Клуб Колумбов - Виталий Бианки

Странное дело: вместо того, чтобы из Нового Света становиться для колумбов понемногу Старым Светом, Земля Неведомая делалась все более удивительной и загадочной. Кукид открывал перед юнестами совершенно новые возможности. Таинственное дерево алейна — переселенец из неизвестных стран, взять листья которого, до сих пор так и не собрался тяжёлый на подъём Паф, — осталось не определённым. Таинственный подземный ход, куда так неожиданно провалились Ми, Колк и Си, так и остался загадкой: кто, когда, зачем его вырыл? А в последние дни охотники Колк и Вовк начали приносить таких крылатых-пернатых, которые никак не могли быть сочтены за туземцев Земли Неведомой.

С самого начала охоты Колк и Вовк устроили себе на берегу озера Прорвы из камыша и веток шалашки; Колк — на одном берегу залива, Вовк — на другом. С рассвета до обеда — полную упряжку — как называют эти часы новгородцы, просиживали юнесты с ружьём и биноклем в своих шалашках, а Колк часто ещё и вторую упряжку, — с обеда до захода солнца. Много любопытного наблюдали охотники, скрытые от зорких птичьих глаз.

Первой обычно появлялась на берегу ночевавшая в лесу серая цапля. Махая круглыми, будто из тряпок сделанными, медленными крыльями, она снижалась, выпускала свои прямые длинные ноги и не спеша приземлялась. Расхаживая по самой кромке берега и оставляя на сыром песке большие следы трёхперстых лап, она внимательно обследовала мелкую у берега воду. Миг — и её клюв-кинжал молниеносно разил зазевавшуюся лягушку, длинная шея поднималась к небесам, словно благодаря их за вкусное угощение, — и судорожно дрыгающие ножки лягушонка исчезали в глотке большой сутулой птицы. Спокойным, размеренным шагом цапля отправлялась, дальше по берегу, и не раз случалось, что проходила так близко от притаившегося в шалаше охотника, что он мог бы достать её стволами своего молчаливого ружья.

Прилетали, снижались, опускались на гузку, поблёскивая изумрудным зеркальцем на крыле, садились в камыши чирки и большие, грузные кряковые утки, голубокрылые широконосики, стройные свиязи. Переходили из одной рощи камышей в другую кургузенькие болотные курочки. Медленно пролетал в вышине коршун, высматривая на берегу дохлую лягушку или рыбу, перевернувшуюся в воде белым брюхом вверх. Ружья юнестов всё молчали. Однако наука требует жертв. Появится на озере быстрокрылая стайка невиданных здесь летом куликов и рассыплется по берегу, мелькая высокими тонкими ножками, — из шалашки вылетит быстрый огонёк и громыхнёт выстрел. На песке останутся лежать внезапно кончившие свой путь на далёкие зимовки крылатые странники.

Шёл валовой пролёт куликов, летевших из новоземельских, архангельских, кольских тундр в тропическую Африку. Чуть не каждый день теперь юнесты наблюдали невиданных здесь летом долгоносых куличков-воробьёв, чернозобиков, краснозобиков, песочников. А однажды Колк увидал из своей шалашки птицу, которую он совсем не знал. Пёстрая, с чёрным нагрудничком, не очень высокая на ногах и не длинноносая, она заглядывала под каждый сучок, под каждый камешек, валявшийся у воды, и семенила дальше. Стайки таких птиц нигде поблизости не было видно, это была одиночка.

Колку удалось добыть её, и, когда он принёс птицу домой, Таль-Тин ахнул:

— Да ведь это камнешарка! Это птица морских побережий. Как она очутилась здесь, в глубине континента? Интереснейшая находка, прямо маленькое открытие!

И загадка: как она сюда попала?

Накануне прощального похода всем Клубом на озеро большое беспокойство доставила колумбам До: утром никому не сказала, куда уходит, и не явились ни к обеду, ни к ужину. Хотели уже идти покричать её в дремучем лесу: не попала ли она в подземный ход? Но тут она явилась. Сказала только, что была с подружками в деревне Минеево, а что там видела, — отказалась отвечать.

Назавтра с утра начавший падать барометр не помешал колумбам чуть свет отправиться на озеро.

Собрались. Быстро прошли лес и в деревне Бережок достали у рыбаков лодку и две ройки. Поплыли на вёслах.

Флагманским судном была лодка, а Колк и Вовк сопровождали её на ройках — первобытных посудинах, ещё от каменного века сохранившихся кой-где на новгородских озёрах. Ройки — это два выдолбленных осиновых ствола — длинные корыта, — скрепленные дощечками. Судно очень неповоротливое, очень небыстрое на плаву, — спешить людям в каменном веке было некуда. Зато замечательно устойчивое: хочешь — рыбу лови с него, хочешь — в воду прыгай: не перевернётся.

А впереди ехал — вёл всю флотилию — тоже на ройках новый знакомый ребят — Ванятка: смешной толстощёкий колхозничек, весной перешедший в шестой класс. Он хорошо знал озеро и где какая в нём ловится рыба. Он с гордостью поехал показывать горожанам своё озеро, и ему очень нравилось, что колумбы называли его местным старожилом.

Скоро корабли пристали у необитаемого острова. Колумбы высадились и тщательно обследовали его. На это ушло не много времени: остров оказался четыреста шагов в длину и двести пятьдесят в ширину в самом широком месте. Но на нём, как Ванятка и говорил, — оказался целый выводок тетеревов. На удивленье дендрологам, росли тут величественные сосны, по уверению До как две капли воды похожие на растущие в Америке гигантские секвойи.

Здесь — на необитаемом острове — колумбы сразу почувствовали себя туземцами — и превратились в индейцев. Мальчики украсили головы тетеревиными перьями — и стали вождями. Девочки превратились в краснокожих сквау, что было им совсем не трудно, так они загорели за лето. Все вместе очень быстро построили островерхий шалаш — вигвам, чтобы было куда прятаться от дождя: небо начинало хмуриться.

Ванятка, как опытный рыбак, руководил рыбной ловлей: учил вождей насаживать наживку на крючок, указывал, на какое расстояние от крючка оттягивать по леске поплавок.

Вовк не хотел удить. Напевая про себя, но так, чтобы слышали прилежные рыбаки, песенку собственного сочинения:

Январь, февраль, март, апрель, —Дурачков удит артель! —

он отправился бегом выяснять, какие на острове водятся звери.

Не успел он пройти и ста шагов, как увидел на земле свежие следы неизвестного зверя, вышедшего из воды. Это не могла быть водяная крыса, каких было много на озере: следы были слишком велики. А для норки — водяного хорька — они были, пожалуй, маловаты.

Следы вели на травянистый мысок острова. Вовк, крадучись, чтобы не спугнуть зверя, пошёл рядом с непонятными следами. На мыску земля у него под ногами начала слегка колебаться.