На пути Орды - Андрей Горюнов

– Специально для того, чтобы все спрашивали. А на самом деле, с этим бантом я похожа на пион, правда?

– По-моему, больше на созревший одуванчик. Дунь, и все улетит. Одна лысина останется. Нет, а правда, зачем ты его нацепила?

– Чтоб выделяться, зачем же еще?

– Сейчас мода у девчонок – голый живот наружу и пирсинг на пупе.

– Я знаю. Только это, по-моему, не у девчонок, а у дур. Во-первых, живот себе колоть, а во-вторых, все равно все одинаковые. А бант… Это бант!

– А по-моему, тебе с таким бантом лучше мимо аптеки не ходить!

– Почему мимо аптеки не ходить?

– Увидит продавец, выскочит, заставит лекарство принять.

– Спасибо, спасибо… Очень остроумно, кстати. Потрясена! – кивнула Катя и тут же съехидничала: – А я смотрю, вы на новой машине едете…

– Да.

– «Опель» такой же купили, как наш!

– Точно такой же! – кивнул, соглашаясь, Алешка.

– Даже с теми же номерами, я успела заметить! – восхитилась Катя.

– Нет, номера как раз ваши. Мы с отцом специально на свой «опель» номера с вашего «опеля» навесили.

– Зачем?

– Да мы ведь банк грабить ехали.

– Не ограбили?

– Не удалось. Санитарный день сегодня, оказывается.

– В банке?

– Да! Они сегодня деньги отмывают.

Учительницу истории, везущую седьмой класс на экскурсию, Аверьянов-старший поймал за локоть посреди вещевого рынка.

– Анна Павловна!

– Добрый день, Коля.

– Вы к автобусу? Пойдемте, я вас провожу. …У меня к вам будет просьба. Меня сегодня могут, я опасаюсь, в командировку завинтить… Если такое случится, то за Алешкой приглядите, за моим, – если вдруг. Немного, а? Вполглаза…

– А вы надолго в командировку-то собрались?

– Не знаю. Я-то сам никуда не собираюсь. Да вот приехала какая-то компания из центра… На полигоне для них «концерт» устраивают, – смотр как бы. А это известно зачем делается. Куда-то людей набирают.

– Было бы не здорово, если вас надолго…

– Ну, я на Алешку доверенность оставил, деньги он за меня получит…

– Дело не в деньгах. Вы понимаете, если тринадцатилетний мальчик, без родителей… Ваш-то, конечно, очень самостоятельный, но все же…

– Ему просто дело какое-нибудь найти надо, Анна Павловна, чтоб времени пустого не оставалось. А вообще-то я, конечно, постараюсь, чтоб меня никуда не сдернули.

– Это возможно?

– Конечно. Если дурака валять – кому ты нужен? Завалишь смотр – оставят дома. Тактика проверенная. Так что, надеюсь, все в порядке будет, – я к вам на всякий случай подошел… «А вдруг», как говорится.

– Я пригляжу за Алексеем… Если вдруг «а вдруг»…

– Заранее признателен, – кивнул Аверьянов, подсаживая Анну Павловну в автобус.

– Ты смотри, чего делается! – Алексей указал Кате в окно автобуса.

На багажнике нового «опеля» сидели четыре вороны, с остервенением клюющие крошки кекса, которые Катя высыпала за окно.

– Кыш! Кыш! – замахала на них Катя сквозь оконное окно.

На секунду вороны перестали клевать и с интересом взглянули на Катю – снизу вверх. Поведя клювами по сторонам и оглядевшись, вороны заключили, что Катины «кыш» никакими реальными угрозами не сопровождаются. Обменявшись между собой молниеносным слегка ироничным взглядом, означавшим при переводе на русский язык что-то вроде «собака лает, ветер носит», вороны продолжили трапезу, однако теперь уже торопясь, стуча клювами то дружно, то вразнобой, стараясь не откладывать на потом все то, что можно склевать сейчас.

Увидев подходящего к машине Аверьянова-старшего, вороны дружно снялись с багажника и сели на перила почты, наблюдая за развитием событий.

– Пока! – Коля махнул рукой сыну и, показав себе на часы, развел руками.

– Во сколько вернусь, не знаю! – пояснил Алешка жест отца, провожая взглядом стремительно удаляющийся «опель».

– Да я поняла, – кивнула Катя. – Значит, вечером можно на речку слинять. Мой-то тоже застрянет на службе.

…Мать у Кати имелась в наличии, но ее мнение в семье командира полка значило немногое: ведь командиром полка была, конечно, Катя, а вовсе не ее мать и уж тем более не Михал Михалыч…

Припарковав «опель» подальше от КПП, с краю, Аверьянов тем не менее предупредил дежурных:

– Ребята! Кто сюда приехал на «опеле»…

– Не знаем… – врубились дежурные с пол-оборота.

– Не заметил, товарищ полковник! – отдал Аверьянову честь лейтенант Звягинцев, начальник караула.

– Вот именно!

– Где мои-то?

– Твои у самолета. Лейтенант Самохин, террорист, захватил половину взвода в заложники и заперся с ними в кабине пилотов. А вторая половина твоего взвода готовится к штурму: переговоры с захватчиком ничего не дали. Самохин пригрозил убивать заложников по одному каждые пять минут и выкидывать из самолета, если ему сейчас же не выдадут зарплату и не принесут приказ о предоставлении отпуска в августе…

– А у него когда отпуск по графику?

– Вторая половина ноября.

– Понятно.

Заглянув по дороге в каптерку и напомнив там о необходимости замены электрочайника в штабе полка, Аверьянов пошел к так называемому «самолету», а именно некоторой серебристо-серой рухляди авиационного происхождения, врытой в землю стойками шасси. Эта развалина уже лет пятнадцать использовалась в качестве тренировочного стенда.

Не захваченная террористом Самохиным половина взвода готовилась к штурму – то есть сидела в курилке метрах в ста от самолета, курила и травила анекдоты, один другого скабрезней.

– Хватит курить-то, бойцы. – Коля кивнул в сторону самолета. – Сначала дело надо сделать.

– Не выходит, товарищ старший лейтенант! На уговоры не поддается. Вас ждем.

– Понятно. – Аверьянов вздохнул. – Когда ж вы думать-то научитесь? Подумал и стреляй!

– Когда нужда прихватит, думать будем, – сказал кто-то из сержантов-контрактников не без сарказма. – Пока стреляем, особо не думая.

– Плохо. Думать не вредно, – возразил Аверьянов. – Наоборот даже.

– Вот вы попробуйте сами, покажите пример.

– Пошли! – Аверьянов махнул, приглашая всех к самолету.

Подошли молча.

– Стой! – раздалось из самолета. – Дальше не приближайся, стреляю!

– Если ты мне форму краской уделаешь, я тебя точно убью! – предупредил террориста Аверьянов.

– На месте стоять!

– Вот, гад, выслуживается! – заметил кто-то из штурмовой группы.

– Стара-а-ается! – ответил заложник из самолета. – Вылитым террористом Самохин стал. Не отличишь.

– Разговорчики! – прервал разгоравшуюся дискуссию Коля. – Я только по твою душу, Самохин, – продолжил он, обращаясь к самолету. – Дуй к штабу, если не хочешь без денег остаться.

– А чего – деньги привезли? – заголосили наперебой штурмовая группа и заложники.

– Только офицерам срочной службы, штатникам, – сбил пыл Аверьянов. – Контрактникам – шиш пока. И штатникам всем, говорят, не хватит. Поэтому в штабе выдают…

– А сам ты получил? – поинтересовался недоверчивый террорист Самохин.

– Получил.

– Покажи. Я в щель смотрю. …Показывай!

– Нашел дурака! Я их сразу Алешке отдал.

– Зачем?

– Да чтобы в долг не просили. Денег-то мало, говорю, привезли. До вечера разбомбят. Всем же надо.

– Это верно. Это ты правильно.

– Я после позапрошлой получки вечером домой с полтинником приехал. И после – ничего не соберешь. «Я не брал», да «я отдал» – и как вода в песок.

– Да, денег лучше с собой не иметь.

– Вот именно! Голого – семь богатырей не разденут!

– Ну ладно, – решился Самохин. – Объявляется перерыв на пятнадцать минут. Так?

– Так.

Распахнув нижний люк, Самохин спрыгнул, и в ту же секунду наручники щелкнули у него на запястьях.

– Попался на алчности, – объяснил Коля.

– Какой-такой алчности?! – вскипел Самохин.

– На обычной, – пожал плечами Коля. – Дуй, давай, к штабу, а то денежное довольствие мимо носа проплывет.

– То есть с деньгами ты вполне серьезно?

– Алчность – это вполне серьезно, – кивнул Аверьянов.

– Сними! – протянул Самохин руки с наручниками.

– Не-а! – отказался Аверьянов. – Давай прямо так, чтоб видели: ты весь в работе. А то Михалыч, если что, опять: спецназ или детский сад у нас тут? Вернешься, я сниму.

– Ты чего в наручниках бегаешь? – удивился зампотех, столкнувшись с Самохиным на ступеньках штаба.

– Я за деньгами, – сбиваясь с дыхания, объяснил Самохин.

– За какими деньгами? – еще больше удивился зампотех.

Оба замолчали, пытаясь осознать ситуацию.

– А вы, лейтенант, почему командиру полка честь не отдаете? – поинтересовался Михалыч, подошедший к ним вместе с Медведевым.

– Потому что я в наручниках, товарищ полковник.

– Старшему по званию, полковнику, честь не отдает, – пояснил Михалыч Медведеву. – Кого вы здесь отберете для вашей науки, для спецзадания? Стыдно, признаюсь, но мне вам некого предложить! Ведь вот Самохин этот – офицер лучшего нашего взвода – аверьяновского, так сказать! А честь не отдает!