ним последовательность из линий и штрихов, но лангеты на пальцах не позволяли руке двигаться свободно. Получалось не очень. Хе Соп смеялся, а она хохотала вслед за ним.

«Я буду стараться лучше», — говорила она ему и продолжала снова и снова.

Самым тяжелым для нее было оставаться с Кан Ха Нылем. Он сразу сказал ей о том, что говорить по-английски для него тяжело. Отчего всегда молчал, сидя у окна с книгой.

«Учи меня! — однажды попросила Катя, — учи говорить по-корейски. Самое необходимое».

В следующий раз он пришел с книгой, настолько старой, что написанное на некоторых страницах трудно было увидеть.

И она начала… Ох, как же было тяжело! Казалось, что буквы просто отказывались оставаться в мозгу и складываться в слоги. Но она отчаянно пыталась снова и снова, он ухмылялся краем губ, и эта ухмылка помогала ей стараться лучше. И в один из дней она, наконец, четко произнесла: «Здравствуй, Кан Ха Ныль, я рада тебя видеть».

***

Кате становилось лучше. Она чувствовала, что ее тело становилось сильнее. Но боли внизу живота беспокоили ее вместе с периодическими кровотечениями. Ей еще больно было двигаться, видимо, из — за поломанных ребер, поэтому многие вещи она не могла делать сама. И она боялась оказаться в неловкой ситуации, особенно перед ним. Вот и сейчас, видя, как он хочет войти, она резко сказала: «Пожалуйста, позови Джин Хека».

Хен прекрасно понимал, что сейчас так нужно. Но где-то глубоко внутри он злился от того, что кто-то нужен ей больше, чем он.

«Хорошо», — сказал он и вышел.

От его «хорошо» ей стало не по себе. Он нравился ей. Нравился своей молчаливой искренностью, смелостью, дерзостью того, что он ради нее сделал.

— Джин Хек, то, что происходит со мной нормально? — спросила она, как только он закончил с осмотром.

— То, что происходит с тобой не может быть нормальным. Потому что изначально было противоестественным и жестоким по отношению к природе женщины.

Катя заплакала. Ей почему-то стало страшно сейчас.

— Но я же когда-нибудь поправлюсь, да?

— Конечно поправишься!

— Скажи, Джин Хек, в тот день, когда ты прооперировал меня на базе, ты говорил Хен Мину о том, что я больше не смогу иметь детей?