Трудно жить в России без нагана (СИ 7.01.2012) - Your Name

Снова повисает молчание. Соколов озирает сборище, задержавшись взглядом на контурах берегов и на отметках стоянок. Позавчера ж стенку белили и на тебе — граффити. Вроде по делу, а всё же неловко. Хотя, рисунок красив. Надписи чертежным шрифтом. Да не углем, маркером. Пригодится карта, в любом случае… Машинально суммирую протяженность участков между стоянками. На машине — час езды. На велосипеде — четыре часа. На катере — три… А для нас — "Великая экспедиция на юг", к которой мы совсем не готовы. И что готовить? Вот тебе, на пустом месте проблема. Даже при наличии корыта, плыть выходит некому, и не с чем. Про короткоствол — тема острая. Давняя. На первый взгляд, оружия много. Рота с полным комплектом вооружения, для охраны, была экспедиции придана. Это, примерно, 150 автоматов Калашникова, с десяток ручных пулеметов, несколько станковых, штатный боекомплект… Плюс, разнообразный огнестрел научных кадров. А там! И ружья… и магазинные винтовки Мосина, и даже древние "Наганы". Геологам, как будто в насмешку, выдали столетней давности, давно снятые с вооружения револьверы. Есть, вроде, штук двадцать Стечкиных и Макаровых. Много? Сущие слезы. Петрович обидно прав. На раз-два отбиться. Стрелять, даже не регулярно, не из чего двум третям личного состава. Оружие в руках посменно. В караулах. А патронов — кот наплакал. По 6 рожков на автомат. По паре тысяч на станковый пулемет. Кончатся они — и всё. К долгой войне со всем миром сразу, никто амуницию не собирал. А здесь и войны другие. На измор… Офигеть… По итогам нападения на прииск, средний расход патронов — 25 штук… на одну тушку. Почти магазин. Такими темпами… за сезон спалим весь боезапас и сами не заметим как. Оттого — сели в осаду. Самодельные мины ресурс возобновляемый, а патроны, к автоматическому оружию — уникальный. Навыков нет, а надо учиться. Если выучимся, чем воевать? Засада! Оттого тактика "не соваться в большой мир" пока себя оправдывает.

— Да, у нас же — вообще ничего! — я это вслух сказал? — потому и нужны эти россыпи, что своего сырья кот наплакал. Без обилия сырья, как понимаете, серийные вещи делать невозможно. Закон природы, однако!

— Хотите сказать, заколдованный круг? — Соколов ехидно щурится, — что б сделать нормальное оружие, надо уже иметь оружие, что бы с его помощью добывать материалы, для производства оружия? — тоже мне, любитель парадоксов. А говорят, в МЧС простой народ подбирают, — Внутренних резервов мало? Я имею в виду, что существующий арсенал — неприкосновенный запас, а требуется — расходный? Причем, сейчас? А без него, регулярные вылазки за пределы Периметра — путь к самоубийству? — прямо таки мысли читает.

— Придумаем что-нибудь! — голос из зала. Ухмылка Петровича из горькой становится презрительной.

— Некогда придумывать! Поздно пробовать! Надо — сразу и наверняка! — а чего все на меня глядят? Ну да, согласно анкете, я — "технолог по ствольным системам вооружения"… Блин! Сам себе подкинул работу.

— Нам и пушка тоже нужна! — капитан БДК, торопливо… Без меня, меня женили! Может, вам и ракеты, средней дальности, класса "поверхность-поверхность", до кучи? "Дай моряку палец — он откусит всю руку" Доболтался… Оружия им мало! Сам знаю, что мало. Для того поднимал вопрос. А оно вон, как повернули.

— Спасибо, товарищи… Ваши соображения, кратко, прошу доложить мне завтра, — Соколов решительно тычет рукой в самых ярых ораторов, — Вас, вас… вас и… за что?! Жду всех после обеда! — угу. Доквакался… Поворачивается ко мне, в упор, — Вы согласны, что начинать, — замялся, — производство, надо с самого остро необходимого? Тогда учтите, что выбирать это "необходимое" и организовывать его выпуск, кроме вас, тут некому, — угу, вот тебе и "простая душа"! Задал меру ответственности. "Порог регресса", дальше которого отступать невозможно, — Мы все на вас надеемся! — как же, нашли крайнего. Влип… Э-э-эх! Прорвемся…

"Все в мире знало расцвет и закат. Только оружие совершенствовалось непрерывно!" Старинная, из тьмы веков до нас дошедшая восточная мудрость. Эту "ночную планерку" я буду помнить всю оставшуюся жизнь. Завтра, для меня, началось сразу… Только я за двери, Ахинеев меня — под локоток. Петрович — под другой. И — в темный уголок… Так и подозревал! Голубчики спелись. Соколова дружно подпирают. Один — морально, а второй, гм, физически. На командиров взводов морской пехоты (огрызки офицерского корпуса, уцелевшие после "Сентябрьского путча") надежды никакой. Те ещё волки. Даже не попутчики. Пассажиры. Давно бы соскочили с нашего трамвайчика, да некуда им… Сибирь же! Глухомань… Чу! Голос из мрака…

— Третьим будешь? — ёлки-моталки, у Ахинеева любая фраза с подтекстом. Что ответить? Правду…

— Наливай! — ага, съел? Щелчок зажигалки. Вспыхивает скипидарная лампа. Что-то булькает, шуршит. Вербуют! Как последнего проходимца, по дешевке, за рюмку шнапса и ломоть ветчины. М-м-м! Зато, очень правильной ветчины… Научились готовить! Однако, буду торговаться.! Пока не знаю за что, но упрусь…

— А мне? — Соколов заполняет остатки жизненного пространства каморки, — С утра по морозу мотаюсь!

— Пей, кушай и слушай! — сурово тут, с Главой Совета, обращаются. Или, ему слова не положено? Как "четвертому лишнему"? Любопытные порядки. Терпеть ненавижу любые интриги… и тайные заговоры.

— Извините за форму приглашения, долго мы вас не задержим, — угу, значит, огорошат сразу. Давайте…

— Вы, очень удачно, подняли важную тему, грех было не поддержать. Вячеслава мы по рации нашли… Он три километра сюда бежал, что бы успеть принять участие, хотя бы к концу собрания, — вот так-так!

— С чего спешка? — Соколов с Ахинеевым переглядываются, Петрович застыл египетским сфинксом…

— Вы, вероятно, заметили смену настроения в коллективе? — киваю. Чего там — шапкозакидательское…

— Люди устали бояться. Люди ощутили передышку. И… людям постепенно становится скучно, — мне хотелось бы хмыкнуть, на обобщения Ахинеева, но сам только был свидетелем. Даже странно, если честно.

— Успех надо закрепить, — лязгает из угла Петрович, — Пока не нарвались. Пока есть немножко времени.

— Значит, вероятность открытия аномалии пропала? — каждый, в душе продолжает тешить эту надежду, хотя обсуждать её с другими уже давно стало дурным тоном… Только душу рвать. Но, хочется же верить!

— Абсолютно. Жить и умирать нам теперь здесь. Вывод? Отчаянно нужен "народный короткоствол", — Ахинеев строг, до изморози, — А вы — единственный человек, способный организовать его выпуск. Завтра, и после, будет много споров. Будем говорить с вами, с другими людьми, думать и возражать. Но, знайте, мы, — пауза, Соколов кивает с набитым ртом, — продавим только ваше решение. Любое! Кроме, — пауза, теперь мне кивает Петрович, — единственно верное решение принять некому. Профессионал тут один — это вы! Ясно?

Фарфоровые тигли для прокаливания геологических проб сталкиваются с нежным звоном. Холодный спирт идет на выдохе, как вода. Сподобился… Западные политики, если верить мемуарам, самые важные решения принимают в туалете. Куда главы делегаций и президенты удаляются в судьбоносные минуты. От лиц, не обладающих должной компетентностью. Мне сегодня досталась каморка под лестницей. Как у папы Карло. Даже луковица на столе. Почувствуйте себя Буратиной. Это надо обдумать! Я вслух сказал? Уф-ф…

— Срок, реально, идет на недели. Как только вскроются ото льда реки, здесь появятся казаки. По нашим хроникам, они впервые поднялись вверх по Ангаре летом 1629 года. Это внешняя угроза. Нам нельзя ждать, сидя в одном месте, надо перехватывать инициативу. Надо завязывать контакты, развивать внешние связи. Это — внешняя проблема. Вы сами сказали, что источников сырья внутри Периметра, для автономной жизни и развития, недостаточно. Только для выживания. Работать, за пределами укрепрайона и сплошных минных полей, наши люди не могут. К каждому охранника не приставить, да и охранники эти… — молча слушающий Ахинеева Петрович опять кривится, словно кислое разжевал, — не годны, в боевой обстановке. И ещё… нам надо срочно, любой ценой, поднять качество "человеческого материала". Тот, что имеется, — теперь Соколов кривится, — держат "в рамках" только внешние обстоятельства. На волоске висим. Это — внутренняя угроза.

— Нужно средство введения железной самодисциплины, — и как только Петрович, с краснобаем, общий язык находят? — Внутренняя мотивация. Без приказов-окриков. На уровне условного рефлекса. Понимаете?

— Опять упрощаешь, — Ахинеев страдальчески жмурится, — задача комплексная. Люди в ней — и цель, и инструмент. Бестолковая толпа, для решения встающих задач, непригодна. Личное оружие — ключ ко всему.

Вот тут он чертовски прав. Индикатор оценки степени внутреннего мандража в коллективе у нас есть. Простой и беспощадно надежный. Спирт! Банальный ректификат сносного качества. Волшебную жидкость, обычно, принято нормировать. Не тот случай! "Кто распределяет, тот себя не обидит!" Понимаете? Спирта на северах "много не бывает". Он горючее, он растворитель, он лекарство, он средство от стресса. И? Люди сами определяют свою норму. Бак, с краником и рекламной надписью "Питьевой Спирт", стоит в столовой. Наливай, кому и сколько надо. Хе-хе… Точнее любых социологических опросов! Вдобавок мощный фактор пропаганды преимуществ коммунального образа жизни в тяжелых условиях. Кто не голодал, тот не поймет. Закуска приложена. Пайковые наборы. Ломоть ветчины между двух сухарей, в кульках грубого пергамента. Стопой высятся рядом с баком. В открытом на улицу, как в "хрущебах" 50-х годов, "воздушном шкафу, гм, холодильнике". До массового появления настоящих холодильников, народ устраивал это в форточках. Для зимы — нормально. Так вот… Лишнего, никто себе не позволяет. То есть, вообще! Ни одного случая пьяного обморожения — это показатель. Но, компании, вроде нашей, здесь и там, возникают. Потребность посидеть и поговорить по душам, в уютном уголке, прослеживается четко. А ещё месяц назад её не было. Симптомчик!