Исправленному верить (сборник) - Татьяна Минина

Смерть ломилась в дом приливными волнами. Они отстреливались от нее из луков, отпихивали копьями, рубили короткими мечами и саблями. Не позволяли себе замечать, что убивают своих же обезумевших от страха соседей. Зелья не помогали, старик знал, что попытка лечить напрямую, делясь своей жизненной силой, закончится для него гибелью. Но для окружающих логика была уже бессильна. Начались побои. Потом пытки. Нужно дойти до особой стадии бездумного ужаса, чтобы искалечить единственные руки, что способны еще принести спасение. Медик, конечно, сломался. Попытался вытащить хоть одного больного…

(Вита коснулась спутанных кудрей молодого парнишки. Повернула его голову, изучая покрытую нарывами шею. Юноше не было еще и двадцати.)

…и целитель, будучи на грани истощения, предсказуемо угробил и себя, и пациента. После чего выжившим не оставалось ничего другого, кроме как взять последние запасы и заняться самолечением. С результатом не менее предсказуемым.

Безумие чумы, наложившееся на безумие войны. Вита закрыла за собой дверь лазарета. Вокруг было слишком сумрачно. Медик достала из аптечки серебряную монету с профилем императора. Зажала ее между сложенных лодочкой ладоней. Поднесла к губам, произнесла четко: «Сияй!»

Лучистое зарево растеклось сквозь пальцы, просвечивая плоть красным, позволяя увидеть силуэты костей. Магическая сфера поднялась меж ее ладоней, очертила над головой ленивую восьмерку. Куда дальше? Где здесь, в этом варварском, превращенном в огромный могильник поместье, искать пресловутый архив?

II

Наружу медик выбралась, когда уже почти стемнело. По двору шла, сгибаясь под тяжестью набитых дощечками узлов. Потом плюнула, брякнула груз на впитавшую кровь землю. Из усадьбы вытащила свою ношу волоком, ругаясь, как умеют только жрецы и хирурги. На выходе ее уже поджидал субтрибун с полудюжиной свидетелей и целой бочкой очищающего раствора. Вита вывалила перед ними архив, а также сундук монет и ценимых степняками золотых украшений – пусть очищают. Высказала все, что думает о родной армии и не менее родных судейских чинах, и нырнула в белый огонь.

Провожать старшего медика до лагеря отправили мальчишку-легионера в тяжелой, пропитанной соком кау хламиде. Вита жестом попросила доблестного воителя опустить копье, повесила на наконечник свою световую сферу.

Идти было недалеко. Мягкий серебряный свет упал на углубленный магией ров, ощетинившийся кольями вал, на вышедших из тени ворот часовых. Перед тем как пустить в лагерь, Вите на голову вылили ушат благоухающего травами раствора. Юного провожатого заставили снять испачканную защитную накидку.

Едва они шагнули внутрь палисада, нос бравого воина безошибочно повернулся в сторону кухни.

– К купальням! – отрезала медик. – Как тебя зовут, легионер?

– Летий, госпожа.

– Летий, мы в зоне вспышки. Опасности сейчас уже нет, но это не значит, что можно забыть о простейшей осторожности. Перед тем как идти к кухонным кострам, вылей на себя пару ведер воды, настоянной на аленде. И вымой руки.

Видимо, тон вышел в должной степени приказным. Легионер бездумно попытался отдать салют – копье и окружающая его световая сфера дернулись. Воитель вспомнил, что в правой руке все еще сжимает оружие. Затем вспомнил, что гражданский медик не является его командиром. И все равно отсалютовал – левой рукой. Мальчишка… Чуть вьющиеся черные волосы и чистый профиль перед ее взглядом дрогнули. Сменились картиной, неожиданно яркой: похожее лицо, но принадлежащее одному из погибших. Вита не помнила, в каком из домов она осматривала тело, кому оно принадлежало, как он погиб. Но медик будто заново почувствовала холод смерти под своими пальцами. На какое-то мгновение мертвый юноша был для нее ощутимей живого.

– Ступай, Летий.

Легионер поспешно развернулся. Серебряный свет сорвался с кончика его копья, облетел вокруг Виты, начал медленно дрейфовать на вечернем воздухе.

Неподалеку от входа в купальни собралась группа целителей. Долговязая фигура Авла возвышалась над уставшими коллегами взъерошенной цаплей. Вита сняла маску, потерла отчаянно чешущийся нос и решительно направилась в их сторону.

Должность опциона валетудинарии – заведующей временным госпиталем – давала Валерии Вите лишь формальную власть. Поспешно завербованных на двойной и полуторный оклад гражданских медиков ее назначение устраивало. А вот военные врачи не были особенно впечатлены ни репутацией, ни регалиями, ни высоким магическим рангом. Все они, не исключая экономов и санитаров, не торопились оделять начальницу уважением. Вита насаждать свои порядки пока не лезла, опиралась на военную дисциплину и организаторские таланты Авла.

Сейчас она провела перекличку. Проверила, не получил ли кто травм и не нарушил ли непроницаемость защиты. Коллеги коротко отчитались о прошедшем дне, один за другим ныряя в наполненный ароматами трав проем. Спонтанный мозговой штурм установил, что никто не знает, что же на самом деле произошло в крепости Тир. Врачей за стены не приглашали, но над укреплениями замечены были столбы дыма и вспышки пламени. А еще опцион второй центурии затребовал несколько дополнительных амфор концентрированной аленды. Зачистка, похоже, велась, и весьма активно. Но что именно чистили? Высказанные предположения, от банальных до самых фееричных, все в той или иной мере танцевали вокруг одного подозрения. От ситуации отчетливо тянуло запахом йода и соли. Но никто так напрямую и не произнес трижды проклятое: «Здесь была Ланка».

Когда очередь в походные бани наконец рассосалась, Авл, застыв на мгновение на пороге, спросил:

– Ты не идешь?

Вита потерла запястье. Пленка сока кау скользнула над кожей, затем эластично вернулась в прежнее положение. Еще одно очищение защита выдержит. Наверное.

– Я пока повременю, – отвела взгляд. – Хочу для начала поговорить с командующим.

Пару секунд Авл стоял неподвижно. В мягком свете его профиль казался памятником какому-то древнему нобилю, навеки запечатленному в камне. Такой характерный имперский нос. И не менее характерное сумрачное выражение на породистом лице.

– Не делай глупостей, – сказал наконец. И скрылся в проеме.

Вита направилась в центр лагеря.

Преторий, где располагался штаб командующего операцией, был сравнительно невелик. Но при всей военной простоте в обстановке чувствовалась неброская, строго функциональная роскошь, что стоила дороже пышных ковров и золотых блюд. Палатка сшита из самой лучшей кожи. Обставлена самой качественной походной мебелью. На столе лежат самые подробные карты. Инструменты, которые, не кривя душой, можно было назвать произведениями искусства.