Дети блокады - Сухачев Михаил Павлович

Остальные скромно молчали. Виноватые лица скрывала спасительная темнота.

– Айда в штаб милиции, пусть они его берут, – скомандовал Витя и включил фонарь, чтобы посветить под ноги, но тотчас увидел на полу большой, похожий на железнодорожный электрический фонарь с синим стеклом на рефлекторе. Ребята стали рассматривать его. Возле выключателя стояла иностранная надпись с двумя направленными в разные стороны стрелками. Витя двинул рычажок в одну из сторон, и тотчас синий фильтр сменился красным. Он нажал кнопку – и сильный луч, подобно прожектору, осветил самые удаленные углы чердака.

– Вот это штуковина! – восхитился Гаврилка. – Витька, за то, что он двинул меня в рожу, отдай мне фонарь. У тебя есть, у Валерки тоже, а у меня нет.

Двух других, на год моложе его, Гаврилка просто проигнорировал.

– Да мне не жалко, – слукавил Витя, хотя мысленно искал доводы стать владельцем фонаря, – но надо показать в милиции, а то как нам поверят, что мы ловили сигнальщика?

– Ясно, там его зажилят, – сокрушенно сказал Гаврилка. – Любой мильтон прижмет такую штуку.

В штабе речной милиции их принял давно знакомый «дядя Степа», действительно очень высокого роста и такой же покладистый, как милиционер из стихотворения Сергея Михалкова. Сбивчивый рассказ всей компании он слушал с улыбкой, пока не увидел фонарь. После этого стал серьезно уточнять детали.

– Вы действовали как анархисты. Так мы не победим. Нужна борьба организованная, чтобы каждый знал свое место. Например, вы выслеживаете, а мы с оружием…

– А нам бы оружие, – перебил Витька. – Мало ли что, может, помощь понадобится.

– Э, нет. Вам оружие рано. Вот создать из вас организованный отряд можно. Только подыщите еще ребят.

«Дядя Степа» много говорил об обороне города. Потом пригласил ребят прийти к начальнику милиции на инструктаж о том, как ловить сигнальщиков.

Из беседы Виктор вынес твердую уверенность, что для дальнейшей борьбы оружие им просто необходимо. Эта мысль не давала ему покоя еще с того дня, как они строили баррикаду. А сейчас, когда стали говорить о полном окружении Ленинграда, о блокаде, о возможных в скором времени уличных боях, не иметь оружия казалось преступным. Он поделился своими соображениями с Валеркой.

– Я знаю, где можно достать оружие, – тихо сказал Валерка, хотя на всей улице никого не было. – Батя рассказывал, что к ним на Кировский завод привозят в ремонт танки прямо с передовой. В них иногда остаются винтовки, пистолеты, а уж патронов – навалом.

– А как пройти на завод? Кто нас пустит? – спросил Витька.

– Ха, я даже в цехе у отца много раз был. Через дырку в заборе, конечно. Потом, к ним постоянно идут составы, грузовые трамваи. Чуешь?

Кировский район, как никакой другой, был похож на прифронтовую полосу. От Площади Стачек проспект того же наименования в нескольких местах был перегорожен баррикадами, в которых оставлены узкие проемы для трамваев. Перед баррикадами в несколько рядов стояли противотанковые надолбы, тянулись проволочные заграждения.

Ребята спрыгнули с попутного трамвая точно перед воротами завода.

Валеркины сведения о дырках в заводском заборе оказались довоенными. Теперь дырок не было. Сверху забора тянулся ряд колючей проволоки, а на всех воротах стояли вооруженные рабочие, как в кинофильмах про революцию. Прежде чем пропустить поезд, они внимательно осматривали платформы.

Валерка чувствовал себя неловко перед другом, поэтому он смело подошел к вахтеру, внешний вид которого, как показалось, излучал доброжелательность. Несмотря на теплынь, старик был одет в старую, не по росту длинную синюю форменную шинель.

– Дядь, вы Спичкина знаете?

– Антошку, што ль? – уточнил вахтер. – Кто ж его не знает!

– А я его сын, – гордо и с надеждой сказал Валерка. – Так мы пойдем? – И он потянул Витьку во двор.

– Постой! Постой! Куда это «пойдем»? – перегородил вахтер дорогу. – Нельзя.

– Почему нельзя? Я все время к нему ходил.

– При мне не ходил. Я тебя в первый раз вижу, хотя работаю на Кировском более сорока годов. Почитай, от теперешнего директора до последнего ремесленника всех знаю. Да што теперешний директор, я Ленину в восемнадцатом[13] ворота отворял, во!..

Старого человека, видимо, не баловали вниманием, и ему захотелось выговориться. Но ребятам не терпелось скорее пробраться на завод. Через открытую дверь проходной была видна вся территория и на ней множество бронемашин, танков, всякой гусеничной техники.

Валерка потянул Витьку в обход вахтера. Они уже намеревались броситься наутек, но вахтер разгадал их замысел:

– Не озоруй! А то… время военное. – И он с достоинством поправил винтовку на плече.

Ребята возвращались домой разочарованные. Тревога застала их на углу Курской и своей Воронежской.

– Бежим! – крикнул Витька. – Успеем!

Но едва они поравнялись с подворотней, как совсем рядом раздался жуткий грохот. Оба упали на землю и прижались к стене. Но потом поднялись и хотели бежать дальше. Однако дворник в белом фартуке и военной каске сгреб их и втолкнул под арку дома.

Грохот взрывов не прекращался. Такой сильной бомбежки еще не было. Дом, в подворотне которого спрятались ребята, непрерывно содрогался. Начали сыпаться стекла.

– Прижмитесь плотнее, – приказал дворник ребятам, показывая, как надо это делать. И казалось, он не просто прижался к стене, а вдавился в нее.

Явственно чувствовался запах дыма.

Дворник выглянул из подворотни.

– Мать честная! На Лиговке горит! Да это же дом моей дочки! – Причитая, он опрометью помчался в сторону пожара.

Ребята тоже высунулись на улицу. В стороне Лиговки и дальше, на Тамбовской, зловеще поднимался черный столб дыма. Но еще страшнее было небо на противоположной стороне. Густые, серо-черные, до жути громадные облака заполнили полнеба. Их рельефность подчеркивалась наступающими сумерками. Облака медленно поднимались вверх и также медленно расползались в стороны, отчего трудно было понять, где источник пожара. На фоне гигантского скопления дыма пятиэтажные дома потеряли свои размеры, объемность, внушительность. Они казались какими-то плоскими маленькими квадратиками.

– Газовый завод горит, – тихо сказал Валерка.

– Не, скорее «Красная звезда» или Бадаевские склады.

Они свернули за угол и услышали, как сзади завыла сирена пожарной машины. От Обводного канала на полной скорости мчались три красные, еще не перекрашенные в защитный цвет машины.

– Пойдем до угла Прилукской, глянем, где это, – предложил Витька.

Но на Прилукской пожара не было, и потому они дошли до Расстанной, свернули на Боровую и дальше на Киевскую. Отсюда было видно, что горели Бадаевские продуктовые склады. От угла Новой улицы, возле полотна железной дороги, забор был повален, открывая панораму пожара. Со стороны заводов имени Карпова и «Красной звезды» бежали люди с баграми, ломами, ведрами.

Влекомые народом, ребята устремились к складам, объятым пламенем. Горели ряды длинных деревянных строений, расположенных вдоль железнодорожной ветки. Уже на почтительном расстоянии чувствовался жар, слышался треск и злобный вой остервенелого беспощадного пламени, заглушавшего крики людей.

Конец ознакомительного фрагмента.