Гибель химеры (Тайная история Погорынья) - Павел Клюкин

Теперь этот план начал успешно претворяться в жизнь. Ратобор видно еще не сообразил, что к чему, и с готовностью взялся за дело. А он, Хорь, перекинув всю полноту ответственности на чужие плечи, сейчас с удовольствием подставлял лицо яркому солнцу. Его маленький отряд двигался по знакомой дорожке на юг.

Хлоп! От страшного удара голова Хоря мотнулась, он не устоял на ногах и кубарем покатился по полу.

— Я вам в полном порядке землю оставил. А вы просрали все!

Поднявшийся Хорь мотал головой, прижимая рукой левое ухо, из которого шла кровь — ох и тяжела же рука у боярина. Оправдываться не следовало, Хозяин этого страсть как не любил, но не сказать того, что нужно, Хорь просто не мог.

— Так ведь, батюшка-боярин, никак не удержать было. Гунар помер, а Эрик, ну, словно с цепи сорвался. И слушать никого не стал. Отца, говорит, в Валгаллу должен полный корабль челяди сопровождать. Чтобы было кому ярлу и в чертогах Одина прислуживать. Вот и рванул дуриком — на свою силу, да на нашу воинскую справу понадеявшись. Даже лучников не взял. И угодил в засаду. Как въехал в речку, не разведав, так и остались почти все там — их как курей из самострелов били. — Хорь изо всех сил старался держаться твердо и уверенно, не выказывая слабости. Знал, что хоть и вспыльчив Журавель, но прямота и твердость ему по душе. И может, если повезет, все и обойдется только разбитым ухом.

— А остальные где были? И что сейчас дома делается?

— После этого мы сразу стали ополчение собирать. Не все — только половину, остальные в полях хлеб убирают. Припасы в Крепость вовсю возим. Ратобор еще за врагами следит, смотрел, как они через болото назад переправляются. Потрепал врагов немного. Сейчас я велел ему вдоль болота дозоры пустить, чтобы к нам незаметно не подобраться было.

Да и еще Тороп приезжал. Он твое поручение выполнил, а сейчас взялся малую лодейную рать собрать, чтобы Корзня немного на реке пощипать.

— Хм. Что ж, толково. — Нервно расхаживающий по горнице боярин повернулся и подошел к столу. Плеть, ручкой которой он скрипел, пока слушал неутешительные известия, полетела в угол. Взяв со стола кувшин, Журавель щедро плесканул темно-бордового вина в три кубка — себе, Хорю и сидевшему в отдалении, но пока не произнесшему ни единого слова Мирону. — Передай Торопу, что я им доволен. Пусть еще к нашим полуночным друзьям наведается, чтобы готовы были. Их помощь тоже лишней не будет. А кого ты ему в корабельщики дал?

— Снорри, Руальда, Хагни и еще нескольких.

— Что ж. Им лодейное дело знакомо. Теперь о Ратоборе. Вернешься, передай пусть с охочими людьми за болото сходит. Надо пленников взять и слабые места у врага прощупать. С собой возьмешь десяток моих «рысей», они к таким делам привычны. Но чтоб в большой бой не вступал. Запрещаю.

— Я так ему уже и говорил перед отъездом, — согласно закивал довольный, что разговор уходит от неприятных вещей, Хорь.

— Тем более. Теперь еще и от меня повторишь. А вот по слабому месту щелкнуть не просто можно, а нужно. Чтоб враг помнил и не забывался. Да еще пошли к полону уведенному весточку — дескать, боярин обещал вернуться скоро и освободить всех, а уж потом, кто как вел себя и разберется. Преданным — награда будет, а супротивникам да изменщикам — собачья смерть.

— Заболотным, небось, и наши христиане помогают.

— Вот здесь спешить не нужно, — боярин немного приостановился, подбирая слова, долженствующие наилучшим образом донести его мысль. — Как бы на себя всех попов не ополчить. Ты найди среди них явных изменщиков. Тех, что врагу помогали — вот их казни прилюдно, но так, чтобы всем ясно было, что не за веру свою они смерть принимают. А за предательство. За иудин грех и у христиан на осине вешают, да кишки вынимают.

И последнее. Передай мастерам кузнечным, Нежате в первую голову, пусть изготовлением самострелов озаботятся. Чтобы сотни полторы-две через месяц были готовы. Дело это сейчас наипервейшее. Ступай, удачи тебе в дороге, — он поднял свой кубок и одним махом осушил его. Затем проследил, как Хорь торопливо осушает свой, низко кланяется и выходит за дверь.

— Разве у нас есть силы для открытой войны? Ты же сам запрещал трогать Ратное и Нинею, — это были первые слова, произнесенные Мироном за все время. — А если Туров пришлет им помощь?

— Все равно прятки уже закончились. Раз они решились на набег, значит о нас знают. А теперь будут знать намного больше. Мономашичи обкладывают нас со всех сторон. Пока был жив Ярослав Святополчич, им не до нас было. А сейчас гляди, — Журавель стал перечислять силы противников, для наглядности медленно загибая пальцы, — с восхода сам Мстислав, с полуночи — туровцы Вячеслава, с заката — их брат Андрей, да зять Всеволод Городенский. Пока они еще не вцепились в нас — надо уходить. Юрий далеко, да и себе на уме, впрямую ссориться с братьями сейчас он не будет. А вот Владимирку наша помощь нужна уже сейчас. И нужна позарез. Недаром он и грамоту сразу дал, и места для поселений выделил. Один городок Бужский чего стоит. На кормы с него всю дружину содержать можно припеваючи. Теперь только дождаться пока Бохит нам в помощь конную рать соберет и пора будет возвращаться.

— А им то какая корысть нас поддержать?

— Корысть прямая. В княжеской грамоте сказано о дозволении молиться своим богам ЛЮДЯМ БОЯРИНА ЖУРАВЛЯ. Так что если они мои люди, то под моей и княжеской защитой обретаются. А если сами по себе — ото всех поповских происков им самим отбиваться придется.

— Ох, и хитер же ты, — восхищенно покрутил головой ближник.

— Как видишь здесь — все в порядке. Великие волхвы не дурнее нас, тоже все хорошо поняли и просчитали. Они только условием выставили, что у себя внутри сами управляться будут и нам даней не платить. А взамен обещали в помощь кованую рать в две сотни конников, да другую помощь.

— Какую?

— На Нинею всей волховской силой надавить, — при имени Нинеи чуткое ухо Мирона уловило промелькнувшее раздражение в голосе Хозяина. Впрочем, оно было вполне ожидаемо, потому как провалившиеся попытки привлечь старую волхву на сторону Журавля не были тайной для боярских ближников. — Чтобы не вздумала против нас лесовиков поднимать. Нам всего-то времени хотя бы до весны надо, чтобы основное — людей да добро перевезти.

А для этого обязательно надо спину себе прикрыть. Уж больно ретивые соседи у нас. И крови нашей отведавшие. Легкой крови.

— А почему тогда Ратобору команду дал, чтобы за Болото сходил? Стоит ли гусей дразнить, пока сам не вернулся?

— Запомни, Мирон, — советник едва выдержал пронзительный взгляд в упор. Казалось, еще чуть-чуть и из этих глаз вылетит молния, испепеляющая непонятливого. Но боярин взял себя в руки и продолжил давать разъяснения прежним неторопливым и спокойным голосом. — Хороший воевода только такие приказы отдает, которые его подчиненные выполнить могут. И никогда, слышишь, никогда не отдаст такого, про который знает, что выполнять ни за что не будут. На словах запретить идти за Болото можно, а на деле, многие из тех, чьи родные полегли али в полон угодили, сейчас местью горят. И остановить их никак не получится. А если остановить не получится — надо возглавить и в нужную сторону повернуть. Пусть Ратобор с «рысями» их для беспокойства Корзня используют. Главное, до моего приезда им задарма не погинуть и врагов отвлечь. А по нашему приезду уж и готовиться к переселению станем.

— И для этого надо сперва Корзню с Нинеей укорот сделать? — уяснивший наконец замысел Журавля ближник уже прикидывал, какие еще меры можно предпринять для успеха задуманного.

— Вот, в самую точку попал, Мирон!

— Скажи, ты же мне в матери место, как жить дальше? Раньше я был уверен, что хоть вдали от Гнезно буду в безопасности. Но сейчас после смерти Стася… Повсюду шепчутся, что его смерть — дело рук этой бергской потаскухи. Она уже перетянула на свою сторону авданцев, отец выделил ее Лешеку Мазовию с частью куявских земель. Пся крев, все они спят и видят его сидящем на престоле Пястов. И даже твой муж, великий палатин…

— Ты же знаешь, мальчик мой, что это не так! — Мария подошла и привлекла к себе племянника.

Вон какой большой вымахал, почти на голову выше меня. А жаловаться прибежал совсем как маленький, как когда-то раньше, когда жил в нашем замке после смерти сестры Сбыславы. Почти пятнадцать лет минуло с тех пор.

— Сейчас под видом похода на Русь они сманивают воинов со всех польских земель, даже из владений палатина Петра, а он ни слова не говорит против. А после возвращения с богатой добычей чью сторону примут эти люди?!

— Мой муж только недавно вернулся из-под Колобжега, где вместе с твоим отцом закреплял за державой Поморье — и ты знаешь это! Надо было действовать именно сейчас, пока еще не избран новый император. В одном ты прав, Владислав, нельзя давать усиливаться нашим врагам. Для этого тебе бы сейчас подумать о невесте. Лучше всего выбрать дочь кого-то из родичей умершего императора. Нужно смотреть дальше вперед, чтобы было кого привлечь на свою сторону в будущем. На Русь, увы, при Мономашичах надежды никакой. Был бы жив мой отец… — она вытерла нечаянно выступившие слезы, но сдержала себя и перевела разговор. — Вот, кстати, о походе! Почему бы тебе тоже не поучаствовать в нем со своей силезской дружиной?