Нарцисс в цепях - Гамильтон Лорел Кей

Пока мы шептались, наш стол опустел, и нас там встретил только Джейсон и еще один мужчина. Он был одет в коричневую кожу, из-под которой виднелись брюки на молнии и безрукавка. Еще у него был капюшон, закрывавший все лицо, кроме глаз, рта и части носа. Вообще-то меня от капюшонов жуть берет, но в чем кто одет — это все же не мое дело. Пока они ко мне не лезут, все в порядке. И только когда обладатель капюшона поглядел на меня, я узнала эти светлые, невозможно светло-синие глаза — ледяные глаза, как у сибирской лайки. У человека я никогда таких глаз не видела.

— Ашер, привет! — сказала я.

Он улыбнулся, и я узнала изгиб его губ. Он носил капюшон не ради сексуальных причуд, а чтобы скрыть шрамы. Где-то лет двести назад некоторые церковные деятели из самых лучших побуждений пытались выжечь из Ашера дьявола. Святой водой. Она действует на плоть вампира как кислота. Когда-то Ашер был красив захватывающей дух красотой, как Жан-Клод, только по-другому. Теперь половина его лица, половина груди и то бедро, которое я когда-то видела, превратились в груду расплавленных шрамов. А все остальное, что я видела, было так же прекрасно, как в день его смерти. Насчет того, что я не видела, мне как-то и не хотелось знать. Через метки Жан-Клода я получала воспоминания о прежнем Ашере. Его тело было гладким совершенством — каждый дюйм. Ашер и его слуга Джулианна вместе с Жан-Клодом составляли menage a troisв течение двадцати лет. Ее сожгли как ведьму, а Жан-Клод смог спасти только Ашера, когда тот уже был изуродован.

Уже двести лет прошло, но оба они все еще оплакивали Джулианну и друг друга. Сейчас Ашер был правой рукой Жан-Клода, но любовниками они не были. Ашер по-прежнему винил Жан-Клода за то, что тот их не спас, а Жан-Клод горячо с ним спорил, хотя глубоко в душе сам себя тоже винил.

Я наклонилась и чмокнула Ашера в кожаную щеку.

— Что с твоими волосами? Только не говори, что ты их отрезал.

Он поднес мою руку к губам и нежно поцеловал:

— Я их заплел в косичку, и они еще длиннее, чем были.

— Не терпится их увидеть, — ответила я. — Спасибо, что пришел.

— Я бы ад перевернул, чтобы тебе помочь.

— Как вы, французы, умеете красиво говорить! — восхитилась я.

Он тихо засмеялся.

— Кажется, скоро начнется представление, — вмешался Джейсон.

Я повернулась посмотреть, как ведут женщину к воздвигнутой на полу конструкции из металла и кожи.

Женщина была одета в халат, и, честное слово, мне не хотелось знать, что под ним.

— Ладно, сделаем, что мы там должны сделать, и пошли выручать леопардов.

— Ты не хочешь посмотреть шоу? — невинно удивился Джейсон. Глаза у него были честные-честные, только улыбка дразнящая.

Я просто скривилась в его сторону, но глаза его глядели мне за спину, и я поняла, что Джейсону не нравится то, что приближается к нам. Обернувшись, я увидела стоящего за нами Аякса. Не замечая меня, он обратился к Жан-Клоду:

— У вас пятнадцать минут, потом начнется представление.

Жан-Клод кивнул:

— Скажи Нарциссу, что я благодарен за извещение.

Аякс чуть наклонил голову, как до того его хозяин, и пошел прочь, лавируя между столами.

— Что это все значит? — спросила я.

— Если мы сотворим что-либо магическое во время чужого выступления, это сочтут за грубость. Я предупредил Нарцисса, что мы вызовем некоторую... силу.

Наверное, по моему виду показалось, что меня охватило подозрение. Так оно и было.

— Ты меня уже достаешь с этими своими магическими штучками плаща и кинжала.

— Ты — некромант, я — Мастер Вампиров этого города. Неужели ты думаешь, что мы можем слить нашу силу так, чтобы это не было заметно всей нежити в этом зале и вокруг? Не знаю, ощутят ли оборотни, но это вполне вероятно, так как мы оба связаны с вервольфом. Все нечеловеческое в этом клубе что-то почувствует — не знаю, что именно и насколько, но почувствует, ma petite.Нарцисс счел бы смертельным оскорблением, если бы мы прервали представление, не предупредив его.

— Не хочу вас торопить, — произнес Ашер, — но вы потратите все время на разговоры, если не займетесь делом.

Жан-Клод посмотрел на него, и взгляд этот был не вполне дружелюбным. Что между ними происходит, раз Жан-Клод так на него смотрит?

Жан-Клод протянул мне руку. Я секунду поколебалась, потом вложила руку в его ладонь, и он отвел меня к стене возле стола.

— Что дальше? — спросила я.

— Теперь ты должна убрать щиты, ma petite,тот сильный барьер, что ты воздвигла между мной и своей аурой.

Я только посмотрела на него пристально:

— Знаешь, не хочется.

— Я бы не просил, если бы это не было необходимо, ma petite.И если бы я даже мог сделать это сам, ни тебе, ни мне такой поступок радости не принес бы. Но нам не слить ауры, если моя не коснется твоей.

Вдруг мне стало страшно — по-настоящему. Не знала я, что будет, если я сниму щиты прямо сейчас. В критические минуты наши ауры сливались, формируя уникальное целое. И мне этого не хотелось. Я помешана на самоконтроле, а все, связанное с Жан-Клодом, отъедало от него куски.

— Не знаю, смогу ли я.

Он вздохнул:

— Тебе решать. Я не буду форсировать, но я боюсь последствий. Действительно боюсь, ma petite.

Марианна меня просветила, и сейчас было действительно поздно праздновать труса. Либо я это сделаю, либо в конце концов кто-то из нас погибнет. Наверное, я. В мою работу входит биться с противоестественными чудовищами — тварями, обладающими достаточной магией, чтобы ощутить дыру в моей защите. До того как я научилась ощущать ауры, или по крайней мере понимать, что я их ощущаю, моя аура была целой. При моих природных способностях этого хватало. Но последнее время мне, кажется, приходится выступать против монстров побольше и позлее. Так что меня в конце ждет поражение. Ладно, с этой мыслью я как-то свыклась бы. Но чтобы заплатили жизнью и Ричард, и Жан-Клод? Нет. Так что я знала все причины, зачем мне это делать, но все же стояла и глазела на Жан-Клода, и сердце у меня билось в самой глотке, и щиты оставались на месте. Сознание понимало, что я должна сделать. Подсознание не было так уверено.

— Когда я опущу щиты, что будет?

— Соприкоснемся, — ответил он.

Я сделала глубокий вдох и полный выдох, как перед забегом. И сбросила щиты. Это было как разбивать каменные стены, как принять их обратно в свою сущность. Башня просто исчезла, и сила Жан-Клода обрушилась на меня со всех сторон. Я не просто ощутила половое влечение к нему в полной силе, я ощутила его сердцебиение в своем сознании. На губах был вкус его кожи. Я знала, что сегодня он сыт, хотя знала это умом и раньше, потому что сердце у него билось. Сейчас я ощутила, что он хорошо напоен чьей-то кровью.

Рука его потянулась ко мне, и я распласталась по стенке. Рука двинулась дальше, и я подалась от нее прочь. Подалась, потому что больше всего в мире мне хотелось, чтобы он до меня дотронулся. Хотелось ощутить его руку на своем голом теле. Сорвать с него винил и смотреть на него, бледного и прекрасного, надо мной. Так ясен был этот образ, что я закрыла глаза, будто это могло помочь.

Я ощущала его перед собой, знала, что он наклоняется ближе. Поднырнув под его руку, я вдруг оказалась возле стола, оставив Жан-Клода у стены. Я продолжала пятиться, а он на меня смотрел. И тут кто-то тронул меня за руку, и я вскрикнула.

Мою руку держал Ашер, глядя на меня своими светлыми глазами. Его я тоже ощущала, ощущала тяжесть его возраста, вторжение его силы в мое сознание. Это было в моих силах, но я поняла сейчас, что отгораживая себя столь тщательно от Жан-Клода, я отгораживалась и от других своих способностей. Щиты — хитрая штука. Наверное, я их и сейчас не до конца понимала.

Жан-Клод отодвинулся от стены, протягивая ко мне изящную руку. Я попятилась, ладонь Ашера соскользнула с моей руки. Голова у меня качалась туда-сюда, туда-сюда.

Жан-Клод медленно шел ко мне. Глаза его манили синевой, зрачки скрывали его собственную силу. Я с внезапной ясностью поняла, что это не его сила вожделения смотрит из его глаз, а моя. Он чувствовал, как напряглось мое тело, увлажнилось, и он шел ко мне. Не ему я не верила — себе.