Пути любви - Анжела Тайхом

- Но вы никогда не говорили мне этого вслух, так что я могла и ошибаться.

- Не думаю, - он покачал головой, - у вас слишком трезвый склад ума. Остальные не хотят этого замечать, видя перед собой лишь вашу прелестную оболочку Вы для них слишком красивы. Совсем наоборот я. Я не никогда не льстил себя надеждой, что вы можете увлечься мной.

Это его заявление ее покоробило.

- Это почему же?

- А потому, моя прелесть, что прежде всего вы любите саму себя и только себя, и вряд ли будете терпеть рядом столь же самовлюбленную личность...

- Эй! Вы двое!

Они повернулись к звавшему их Стэнфорду.

- Мы уже обошли весь дом и осмотрели всю галерею, а вы так и стоите, как истуканы в коридоре. Пройдемте же в гостиную.

Она умела проигрывать с хорошей миной на лице. Энтони ясно дал понять, что никогда и ни за что, не свяжет свою жизнь с такой, как она. Он предпочитал жить с менее самолюбивой женщиной, которая на первое место будет ставить своего супруга. Этот разговор "мимоходом", вроде бы ничего не значащий обмен мнениями, разрушил все ее тайные планы и в прах развеял надежды. Ей оставалось лишь одно - как всегда претворяться...

Селина повернулась к Энтони и заговорщески ему ухмыльнулась, - мол, мы прекрасно поняли друг друга:

- Право, мы заболтались, лорд Ричфилд.

Затем все с той же улыбкой на устах, повернулась к Стэнфорду:

- Ну что ж, как-нибудь в другой раз, граф.

И уж напоследок, улыбнулась этой курице - мамаше Вендалл, которая подозрительно разглядывала ее, словно за это время она с мистером Ричфилдом успела совершить прелюбодеяние.

- Как вам галерея, миссис Вендалл?

Все поступили так, как она и планировала. Энтони вновь благодушно взял ее под руку. Джослин ухмыльнувшись повел за собой гостей обратно, уже не предлагая им повторно осмотреть картинную галерею и тем самым не поставил в неловкое положение свое друга. А семейство Вендалл отвлеклось, наперебой расхваливая то, чего они так и не поняли. Лишь позже, значительно позже, Селина осознала, что в этой гудящей толпе не было Гейл. Та просто исчезла...

Глава 4

Гейл огляделась. Она была одна.

Нет, нет она прекрасно слышала, как все уходили и как граф разговаривал с приотставшими Селиной и сэром Энтони, но почему-то, так и не пошла вслед за всеми. Она осталась стоять на месте, чтобы лишний раз убедиться в том, что о ней забыли. Джослин был слишком увлечен гостями, развлекая девиц Вендалл своими остротами, и то и дело поглядывая на коридор, где остался его друг, чтобы еще обращать внимание и на молчаливую Гейл. Ему было вовсе не до того. Увлекая за собой шумную компанию, замыкая которую под руку шли мамаша Вендалл с собственным сыном, он даже не оглянулся.

Ну и пусть, зато она без суматохи еще раз полюбуется "Мадонной с цветком" да Винчи и "Мадонной с щеглом" Рафаэля...

Дойдя со современных художников - Хогарт, Констебл и еще раз Хогарт, Гейл обнаружила приоткрытую дверь. За ней так никто и не пришел, даже лакея не прислали, так что без всяких угрызений совести, она открыла дверь пошире и вошла. Это оказалась библиотека.

Как и все в этом доме, она потрясала своими размерами. Над камином висела воистину гигантская картина, изображавшая старинный замок. Все в ней было нарисовано с такой четкостью, что казалось реальным, почти ощутимым. Продуваемый ветрами, мрачный и неприступный замок оказывал гипнотическое воздействие, но оторвавшись от него сразу же замечаешь персидские ковры, удобные кушетки и маленькие круглые столики с витиеватыми канделябрами. А потом книги, море книг, от пола до потолка занимавшие две противоположные стены. Для удобства был приделан и второй этаж, на который можно было взобраться по деревянным лестницам.

Это было самое настоящее богатство, сокровищница, доверху набитая от старинных фолиантов до современных романов. А на одной из полок, Гейл даже заметила ветхий пергамент.

Подойдя к одному из столиков, Гейл раскрыла лежавшую на нем древнюю книгу и нахмурилась. Текст был не на английском, даже не на французском или латыни. Красочные иллюстрации создавали впечатление чего-то восточного...

Она вздрогнула, услышав вздох. Облокотившись о дверной проем, граф Мейдстон скептически разглядывал ее и как-то грустно улыбался. Ее сердце екнуло, так он был хорош в неярком освещении собственной библиотеки. Осознавал ли он, что эта поза еще больше подчеркивает его широкие плечи, обтянутые дорогим коричневым сукном или встал так непреднамеренно? Знал ли он, как на нее действует эта его ленивая улыбка?..

- А я то думал, куда же подевалась моя маленькая гостья, уж не потерялась ли она в дебрях моего большого дома, в бесплотных попытках разыскать меня? И что я вижу? Какое горькое разочарование понять, что маленькая пташка, предпочла мое внимание каким-то книгам!

Не смотря на жалостливые нотки, в его тоне сквозила все та же насмешка. И Гейл вскипела:

- Ваше внимание? Уж позвольте возразить милорд, но я что-то его не заметила!

- Ну, ну, - он коротко рассмеялся, - не надо говорить неправду, как гостеприимный хозяин я просто не мог...

- А вот и могли! - словно упрямый ребенок возразила ему она. - Вы были так заняты, развлекая своих гостей, что...

- Вы ревнуете?

- Что?! - она чуть язык не проглотила от такого предположения.

- Да-да, вы ревнуете! Это видно по вашему обиженному лицу, вон как вы надуваете губы.

- Негодяй! - как-то придушенно просипела Гейл, покрываясь алым румянцем с головы до пят.

- Вы сами негодяйка, моя прелесть. Причем отменная. Почему все время обзываете меня?

- Потому что вы этого заслуживаете.

- Лично я так не считаю. - Граф отлепился от косяка и лениво направился к ней. - Чтобы обзывать человека, необходимы причины. Взять к примеру ваше "негодяй". Как возмущенно вы это произнесли, а почему спрашивается? За что? Ведь я не сделал и не сказал ничего кроме правды...

Он остановился перед ней и скрестив руки, вопросительно посмотрел на нее.

- Так как?

Гейл нечего было ответить, ибо в глубине души она понимала, что он действительно прав.

- Почему же вы замолчали? Вам нечего мне возразить?

Кинув на него убийственный взгляд, Гейл попыталась обойти его и направится к выходу. С нее довольно его нападок. Она их ничем не заслужила. То он флиртует с ней, то оскорбляет. Он жонглирует ее эмоциями, как ему тому удобно, и даже не задумывается о том, что это может быть больно.

А Джослин уже знал, что сжигает за собою мосты. Он чувствовал запах пороха. Но уже ничего не мог с этим поделать. Дьявол вселился в него и нашептывал свои правила.

С ней у него ничего не выйдет... Она слишком притягивала его для обыкновенной дружбы.

Бедная невинная овечка, эта девочка не понимала, из-за чего он вдруг накинулся на нее. Она не понимала, что именно ее вызывающе-обидчивое и молчаливое поведение, и вызвало эту волну. Джослин всеми усилиями следовал своему плану, намеренно не обращать на нее никакого внимания, но своим поведением, она останавливала его. "Остановись!" - говорили эти надутые губы, "Увидь меня!" - молили глаза. Он не мог не услышать...

Он не дал ей уйти. С какой-то нелепой дрожью в руках, он обнял ее за талию и притянул к себе. Она удивленно поглядела на него, но он не дал остановить себя этим "недоуменным" взглядом. Нет, уже слишком поздно, как только он пришел сюда за ней, стало слишком поздно...

Наклонив голову он впился в ее губы. Мягкие, податливые, они безвольно раскрылись и он тут же впустил туда свой язык. Обвел им ее зубки, такие ровные - верхний ряд, нижний...

Она прерывисто вздохнула через нос, но он не отпустил ее, чтобы дать ей отдышаться, прийти в себя. Нет, как утопленник пытающийся урвать последний глоток воздуха, он целовал ее, понимая, что это его первый и последний раз. Он поцелуют ее, так как ему захочется, ощутит все контуры ее тела, а потом сделает так, что она его возненавидит. Это был его последний раз и он использует из него все что можно.

С ней у него ничего не выйдет. По странной прихоти судьбы, именно эта невинная и невзрачная простушка вызывала в нем низменные инстинкты. Стоило ему увидеть ее, как он напрочь забывал, что хотел только лишь ее дружбы. Его мысли путались, стоило ему заглянуть в эти глаза, жизнь переворачивались и хотелось послать к черту свои принципы и нарушить все правила. С Аглаей, Мелани, с Мирандой и даже с Сел, ни с кем из них у него не возникало таких фантазий. А значит, надо послать к черту именно эту Гейл Уолден. Эту искусительницу, которая портит всю его жизнь...

Не подозревая, какие мысли бродят в голове этого мужчины, который с такой страстью целовал ее, Гейл ухватилась за его предплечья, чувствуя, как от нахлынувших чувств у нее подкашиваются ноги. Его рот сладостно терзал ее, а руки поглаживали ее спину, словно успокаивая, уговаривая расслабиться, уступить. Прикусив ее нижнюю губу, он приподнял ее, прижав к себе еще ближе, сделал с ней несколько шагов и опустил на кушетку. Посадил. А сам встал на колени, между ее ногами и многочисленными плотными юбками, но так и не отпустил ее рот.