Реванш России. Преодожение - Юрий Козенков

Смирнов тогда вернулся из Киева от Петренко с тяжелым сердцем, но окунулся с головой в работу, которая постепенно стерла из памяти тот горький осадок. Но вот прошло полтора года, и они живут теперь в разных государствах...

Когда все гости Смирнова после совещания вышли, он позвонил секретарше и попросил найти юриста, чтобы срочно зашел. Через пять минут Игорь Крабов, юрист корпорации, зашел к директору,

— Садись, Игорь, — пригласил его Смирнов. — У нас появились осложнения с префектурой. Как ты знаешь, это помещение мы получили через райисполком, аренда оформлена на пять лет. Отвалили мы тогда этим рвачам из райисполкома прилично, но теперь к власти дорвались голодные волки и требу ют новую мзду. Просят взятку в 500 тысяч! Мы просто не можем дать такую сумму. Это понимают и эти подонки. Просто сумма названа несуразная. У них цель — нас выжить. Будь добр, поторопи своего приятеля Кравцова, он нам обещал по мочь.

—  Хорошо, Юрий Иванович, — ответил юрист, — я знаю, что какие-то варианты там уже прорабатывались. На следующей неделе я буду в комитете и узнаю.

Игорь Крабов был опытным юристом и в свое время работал в КГБ СССР. В 1989 году попал под сокращение и стал работать вольным стрелком, как говорится. Многие организации в силу небольших объемов работы не имели возможности держать штатного юриста, его просто не смогли бы загрузить объемом работы, поэтому заключали с юристами трудовые договоры, и те работали либо один день в неделю, либо подключались к работе по мере необходимости. На таких условиях работал и Крабов у Смирнова. Как-то Юрий Иванович поделился с ним сложностями в аренде помещения и попросил помочь, если есть такая возможность. Вскоре Крабов познакомил его со своим приятелем из ПГУ КГБ — Кравцовым. Они сразу понравились друг другу, и Кравцов пообещал помочь.

Однако многое объяснялось не просто симпатиями, а тем, что Кравцов уже знал от Крабова: Юрий Смирнов мужик что надо. Настоящий патриот, ненавидящий как продажную партноменклатуру, так и пришедших к власти врагов народа. Человек с головой, думающий, блестящий организатор и, что самое главное, — чистый, не замаранный связями ни с торговой мафией, ни с уголовной средой, ни с сионистами. Более того, работает на важном направлении, занимается новейшими технологиями в области электроники, особо чистой химии, редкоземельных металлов. Связан с региональными отделениями Академии Наук, усиленно помогает оборонке остаться на плаву. Это и решило выбор Кравцова, который давно подыскивал таких надежных людей в среде промышленников и предпринимателей.

10 марта 1992 года, Москва.

На квартире генерал-лейтенанта Петра Лобанова, одного из героев афганской войны, собрались его друзья и единомышленники — от полковников до генерал-полковников. Уже за столом Петр Иванович по праву хозяина поднял рюмку и произнес первый тост:

— Друзья мои, выпьем эту первую рюмку за светлую память генерал-лейтенанта Николая Пескова, пусть ему земля будет пухом. Выпьем за то, чтобы мы с вами не дрогнули и берегли честь офицера, для которого защищать свою Родину — святой долг и священная обязанность. Выпьем за то, чтобы не только дожить, но и приблизить тот час, когда вся сволочь, уничтожающая, грабящая и унижающая наше государство, будет висеть на фонарях.

Все дружно поддержали тост и "опрокинули" рюмки со "Столичной".

Генерал-лейтенант Песков, за которого выпили гости Лобанова, был бывшим заместителем командующего войсками Московского военного округа, ветераном Великой Отечественной войны, дошедшим с боями до Берлина. В день празднования 23 февраля народ, возглавляемый оппозицией и ветеранами войны с фашизмом, направился по Тверской улице Москвы к Вечному Огню на могиле Неизвестного Солдата, чтобы возложить венки в День Советской Армии. Их встретил милицейский ОМОН, выставленный новым начальником Главного управления МВД Москвы — Аркадием Мурашевым, работавшем раньше в лаборатории гражданского института, а теперь выдвинутый пятой колонной врагов народа в руководство столичной милиции. Сытые и откормленные бугаи начали избивать народ, не пропуская их к Вечному Огню. Досталось и генералу Пескову — один из ублюдков ударил пожилого человека в грудь... Через несколько минут он скончался от острой сердечной недостаточности, как потом констатировали врачи. Зверье в милицейской форме, жестоко избивая колонну демонстрантов, начало ее разгонять... Так трагично кончилась попытка народа почтить воинов, погибших в войне с фашизмом.

Генералы и полковники долго в тот день сидели у Лобанова, обсуждая политическую ситуацию в стране, проблемы армии, шельмуемой поганью, захватившей власть, тяготы повседневной жизни в условиях ценового беспредела, который устроили народу выкормыши заокеанских стратегов.

— Это же надо, — со слезами на глазах, задыхаясь от бессилия, гневно, с надрывом в голосе и в сердце, говорил генерал-полковник в отставке Рассудов, — эти подонки в Беловежской Пуще разрезали страну на куски, низвели Россию до уровня конца XVII века. То, что не удалось ни Наполеону, ни Гитлеру, ни США с ЦРУ военным путем, сделал без единого выстрела, только используя внутренних врагов страны, этот выводок пятой колонны, недобитой Сталиным в 1937 году. Вы еще молодые, — говорил он собравшимся, — не знаете, почему сионисты так проклинают 1937 год, Ежова и Сталина.

Они не проклинают Ленина и Троцкого, своих соплеменников, за то, что с 1918 по 1922 год те уничтожили 18 миллионов лучших людей России, цвет нации. Не проклинают они и своих соплеменников, сидевших во всех порах НКВД и руководивших концлагерями во времена Менжинского и Ягоды — с 1929 по 1936 годы, когда за решеткой сидело более пяти миллионов россиян, в том числе 85% славян, 13,5% татар, узбеков, немцев, поляков, грузин и 1,5% евреев. Не поминают они и Берию, терзавшего народ с 1938 по 1953 год. Они проклинают 1937 год потому, что именно в этот год Политбюро назначило вместо Ягоды Ежова, и тот начал аресты всей этой падали, которая взрастилась во власти на казнях русского народа.

Именно в 1937 году Сталин пресек военный заговор Тухачевского, Якира, Уборевича, Примакова, Корка, Эйдемана, Фельдмана, Путны и других, подпитываемый из-за океана Троцким и его соплеменниками. Что у них, имеющих крепкие корни за границей, могло быть общего с русским народом? Только желание грабить Россию.

Это подтвердил Примаков в последнем слове на суде. Он тогда заявил: "Я должен сказать последнюю правду о нашем заговоре. Ни в истории нашей революции, ни в истории других революций не было такого заговора, как наш, ни по целям, ни по составу, ни по тем средствам, которые заговор для себя выбрал. Из кого состоит заговор? Кого объединило фашистское знамя Троцкого? Оно объединило все контрреволюционные элементы, все, что было контрреволюционного в Красной Армии, собралось в одно место, под одно знамя, под фашистское знамя Троцкого. Какие средства себе выбрал этот заговор? Все средства: измена, предательство, поражение всей страны, вредительство, шпионаж, террор... Какие же силы собрал заговор, чтобы выполнить этот план? Я назвал следствию более 70 человек-заговорщиков, которых я завербовал сам или знал по ходу заговора... Состав заговора из людей, у которых нет глубоких корней в нашей советской стране потому, что у каждого из них есть своя вторая Родина. У каждого из них персонально есть семьи за границей. У Якира — родня в Бессарабии, у Путны и Уборевича — в Литве, Фельдман связан с Южной Америкой не меньше, чем с Одессой, Эйдеман связан с Прибалтикой не меньше, чем с нашей страной..."

Генерал перевел дух и смахнул набежавшую на глаза слезу. — Мне повезло — мой свояк ведь работал в органах у Семичастного, и после XX съезда и речи Хрущева с обличениями Сталина, хотя у Никиты самого руки были по локоть в крови, он пригласил меня к себе на работу, где и дал прочитать протоколы заседания суда. Я был тогда потрясен ложью и дезинформацией, которую Хрущев вылил на народ. Я почти два часа сидел в кабинете свояка, заучивая речь Примакова на суде. Молодой был, память хорошая, запомнил на всю жизнь. Не один день повторял наизусть, как песню, эту речь, а поделиться ни с кем не мог. Свояк предупредил, что если я раскрою рот, то ни его, ни меня в живых не оставят.

— Да потом и судите сами, — продолжал Рассудов, — вот проклинают Сталина, что он уничтожил большинство делегатов XVII съезда партии и избранных на нем членов ЦК. Но ведь подавляющая часть делегатов съезда и членов ЦК представляли собой тот партийно-репрессивный аппарат, который самым непосредственным образом уничтожал наш народ в гражданской войне, а затем осуществлял насильственную, в извращенной форме, коллективизацию, применял жесточайшие меры против беззащитного голодного народа при хлебозаготовках 1932-1933 годов, повлекших за собой огромные жертвы, доведя людей до людоедства!