Прикосновение тьмы - Скотт Вестерфельд

Он поднял верхний пожелтевший листок бумаги и протянул его Джессике. На листке было написано:

Джессика вскинула брови.

— А что такое «нечистая сила»?

— Так называли все дурное.

— Ладно. А вечер мороженого?

Рекс улыбнулся.

— Еще один способ побороть зло. А заодно они продают выпечку. Наверняка почти все знают, что происходит.

— Всегда найдется кто-то, кто не знает, — возразил Джонатан.

Рекс впервые за то время, пока они были у него, посмотрел на Джонатана. Точнее, лишь украдкой взглянул в его сторону поверх очков, чтобы уловить выражение лица, и пожал плечами.

— Да, ты прав. Для большинства это было вроде как ходить в церковь по воскресеньям. Но суть в том, что тогда полуночников поддерживало общество. — Он взял у Джессики бумагу и пробормотал: — Что никогда не светит нам.

— Но что изменилось? — спросила девочка. — То есть как могли все просто забыть?

— Вот это хороший вопрос. — Рекс махнул рукой в сторону книжных полок и стопок бумаги. — Как раз над ним я и работаю. Насколько мне удалось выяснить, все изменилось около шестидесяти лет назад. Сначала разразился нефтяной бум, и работать на месторождениях приехало очень много новых людей. Они бы просто не поняли.

— Поэтому старожилы держали рот на замке, — кивнул Джонатан.

— Да. А ты бы что сделал на их месте? — Рекс сгреб с кровати бумажную россыпь. — За десять лет население выросло от нескольких сот человек до двенадцати тысяч. Такое вот время бума. Секунду, у меня где-то есть точные цифры…

Джессика и Джонатан молча ждали, пока Рекс перебирал свои листки. Джессика пыталась представить город, где сотня с небольшим человек знала о тайном часе, а остальные несколько тысяч оставались в неведении. Естественно, если кто-то пробалтывался, приезжие, скорее всего, просто не верили ему, за исключением тех, кто родился ровно в полночь и мог увидеть все собственными глазами.

А ведь поделиться секретом с сотней людей гораздо проще, чем быть просто одной из пяти…

В комнату ввалился котяра Рекса и принялся тереться о ноги Джессики, потом прошмыгнул между грудами книг и скрылся под кроватью. Интересно все-таки, куда делись паучки? Ее босые ноги покрылись гусиной кожей.

Наконец Рекс в очередной раз пожал плечами и положил все листки на одну из стопок бумаги на полу.

— Куда подевалась?… Ну ладно, в принципе, я вам все и рассказал. Самое основное.

Джессика, которую бил озноб при мысли о пауках, спросила:

— А что же не основное?

Рекс снял очки и поднял на нее глаза.

— Полуночники исчезли.

— Исчезли?

Он кивнул.

— После тысяча девятьсот пятьдесят шестого года — никакой конкретной информации. Ни заметок, ни записей я не нашел. Когда мы с Мелиссой еще были детьми, полуночников старше нас не было и никто не мог объяснить нам, в чем дело. Она сама меня нашла, когда нам было по восемь лет. А до той ночи я вообще думал, что один такой.

Рекс вздохнул и опустил одну руку почти до самого пола. В нее тут же уткнулся кот и заурчал, милостиво позволив почесать себя за ухом.

— В прошлом все было не так. Был хотя бы один телепат, чтобы находить новых полуночников. Когда они подрастали достаточно, чтобы понять значение часа синевы, учителя организовывали ритуал посвящения. Ты знал, что принадлежишь к кругу избранных. — Он снова нацепил на нос очки. — Но, насколько мне удалось разобраться, все это прекратилось полвека назад.

— Значит, с ними что-то случилось, — решил Джонатан.

Рекс кивнул:

— Да уж, что-то нехорошее.

— Но тот человек прошлой ночью… — вспомнила Джессика. — Может, он остался с тех времен или что-то в этом роде? Скажем, уехал из города, а потом вернулся?

— Что, такой старый? — спросил Рекс.

— Да нет, вообще-то. — Девочка посмотрела на Джонатана, и тот кивнул.

— Молодой он был. — Джонатан устало перенес вес на одну ногу. — Он спрыгнул с восьмифутовой ограды гораздо легче, чем я. И богатый, кстати. У него часы с брюликами.

— Так откуда он знает? — тихо произнес Рекс. — Кроме нас пятерых, Мелисса не чувствовала присутствия других полуночников. И в разумах обычных людей она не слышала ничего о нас. Последнее время она, правда, рассеянная. Но в детстве…

Он замолчал, и Джессика поймала себя на том, что уже давно разглядывает четыре стены, заставленные книгами. Комната казалась неким маленьким мирком, воображаемым кусочком прошлого. И вдруг девочка начала понимать Рекса немного лучше. Неудивительно, что он вечно не в своей тарелке, вечно недоволен миром. Он, наверное, хотел бы родиться раньше, в те стародавние времена, когда существовали правила, собрания и обряды посвящения, хотя бы даже вечера мороженого. Когда следопыт был уважаемым человеком.

— Я запомнил номер его машины, — сказал Джонатан.

Рекс ухмыльнулся.

— Может, тогда шериф Сенклер тебе поможет.

Джонатан помрачнел и сердито уставился на кота, который теперь терся о его ботинки.

— Ну, хоть что-то…

Джессика вздохнула.

— И что мы будем делать, Рекс?

— Вечером, когда я уложу отца спать, зайдет Мелисса. Расскажу ей, что вы видели. Может, она немного… почитает — разузнает, что нового в Биксби. Потом объедем окрестности, вдруг попадутся случайные мысли. Если ваш охотник обретается здесь ночью, когда все спят, его будет легко отыскать.

— А нам что делать? — спросила Джессика.

— Быть осторожными.

— И все? — удивился Джонатан. — Быть осторожными?

Рекс кивнул.

— Очень осторожными. Так советует история. Когда исчезли старые полуночники, это произошло в один миг, так быстро, что не осталось никаких записей. Что-то уничтожило их буквально одним махом.

— Темняки, да? — Джесс вновь нащупала в кармане успокаивающую тяжесть «Представления».

Рекс пожал плечами.

— Может, и темняки… А может, все случилось средь бела дня.

6

23:02

ПРИКОСНОВЕНИЕ

— Ты уверена, что готова к этому? — спросил Рекс.

Мелисса, сидевшая на переднем сиденье старенького «форда», искоса поглядела на него.

— Прямо не знаю, это такой серьезный шаг…

Рекс почувствовал, как заливается румянцем.

За восемь лет он привык к тому, что Мелисса может чувствовать его эмоции и понимает его лучше, чем кто-либо. Только вот ему не было от этого легче: ведь она запросто могла использовать свои способности, чтобы поставить его в неловкое положение.