Молния. История о Мэри Эннинг - Антея Симмонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не считая истории о Всемирном потопе и Ноевом ковчеге, это был самый захватывающий рассказ из всех, которые я когда-либо слышала! Тем более что приключения Ноя казались мне куда скучнее: в них не было акул, пожиравших несчастных, которым не хватило места на ковчеге. Генри явно заметил мой восторг и продолжил свой рассказ. Я заметила, что он и сам уже начал забывать о печали — в его покрасневших глазах даже вспыхнул огонек.
— Да у вас кровь так и застыла бы в жилах, если бы вы только услыхали крики несчастных! Как они пытались защититься от гигантских акул с огромными зубами и мощными хвостами! Море было красным, как закатное небо! От крови, само собой. Я своими глазами видел, как волны выбрасывают на берег людские головы и конечности. Видел, как огромные морские птицы выклевывают людям глаза и с жадностью пожирают плоть. Видел, как моряков тошнит от страха и мерзости вокруг. Видел…
— Довольно! — вскричала я. Меня и саму замутило. — Как же тебе удалось спастись? Или это все выдумки, наглая ложь?
Он слегка покраснел.
— Ну, на самом деле акул было не так уж много, но кораллы и впрямь изрезали нескольких бедняг на кусочки. Моряки наверняка съели бы меня и еще одну маленькую девочку, если бы сам командующий не услыхал о нашем бедствии и не отправил на помощь корабль.
— Съели бы?! — в изумлении повторила я.
— Да! Съели бы! Они были голодны как волки! И глядели на нас как на пирожки. Один из них как-то ущипнул меня за руку, проверяя мою упитанность. Матушка тут же кинулась на него и он отскочил, но мы были вот на столечко… — он свел вместе большой и указательный пальцы, оставив между ними крошечный просвет, — от гибели! Нам наверняка перерезали бы глотки, а тела поджарили на раскаленных камнях!
— Бр-р-р! Вот ведь мерзость!
— А вы еще меня в трусости обвиняли! — победно выкрикнул он.
— Да ни капельки не напугала меня твоя история, — воскликнула я. — Просто подумалось, какой ты, наверное, противный на вкус!
На самом деле услышанное повергло меня в ужас. Что такое голод, я знала не понаслышке. Мне часто доводилось его испытывать. Но разве он бывает настолько сильным, что может даже захотеться съесть другого человека? По спине у меня пробежали мурашки.
Генри де ла Беш не сводил с меня взгляда, будто ожидая, что я еще что-то добавлю.
— Занятная история. Думаю, у нас с тобой много общего, ведь и мне довелось пережить страшную бурю, — ответила я. — И теперь понятно, почему твой отец не смог тебя научить всему, что знал сам. Еще бы, ведь он погиб! — Я заметила, как поморщился Генри, услышав эти слова, но что поделать: правда есть правда. — Но скажи, какая мне польза в том, чтобы учить тебя своему мастерству?
Он сунул руку в карман и достал небольшой блокнот, туго перевязанный ленточкой.
— Держите, — сказал он и протянул его мне.
Я развязала ленточку и пролистала страницы.
Внутри оказалось множество рисунков: растения, птицы, собаки, кошки и, самое главное, камни. Рисунки были прекрасные и очень точные. Все на них выглядело как настоящее. Генри явно обладал талантом, которого я была начисто лишена.
Я почувствовала на себе его пристальный взгляд. Он ждал моего ответа. Возвращая ему блокнот, я старалась скрыть свой восторг, совсем как моя матушка, которая часто притворялась рассерженной, когда в глубине души была очень мной довольна.
— Что ж, так и быть. Ты и впрямь мне пригодишься. Только для рисунков понадобится отдельный блокнот. Понятно? Не хочу, чтобы мои сокровища мешались со всякими цветочками да кошечками.
Он широко улыбнулся.
— Понял! К вашим услугам, капитан… Как вас величать?
— Для тебя — мисс Эннинг. Хорошего дня. Завтра же приступим к работе.
С этими словами я развернулась и ушла. А он так и стоял, расплывшись в улыбке.
7. Первый настоящий друг
Я не стала рассказывать отцу про Генри. Джозефу в конце концов надоело меня дразнить, и он отстал. К тому же мой братец поступил на обучение к драпировщику и теперь дни напролет мастерил мягкие сиденья для холеных аристократических пятых точек, так что свободного времени у него не было. И я начала ходить на побережье без него. Зато с новым спутником.
Я всегда предпочитала одиночество, но, сказать по правде, рядом с Генри мне было гораздо спокойнее искать окаменелости у подножия Черной Жилы. В любую минуту скала могла обрушиться. Да и неужели Господь, который спас Генри от акул и моряков-каннибалов, допустит, чтобы он погиб под оползнем? Я считала Генри своим талисманом, и, возможно, это было взаимно — во всяком случае, он стал куда веселее, чем в нашу первую встречу.
С началом летних каникул Генри ходил со мной на берег чуть ли не каждый день. Для меня это была работа, для него — приятное времяпрепровождение. Все это очень меня забавляло. Наверное, для меня таким же отдыхом стала бы учеба, если б вдруг пришлось ходить в школу каждый день, а не только по воскресеньям.
Конечно, у него были недостатки. Больше всего меня раздражало, что он очень рассеянный. Как-то знойным июльским днем один джентльмен по фамилии де Люк (тоже француз, судя по всему, хотя Генри сказал, что он из Швейцарии) остановился, чтобы пожелать Генри доброго дня и перекинуться с ним парой фраз. Разумеется, со мной он и словом не обмолвился, а не то я быстро закончила бы этот разговор. Но нет, он принялся увлеченно разглядывать камни и рассказывать Генри о земных пластах и о том, как же они возникли. У меня не было никаких сомнений, что это случилось благодаря морю: оно каждый день то уносило что-нибудь с собой, то возвращало украденное, а то и выбрасывало на берег что-нибудь новенькое. Я искренне верила, что именно море находит и являет миру останки давным-давно вымерших существ — а значит, и время здесь играет немаловажную роль.
У нас дома долгое время на подоконнике лежала мертвая оса, погребенная под толстыми слоями песка, пыли, сухих листьев — и снова пыли. Все эти слои очень напоминали мне пласты камней, найденных на берегу. Я то и дело разгребала слои, чтобы проверить, что стало с тельцем осы. В конце концов оно превратилось в хрупкий и тонкий, как бумага, остов, утративший все свои соки и все же не рассыпавшийся в прах. Если слой грязи смог сохранить осиное тельце, то какие же крупные скелеты можно отыскать в скалах!
Швейцарец болтал без умолку. За работой я урывками слушала его «проповедь». В ней то и дело звучали какие-то длинные и сложные слова, но Генри делал вид, что все понимает. А может, и впрямь понимал.
Генри показал джентльмену несколько зарисовок Черной Жилы, и тот пришел в неописуемый восторг. Мне подумалось, что если Генри удастся продать швейцарцу свои рисунки, то выручкой следует поделиться со мной. Ведь благодаря тому, что я знаю тайные тропы и время отливов с приливами, он может спокойно рисовать на берегу!
Но Генри не предложил де Люку купить рисунки и, когда тот наконец ушел в Чармут, подбежал ко мне. Его глаза сияли…
— Мистеру де Люку страшно понравились мои рисунки, и он подал мне просто великолепную идею! — с восторгом сообщил он. — Предложил сделать альбом, посвященный геологии наших островов!
— Геологии? — Мне не хотелось говорить, что я не знаю этого слова. Генри, будучи богатым и образованным, наверняка начнет смеяться надо мной.
Но этот страх, как обычно, оказался напрасным. Генри был добрейшим мальчиком. И в моей памяти он навсегда останется таким.
— Геология — это наука о Земле, мисс Эннинг. Это термин. Притом греческий! «Гео» значит
