Перед тобой земля - Вера Лукницкая

1. В первую очередь литературная секция производит учет всех читателей в городской и уездных библиотеках, выясняет процентное соотношение интересующихся художественной литературой.

2. Избирает председателя, секретаря и постоянного члена, которые представляют из себя президиум.

3. Литературная секция собирает материалы местных писателей, народные сказания, былины, сказки, песни, поговорки, характерные бытовые очерки данной местности и т. п.

4. Устраивает не менее одного раза в неделю лекции, специальные литературные вечера с диспутами, собеседованием и рефератами на заданную тему.

5. Устраивает по мере надобности вечера поэзии как классической, так и современной, со вступительными рефератами и заключительными словами.

6. Устраивает специальные вечера "начинающих", где читаются членами секции рассказы, стихи. После каждого выступления - общий разбор прочитанного и заключительное слово председателя секции.

7. Специальные вечера новых течений: модернизм, импрессионизм, декадентство, футуризм, имажинизм и т. д., их заслуги и отрицательные стороны в литературе.

8. Наиболее ценный материал печатается на правах рукописи в отдельных сборниках, в коллективных альманахах на средства уотнароба и райупцекульта.

А также издается журнал молодых писателей под редакцией заведующего литературной секцией - рукописный или печатный, с рисунками.

П. Лукницкий.

Работая от зари до зари, Лукницкий находил время для размышлений не только о своем будущем. Он наблюдал жизнь местного населения и приезжих и видел, как люди нуждаются в знании. Он мечтал о непременном эстетическом воспитании советской молодежи, об образовании и культурном развитии ее, о сохранении обычаев, традиций и этнографических ценностей края, думал о способах и возможностях развития талантов и дарований в людях. Как он поверил в нового человека!

За полтора года на Алгембе у него было немало встреч. Им было сделано множество записей и фотографий, на целую отельную книгу - "Летопись 20-х".

И на Алгембе, и во время выездов по спецзаданиям, и позже, в командировках из Ташкента, он познакомился с трудовой жизнью казахского населения. А в 1935 году в составе ленинградской литературной шефской бригады вместе с Л. Соболевым, Вс. Рождественским, Н.? Чуковским, А. Гитовичем Лукницкий приехал в знакомый уже и дорогой ему Казахстан. Приехал - и не узнал этот преображенный край. Он изъездил весь восток его, Кокпектинские степи, Алтай, рудники, комбинат Лениногорска, Зайсан, границу, Семипалатинск, рождающуюся УльбаГЭС. Он подружился с М. Ауэзовым, С. Сейфулиным, С. Мукановым, Г. Мусреповым и другими в ту пору молодыми казахскими писателями. Изменения были настолько разительны, произвели такое впечатление на писателя, что он в 1936 году повторил путешествие по Казахстану, на этот раз самостоятельно. Побывал в новых районах республики. Приобрел новых друзей, собрал материалы.

Его казахстанские дневники и фотографии тридцатых годов тоже ждут своей очереди...

Время летело быстро. И гражданская заканчивалась.

В сентябре 1921 года основные строительные кадры Алгембы были направлены по новому назначению в Ташкент.

И снова путь, долгий, двухмесячный...

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

17.10.1921, Ст. Саксаульская

Слава богу, я один. Все ушли в горы за 4 версты от станции. Как часто за последние дни мне хочется одиночества...

... Приступая к этому дневнику, я задался целью писать искренно, хотя и сознаю, что не в первый раз уже задаваясь этой целью, я редко ее достигал. Причина проста: часто, когда пишу, начинает вовсю работать моя фантазия, и, сознавая, что то, что я пишу под влиянием этой фантазии, не соответствует действительности, я все же продолжаю писать, потому что это, ну, что ли, красиво и показывает меня с лучшей стороны, чем я есть на самом деле. Является какая-то подсознательная мысль, что мой дневник будут читать другие, несмотря на то что я твердо решил его никогда не показывать.

Однако на этот раз я думаю, что достигну цели - писать вполне искренно и, если это мне удастся, я не брошу писать...

Из Новоузенска мы выехали 28 августа эшелоном No 1 Алгембы. Эшелон состоит из груза: автомобили, цистерны с бензином, керосином, газолином... Кроме того, едут шоферы, рабочие и мелкие служащие. Когда мы выезжали, мы рассчитывали, что до Ташкента доедем за 3 недели. Однако едем мы 7 недель и еще недели 2 проедем.

Я бы не сказал, чтоб было неудобно, скучно и нудно ехать. Во-первых, мы стоим на всех станциях по несколько дней (в Саратове - 2, в Ртищеве - 3, в Пензе - 8, в Сызрани и Батраках дня 4, в Самаре - 2, в Оренбурге - 3 и т. д.). Только в Челкаре, где мы простояли 8 дней, было очень нудно. Челкар это маленький плевок на необъятном пространстве степи. Во-вторых, каждый день могу видеть всех наших спутников, которых порядочное количество.

Так путешествовать интересно, знакомишься с людьми, живущими здесь постоянно, и со всей местностью, по которой проезжаешь, довольно основательно. Одно только действует на меня удручающе: это зрелища умирающих от голода и холода на всех станциях, полные ужаса...

За последнее время у меня все больше и больше является желание интенсивно работать по литературе. Чтение все больше увлекает меня, так что я не буду, как раньше, менять его на бесполезную болтовню... Изредка пишу стихи.

Сейчас читаю полн. собр. стих. Надсона. Чтение его дневника отчасти заставило меня писать мой собственный.

Я понимаю стихотворения Надсона, зная его безрадостную жизнь. Многие мне нравятся, но, признаться, меня утомляют его неизменно минорные строки. Так что иногда я бываю согласен с теми, кто называет его вечным нытиком... Я понимаю идеалистов, но не люблю их...

19.10.1921

...Я хочу продолжить свое образование, хочу поступить в университет на филологическое отделение. Но что я буду делать, если у меня не окажется ни "кусочка" таланта? Математика для меня "terra incognita". Я совершенно не способен к математике...

20.10.1921

...Все эти дни я ставил в своем дневнике неверные числа. Вот до чего доводит путешествие в 1921 г. по такой громадной России! Придется зачеркнуть старые и написать правильные...

Утром проглянуло солнце, но ветер еще усилился. В теплушке холодно, и я сижу в пальто. Выходить мне врач не разрешил, что-то в легких еще осталось...

Ко мне пришли гости. Пока они сидели, поезд двинулся. И они остались сидеть до следующей станции. Время шло незаметно. Когда мы приехали на следующую станцию, они ушли к себе. И тут случилось забавное происшествие.

Минут через 10 вбегает страшно взволнованная М. и говорит, что их вагон и еще 9-й с хвоста поезда исчезли. Вагоны каким-то образом остались в Саксаульской. Наш паровоз отцепился и ушел обратно за ними, захватив отсюда поезд No 61, который тут маринуется уже 4 дня, и пассажиры страшно обрадовались случайности, для нас неприятной, но благодаря которой они наконец двигаются дальше: через 4 ч. мы уехали.

21.10.1921, Ст. Бик Баули

... Утки, утки, утки...

Тысячи тысяч уток в озерах и разливах Сыр-Дарьи! Здесь бы постоять неделю, вместо Саксаульской...

24.10.1921, Перовск

... Перовск - весь в зелени. Напоминает и Симферополь, и Бахчисарай, и пожалуй, Ялту. Чистенький и опрятный. Сильно потеплело.

Сижу в одной летней рубашке - и тепло. Небо ясное, чистое, без единой крапинки, без облачка, светлое, голубое, радостное. Тишина разлита кругом. Все насыщено этой мирной тишиной - тишиной покоя.

Высокие, стройные тополя дают такую гармонию красок на фоне неба, какую ни один художник не смог бы передать на полотне.

И не верится, что жизнь так ужасна. Вчера пришел поезд из Оренбурга. По дороге сюда на станциях выбросили 400 трупов - четыреста умерших от голода, холода и болезней! На каждой станции выбрасывали человек двадцать - двадцать пять.

Одну заболевшую или ослабевшую от голода женщину раздели донага и тоже выбросили из поезда...

28.10.1921, Ташкент

...Вчера в 3 часа дня мы приехали на разъезд в 3 верстах от Ташкентской товарной станции. Стояли. Ждали все. Я, однако, решил идти в город (до трамвая 10 минут ходьбы)...

Ташкент нас встретил жарой, зеленью, фруктами. Сплошной сад. Тополя уходят высоко к небесам, гордо врезаются в их голубой свод. Жарко даже в апашке. На горизонте бледные, снежные горы. Улицы в европейской части города (в туземной я еще не был) ровные, прямые, окаймленные арыками и тополями. Воскресный базар настолько обилен, красив и живописен, что не хочется уходить оттуда. В особенности фруктовые ряды. Горы фруктов уходят под самые крыши. Белые, красные, желтые чалмы, сартовские халаты, персидские ковры, маленькие, черные юркие сартенята, азиатские шелка, чудные гроздья винограда, дыни, груши, яблоки, восточные сладости, мебель, колбасы, бараны, овцы, ишаки - все, решительно все, чего только не захочешь, все перемешалось, все двигается, шумит в оживлении. Разноязычный говор смешивается в один сплошной гул, похожий на шум прибоя. Красота восточная, необычная для меня. И все это на фоне разнообразнейших деревьев, палящего, белого солнца, голубого-голубого неба и струящейся, журчащей ободряющей воды, хрустально чистой, в арыках. Иногда только облако пыли зашумит, закрутит, высушит губы и засорит глаза. Но свежий порыв прохладного ветра прогонит непрошеного гостя и опять открывает все это море жизни, суетящейся и волнующей. И не хочется уходить с базара, и ходишь долго, ничего не спрашивая, ничего не покупая.