Алмазная пыль - Эльхан Аскеров

– А зачем тебе доказательства? – не понял Самурай. – В суд ты с ними не пойдёшь, а если и пойдёшь, всё равно ничего не докажешь. А то, что мы здесь всем мешаем, и так понятно. Вспомни, что с северным посёлком сделали. Думаю, ещё год, от силы два, и нас просто уничтожат, чтобы захватить эту землю и не возиться с населением.

Внимательно слушавший их Немой странно посмотрел на Санту и задумчиво кивнул головой. Увидев его движение, она удивлённо спросила:

– Ты с ним согласен?

Немой снова кивнул.

– И какой же у нас выход? – нехотя спросила Санта.

– Нужно вывозить отсюда людей и уходить самим, – решительно ответил Самурай. – Драться с правительствами сразу трёх стран мы не можем. Нам и с одной-то не справиться.

– И куда ты собираешься уходить? – мрачно спросила Сан.

– А хрен его знает, – пожал плечами Самурай. – У меня ни там, ни здесь ни кола ни двора. Импотент без прописки, – рассмеялся он горьким смехом.

– Это ты-то импотент? – усмехнулась в ответ Санта. – То-то после близкого знакомства с этим импотентом девчонки сутки варёные ходят, – сказала она, повернувшись к Немому и тыча пальцем в смущённо потупившегося Самурая.

– Да ладно тебе, Сан, – проворчал он, пытаясь соскочить со скользкой темы. – Я же пошутил, чтобы обстановку разрядить.

– Получилось, – одобрительно кивнула Санта и, махнув рукой, повела их в барак.

Она давно уже пыталась сделать из него не пилота, а разведчика. Ребят, умеющих быстро и бесшумно перемахивать границу, в гнезде всегда хватало, а людей, умеющих ловко ходить по лесу и стрелять так, чтобы потом не бояться за собственную спину, не хватало. Поэтому, едва прознав, где он служил, Санта принялась уговаривать его заняться разведкой.

Это был предмет их постоянных споров. Самурай хотел летать, а она настаивала на том, что пилотов достаточно, а разведчиков вообще нет. В конце концов, он принялся ссылаться на то, что толком не умеет ходить по лесу. Но теперь, когда в «гнезде» объявился Немой, она решила во что бы то ни стало уговорить его обучить Самурая премудростям разведки.

Но Немой был одиночкой. С тех пор как пропал его приёмный отец, он бродил по зоне в одиночку, заходя в поселения только затем, чтобы помыться, передохнуть и узнать новости. Всё остальное время он занимался тем, что рыскал по зоне в поисках наличных денег и ценностей, на которые поселенцы могли закупить медикаменты и оружие.

После ужина и бани Санта зазвала Немого к себе и каким-то образом сумела уговорить его взять Самурая себе в ученики. В том, что сам Самурай не откажется поучиться у опытного разведчика, она была уверена и не прогадала. Увидев однажды Немого в деле, он с интересом принял его приглашение и уже через день ушёл с ним в рейд.

С тех пор только он имел полное право называться напарником знаменитого на всю зону Немого. Несколько раз вытащив друг друга из разных передряг, они по-настоящему подружились, даже несмотря на разницу в возрасте. И вот теперь Санта старательно что-то объясняла его напарнику.

Очевидно, ей снова потребовалось что-то необычное, раз она так тщательно даёт пояснения там, где можно было обойтись тремя фразами. Выйдя к комнате Санты, рядом с которой располагался и её кабинет, Самурай остановился и, сделав вид, что ничего не знает, подошёл к говорившим.

Заметив его, Санта несколько смутилась, но потом, взяв себя в руки, продолжила пояснения. Не слышавший начала разговора Самурай, поняв, о чём она говорит, вздрогнул от удивления. Речь шла о каком-то сейфе, в котором должны были находиться алмазы.

Очередное пробуждение Пашки было не таким болезненным, как в прошлые разы, и обошлось без чьего-либо присутствия. Он просто проснулся в своей палате под ставшие уже привычными писк и шорох приборов. Открыв глаза, Пашка обвёл взглядом палату и, для пробы пошевелившись, решил встать на ноги.

Как ни странно, но боль, преследовавшая его всё последнее время, отступила, сменившись просто неприятными, тянущими ощущениями в области живота. Откинув одеяло, Пашка бросил быстрый взгляд на свой торс и невольно поморщился.

Грудь и правое плечо здорово обгорели, а живот, от левого подреберья до правого бедра, пересекала пунктирная линия пулевых ранений. Именно они и стягивали мышцы брюшного пресса, заставляя их отзываться на каждое движение тупой, ноющей болью.

Сделав глубокий вдох, он медленно спустил ноги с кровати и, упёршись в её край руками, начал медленно выпрямляться. Как и следовало ожидать, отвыкшие от нагрузок мышцы едва удержали на ногах тело, ставшее вдруг непомерно тяжёлым. Не ухватись он руками за спинку кровати, неминуемо загремел бы на пол.

Почти обвиснув на судорожно напряжённых руках, Пашка усилием воли выпрямил ноги, пытаясь во что бы то ни стало устоять, а не увисеть. Больше всего его удивляло то, что руки, в отличие от ног, работали. Конечно, не так, как раньше, но работали. Тогда как ноги просто объявили забастовку, напрочь отказываясь держать вес тела.

Почувствовав, как кровь веселее побежала по жилам, Пашка приободрился и, осторожно отпустив спинку кровати, выпрямился. Его заметно покачивало, ноги дрожали, но он стоял. Это была маленькая, крошечная, но победа. Он сумел победить свою слабость. И это ощущение наполнило его душу таким ликованием, словно он сорвал банк в казино.

Но порадоваться как следует ему не дали. Тихо щёлкнул замок, и в палату стремительно вошли сразу трое. Врач, медсестра и тот самый безликий, что пытался дать Пашке совет. С ходу, не обращая внимания на его возражения и слабое сопротивление, они дружно попытались уложить его обратно в кровать, но не тут-то было.

Уцепившись рукой за спинку кровати, он с силой отпихнул врача, аккуратно отодвинул локтем медсестру и сжал пальцы на бицепсе незаметного. Пару месяцев назад таким приёмом он легко мог размозжить ему мышцы, а теперь только заставил неприметного скривиться от боли.

Почему-то он был уверен, что может заставить его взвыть от боли, хотя и не помнил, чтобы с кем-то проделывал это. Отброшенный в сторону врач выхватил из кюветы шприц и устремился к Пашке, но его мечтам не суждено было сбыться. Недолго думая, Пашка толкнул неприметного на врача, одновременно с этим блокируя руку со шприцем.

В итоге, не ожидавшие от умирающего такой прыти мужчины, запутавшись в собственных ногах, дружно рухнули на пол, заодно своротив стойку с каким-то оборудованием. На шум в палату ворвались двое санитаров и бросились вязать Пашку. Понимая, что, едва держась на ногах, ему этот бой не выиграть, Пашка тем не менее встретил их так, как давно уже привык встречать врагов. Боевыми приёмами, обучают которым только избранных, одного из сотен.

Он не помнил, как и что нужно делать. Тело решало это самостоятельно, и поэтому напряжённые пальцы его правой руки стремительно метнулись к лицу вбежавшего первым санитара. Пашка почувствовал, что скорости и силы движений ему явно не хватает, но сдаваться без боя не хотел. Не ожидавший такой прыти от лежачего израненного пациента санитар буквально сам нарвался глазами на его пальцы.

Издав дикий вопль, парень рухнул на пол, прижав ладони к лицу, катаясь по полу и судорожно суча ногами. Его падение помешало второму санитару с ходу наброситься на Пашку. Споткнувшись о своего напарника, санитар не удержался на ногах и полетел к едва держащемуся на ногах пациенту головой вперёд.

Это падение спасло ему зрение, но не помогло избежать близкого знакомства с кроватью. Падая, он со всего размаху треснулся подбородком о спинку кровати. Как и следовало ожидать, в этом поединке победителем вышла кровать, отправив неудачливого противника в нокаут.

Стоя у кровати, Пашка с удивлением рассматривал устроенное им побоище, чувствуя себя почти счастливым. Он сумел. Смог. Раненый, обожжённый, едва стоящий на ногах, он смог сделать то, на что у многих других просто духу бы не хватило.

Врач и безликий, оглушённые упавшим на них оборудованием, ворочались на полу, делая слабые попытки подняться. Санитар, которого Пашка одним движением превратил в инвалида, закатился в угол и теперь выл там на одной долгой ноте. Второй санитар валялся в глубоком нокауте со сломанной челюстью.

На ногах остались только медсестра, имени которой Пашка так и не успел узнать, и он сам. Пашка. Удивлённо посмотрев на свои испачканные кровью пальцы, он медленно опустился на кровать и, оглянувшись на медсестру, тихо сказал:

– Говорил же им, не злите меня.

– Ты в своём уме, парень? – растерянно спросила она, переводя изумлённый взгляд со слабо шевелящейся кучи на сидящего Пашку.

– Не очень, – откровенно признался он, судорожно пытаясь вспомнить, где и когда успел научиться таким фокусам.

– Ты хоть понимаешь, что теперь с тобой будет?! – продолжала спрашивать она, заметно повышая голос.

– А ничего не будет, – раздалось в ответ, и в палату, гремя сапогами и оружием, ворвались четверо бойцов в камуфляже и масках.