Непобедимый (иллюстрации А.Андреева - 320x240) - Станислав Лем

— Можете вы оценить возраст? — спросил Рохан, стирая песчаную пыль, осевшую на его руках и лице.

Они уже оставили позади скорченную от жара уцелевшую часть развалин, она висела теперь над пробитым ими коридором, как поломанное крыло.

— Нет. Могу только сказать, что все это дьявольски старое. Дьявольски старое, — повторил Балмин.

— Нужно исследовать получше… И незачем просить у старика разрешения, — сказал Рохан с внезапной решимостью.

Они задержались у сложного объекта, образованного из нескольких сходящихся к центру плечей. Открылась обозначенная двумя огнями щель в силовом поле. Фасад «постройки» образовывали треугольные плиты, покрытые «щеткой» из прутьев, изнутри эти плиты поддерживались системой толстых стержней. У поверхности стержни еще сохраняли какой-то порядок, но в глубине, куда, пользуясь сильными фонарями, попытались заглянуть люди, лес стержней разрастался, расходился от толстых узлов, снова переплетался — все это было похоже на гигантский клубок кабелей. Попытки найти в них следы электрического тока, поляризации, остаточного магнетизма, даже радиоактивности не дали результата.

Зеленые огни, обозначавшие вход внутрь поля, тревожно мигали. Ветер свистел, проносящиеся сквозь стальную чащу массы воздуха зловеще завывали.

— Что могут означать эти чертовы джунгли?

Рохан все время стирал с потного лица налипающий песок. Они вместе с Балмином стояли на окруженной низкими поручнями платформе робота, висевшего на высоте полутора десятков метров над «улицей», а точнее, над покрытой песчаными волнами треугольной «площадью» между двумя сходившимися развалинами. Далеко внизу виднелись машины и маленькие фигурки людей.

Робот висел у неровной, ободранной, местами покрытой треугольными плитами поверхности, из которой торчали острия черноватого металла. Отогнутые вверх или вбок плиты позволяли заглянуть в темные внутренности, где бессильно увязал не только солнечный свет, но и луч мощного прожектора.

— Как вы думаете, Балмин, что это может значить? — снова спросил Рохан.

Он был зол. Лоб, который он непрерывно вытирал, покраснел, кожа болела, глаза горели; через несколько минут нужно было передавать очередной рапорт на «Непобедимый», а он даже не мог найти слов, чтобы описать то, перед чем находился.

— Я не ясновидящий, — ответил ученый. — Я даже не археолог. Впрочем, я думаю, что археолог тоже ничего бы вам не сказал. Мне кажется… — он остановился.

— Говорите же!

— На мой взгляд, это не жилища. Не развалины жилищ каких бы то ни было существ, понимаете? Если это вообще можно с чем-нибудь сравнить, так уж скорее с машиной.

— Что? С машиной? С какой? Информационной? А может, это было что-то вроде электронного мозга…

— Вы и сами в это не верите, — ответил флегматичный планетолог.

Робот сместился вбок, по-прежнему почти касаясь стержней, беспомощно торчавших между погнутыми плитами.

— Нет. Тут не было никаких электрических цепей. Где вы видите что-нибудь похожее на выключатели, изоляторы, экраны?

— Может быть, сгорели. Мог же их уничтожить огонь. Ведь в конце концов это развалины, — ответил неуверенно Рохан.

— Возможно, — неожиданно согласился Балмин.

— И что же я должен сказать астрогатору?

— Лучше всего просто показать ему весь этот кавардак.

— Да, это не город… — вдруг произнес Рохан, как бы подытожив мысленно все, что видел.

— Скорее всего, нет, — подтвердил планетолог. — Во всяком случае, не такой, какой мы можем себе вообразить. Здесь не жили ни человекоподобные существа, ни даже отдаленно на них похожие. А жизнь в океане очень близка к земной. Следовательно, и на суше логично было бы ее существование.

— Да. Я об этом все время думаю. Никто из биологов не хочет говорить на эту тему. А как по-вашему?

— Они не хотят об этом говорить потому, что очень уж это неправдоподобно: похоже — что-то не допустило жизнь на сушу… Сделало ее выход из воды невозможным…

— Такая причина могла подействовать когда-то, один раз. Например, очень близкая вспышка Сверхновой. Вы ведь знаете, что дзета Лиры была Новой несколько миллионов лет назад. Возможно, жесткое излучение уничтожило жизнь на суше, а в глубине океана живые организмы уцелели…

— Если бы излучение было таким, как вы говорите, то сейчас удалось бы обнаружить его следы. А грунтовая активность для этих областей Галактики исключительно низка. И кроме того, за миллионы лет эволюция снова бы продвинулась вперед; естественно, еще не появились бы никакие позвоночные, но примитивные прибрежные формы… Вы заметили, что берег совершенно мертвый?

— Заметил. Это действительно имеет такое значение?

— Решающее. Жизнь, как правило, возникает прежде всего на прибрежной отмели, и лишь потом уходит в глубь океана. И здесь не могло быть иначе. Что-то ее изгнало. И, думаю, не дает выйти на сушу до сих пор.

— Почему?

— Потому, что рыбы боятся зондов. На планетах, которые я знаю, никакие животные не боялись аппаратов. Они никогда не боятся того, чего не видели.

— Вы хотите сказать, что они уже видели зонды?

— Я не знаю, что они видели. Но зачем им магниточувствительный орган?

— Какая-то дурацкая история, — буркнул Рохан. Он оглядел ободранные фестоны металла, перегнулся через поручни. Искривленные черные концы прутьев дрожали в потоке воздуха, вырывавшегося из-под робота. Балмин длинными щипцами обламывал торчащие из отверстия стержни.

— Хочу вам сказать только одно, — произнес он. — Здесь не было слишком высокой температуры, никогда не было, иначе бы металл расплавился. Так что ваша гипотеза пожара отпадает.

— Тут развалится любая гипотеза, — проворчал Рохан. — Кроме того, я не вижу, каким образом эту сумасшедшую чащу можно связать с исчезновением «Кондора». Ведь все это абсолютно мертвое.

— Не всегда же оно было таким.

— Тысячу лет назад, согласен, — не было, но несколько лет… Здесь нам больше нечего делать. Возвращаемся назад.

Они больше не разговаривали, пока машина не опустилась около зеленых сигнальных огней. Рохан приказал техникам включить телекамеры и передать изображение того, что они видели, на «Непобедимый».

Сам он заперся в кабине вездехода с учеными. Продув миниатюрное помещение кислородом, они поели и выпили кофе из термосов. Над их головами пылал круглый светильник. Рохану был очень приятен его белый свет. Он уже невзлюбил даже красный день планеты. Балмин плевался — песок, который постепенно забился в мундштук маски, скрипел теперь на зубах.