Воспоминания биржевого спекулянта - Эдвин Лефевр

Мне нужны были деньги, и крупные заведения собирали кучу денег со своих постоянных клиентов. В одно заведение я в помощь себе взял приятеля. Там я вальяжной походкой зашел в зал, осмотрелся и попытался улестить клерка, чтобы он принял у меня крошечный заказ, всего на пятьдесят акций. Естественно, он отказал мне. Мы с приятелем разработали систему тайных знаков, чтобы он мог покупать, что и когда я ему говорю. Но вся эта затея принесла мне только жалкие крохи. Заведение быстро начало коситься на операции моего приятеля. А кончилось тем, что, когда он однажды попытался продать сотню акций «Святого Павла», ему грубо отказали.

Потом мы выяснили, что один из постоянных клиентов видел, как мы разговариваем на улице, пошел и сказал клерку, а когда потом пришел мой приятель, чтобы продать сотню акций, тот ему заявил:

– Мы не принимаем распоряжений на продажу «Святого Павла», по крайней мере не от вас.

– Но почему, в чем дело, приятель? – изумился мой друг.

– Ни в чем, просто не принимаем, – был ответ.

– Чем мои деньги нехороши? Взгляни на них. Вот они здесь.

И мой приятель разложил перед ним сотню долларов десятками – мою сотню, кстати. Он попытался принять оскорбленный вид, а я стоял невдалеке и безучастно смотрел на все это. Но большинство других клиентов начали подбираться поближе к скандалу, как бывает всегда, когда разговор идет на повышенных тонах и все выглядит как свара между клиентом и клерком. Люди хотят сами понять, в чем там дело и не идет ли речь о ненадежности заведения.

Клерк, который был кем-то вроде помощника управляющего, вышел из своей будки, подошел к моему приятелю и посмотрел сначала на него, а потом на меня.

– Занятно, – медленно сказал он, – это чертовски занятно, что вы никогда не совершаете здесь никаких операций, если рядом нет вашего приятеля, Ливингстона. Вы просто сидите и часами рассматриваете доску. И от вас ни звука ни шороха. Но стоит ему появиться, и вы сразу становитесь очень деятельным. Может, вы играете и самостоятельно, но в этом заведении вы больше играть не будете. Мы не намерены разоряться из-за того, что Ливингстон вам подсказывает.

Что ж, этот источник денег иссяк. Я, правда, успел скопить несколько сотен и теперь размышлял, как бы их повыгодней использовать, поскольку стремление набрать денег и вернуться в Нью-Йорк делалось все более неотвязным. Я чувствовал, что в следующий раз у меня все наладится. У меня было время, чтобы спокойно поразмыслить о дурацких ошибках в игре, да к тому же издали многое делается видным. Теперь настоятельнейшей проблемой стало – как раздобыть денег.

Как-то я в холле гостиницы толковал с несколькими знакомыми мне биржевиками. Разговор шел об акциях. Я высказал замечание, что рынок нельзя обыграть, потому что брокеры неточно исполняют приказы.

Один посмотрел на меня и спросил, каких брокеров я имею в виду.

Я сказал: «Лучших в мире». И он еще раз спросил – кого. Было видно, что он не поверил, что я имел дело с первоклассными брокерскими домами.

Я объяснил, что имел в виду любого члена Нью-Йоркской фондовой. Дело не в том, что они плохо работают или вредят, просто, когда ты отдаешь приказ о покупке, ты не можешь знать цены, пока не получишь отчет от брокера. Курс чаще меняется не на десять-пятнадцать пунктов, а на один-два. Но тот, кто находится вне торгового зала биржи, не в силах отлавливать маленькие колебания из-за задержек во времени. И еще я сказал, что, если бы мне не мешали играть по-крупному, я бы предпочел играть в какой-нибудь брокерской лавочке.

Я никогда прежде не видел мужчину, который сейчас заговорил со мной. Его звали Робертс, и он выглядел очень дружелюбным. Он отвел меня в сторону и спросил, случалось ли мне торговать на других биржах. Еще он сказал, что знает фирмы, являющиеся членами хлопковой и сельскохозяйственной бирж, а также ряда более мелких фондовых бирж. Эти фирмы очень внимательны к клиентам и особое внимание обращают на точность исполнения их приказов. Он сказал, что они поддерживают доверительные отношения с самыми большими и крутыми домами, входящими в Нью-йоркскую фондовую, а поскольку они образуют пул и обеспечивают оборот на сотни тысяч акций в месяц, в Нью-Йорке с ними обходятся намного предупредительней, чем с любым частным клиентом.

– Они действительно очень внимательны к мелким клиентам, – сказал он. – Они решили стать главными в торговле с другими городами и заказу на десять акций уделяют столько же внимания, что и заказу на десять тысяч. Они умеют работать, и они работают честно.

– Ну, хорошо, – возразил я. – Но если они выплачивают биржам их законную восьмую часть пункта, что же им самим остается?

– Ну да, предполагается, что они выплачивают восьмую часть. Но – вы ж понимаете! – и он подмигнул.

– Это понятно, – кивнул я. – Но штука-то в том, что биржевые фирмы не пойдут на дележ комиссионных. Биржевой комитет скорее смирится с обвинением в убийстве, поджоге или двоеженстве, чем пойдет на то, чтобы обслуживать посторонних меньше чем за кошерную одну восьмую. Вся жизнь фондовой биржи зависит от нерушимости этого правила.

Он, должно быть, понял, что я пересекался, с людьми с фондовой биржи, потому что возразил:

– Послушай! Сплошь и рядом кого-нибудь из этих лицемеров с фондовой биржи на год исключают за нарушение этого правила, так ведь? Но ведь есть масса способов оформить скидку так, что никто не сможет и пикнуть. – Он, должно быть, увидел на моем лице выражение недоверия и продолжил: – А к тому же по некоторым видам сделок мы – я имею в виду эти телеграфные конторы – взимаем плюс к одной восьмой дополнительный сбор в одну тридцать вторую. И они никогда не берут дополнительные комиссионные, разве что у клиента неактивный счет. Иначе они не получат свою прибыль, вы же понимаете. Они ведь занимаются делом не ради развлечения.

К этому моменту я понял, что он пытается навязать мне каких-то жуликоватых брокеров.

– Вы знаете какие-нибудь надежные фирмы такого рода? – спросил я.

– Я знаю самую большую брокерскую фирму в Соединенных Штатах, – ответил он. – Я сам веду дела через них. У них отделения в семидесяти восьми городах Штатов и Канады. У них грандиозный размах. И им бы не удалось так процветать, если бы они не работали на уровне, верно ведь?

– Конечно, нет, – согласился я. – И у них в торговле все те же самые акции, что крутятся на Нью-Йоркской фондовой?

– Конечно. И даже все, которые ходят на Уличной бирже [Ныне Американская фондовая биржа.], и на всех других биржах в этой стране и в Европе. Они работают с зерном, хлопком, мясом – со всем, чем угодно. У них агенты повсюду, и они числятся членами всех бирж, открыто или под прикрытием.

К этому моменту я уже все понял, но надеялся перехитрить его.

– Что ж, – сказал я, – это не меняет того факта, что кто-то ведь выполняет приказы, и никто на свете не может гарантировать, как поведет себя рынок или насколько цены на ленте будут близки к ценам торгового зала биржи. Пока ты здесь получишь ленту с котировками, отдашь приказ, а потом его телеграфируют в Нью-Йорк, пройдет масса времени. Лучше уж я вернусь в Нью-Йорк и избавлюсь от денег в почтенной компании.

– Я ничего не знаю о том, как избавляются от денег. У наших клиентов нет такой привычки. Они делают деньги! И мы им помогаем!

– Ваши клиенты?

– Ну, у меня доля в фирме, и если я и привожу новых клиентов, то лишь потому, что они всегда вели себя со мной по-честному и я с их помощью заработал кучу денег. Если хотите, я вас познакомлю с управляющим.

– Как зовут фирму?

Он назвал. Об этой компании я слышал. Они публиковали рекламу во всех газетах и завлекали публику рассказами о своих клиентах, которые использовали их «внутреннюю» информацию об активных акциях и нажили гору денег. Вот так эти фирмы работали. Это были пиратские игорные дома, которые с помощью тщательного камуфляжа маскировались под настоящие, законные брокерские фирмы, но при этом оставались простыми игорными домами. Я наткнулся на группу старейших фирм этого рода.

В тот год такого рода брокерские компании разорялись дюжинами. Общие принципы и методы работы у них были одинаковыми, но при этом они использовали разные приемы для обдирания публики, потому что, когда старые трюки делались общеизвестными, их приходилось менять.

Обычно эти люди рассылали рекомендации о покупке или продаже определенных акций. Сотни телеграмм рекомендовали одним настойчиво продавать какие-либо акции, и сотни телеграмм советовали другим игрокам эти же акции, не колеблясь, покупать. Затем они собирали заказы на продажу и покупку этих акций. Потом их фирма покупает и продает, скажем, тысячу этих акций через посредничество уважаемой брокерской компании и получает соответствующий отчет. Этот отчет в случае нужды можно показать любому, кто невежливо усомнится и заговорит о том, что они на деле занимаются «вычерпыванием», то есть рассчитываются с клиентами за счет собственных резервов.