Под созвездием Большого Пса. Полукровка - Анатолий Кольцов

– Избавься от этого урода, тем более что сторожить-то особенно нечего: ни скотины, ни скарба на подворье.

Но тот был неприступной скалой. Ведь во дворе у него стоял старенький подгнивший автомобиль «победа», салатного цвета. Мало ли что не заводилась и не ездила, старенькая, зато своя.

– Нет, и всё тут!

В ответ на стенания соседей он в очередной раз ремонтировал цепь, на которой уже давно живого места не было, заколачивал новыми досками ворота, и на этом всё заканчивалось. На короткое время вкруг его двора устанавливалось спокойствие вплоть до нового происшествия. Сегодня Туман «сорвался» в очередной раз. Пикантность ситуации была в том, что предшественника Палкана Туман изувечил полгода назад. В стычке у этих же ворот он разорвал тому шкуру на правой лопатке, и самое страшное – это то, что в бойцовском порыве Туман вывернул своему более слабому сопернику левую заднюю лапу. Вот эта рана была очень серьёзной. После страшного побоища раненый Дик, так звали молодого пса, попал на операционный стол к ветеринару, где ему с большим трудом смогли вправить назад в сустав берцовую кость. Тогда Дика забрал к себе двоюродный брат Николая, Ким. Ветлечебница была в райцентре совсем рядом с его домом. Домочадцы настолько привыкли к умному и доброму Дику, что уговорили Николая не забирать раненого назад, где ему снова будут угрожать зубы сумасшедшего убийцы. Подранок явно шёл на поправку, и это всех радовало. Только ситуация, в которой мы оставили Палкана, такого оптимизма не внушала.

«Как я его напугал. Ну-ка сдай назад, дурило. Дома никого нет, проваливай».

Палкан выставил напоказ свой необычный оскал, шерсть на его холке вздыбилась. Прямо скажем, его оружие было весьма серьёзным, но находилось оно в распоряжении слишком мелкой сошки. Эта наглая выходка незнакомого молокососа донельзя взбесила нахала, развращённого собственным превосходством. В следующий момент вражеский «крейсер» под названием Туман с расстояния двух метров ринулся на малявку, неся с собой весьма «туманную» перспективу, в смысле ближайшего будущего этого недоноска. Да и способ поражения неприятеля у этого «агрегата» под названием Туман был торпедный. Первое, что он делал, – врезался в соперника с разбега. Масса у задиры была более чем солидной, и ни один соперник не выдерживал лобового столкновения с ним. От такого таранного удара соперник обычно опрокидывался, и, пока пытался вновь подняться, Туман занимал доминирующее положение над телом лежащего, довершая своё черное дело страшными укусами в любую часть тела соперника, что подвернётся. Жертва извивалась, скулила и ничего не могла противопоставить челюстям злодея. Всем известно, что перед дракой собаки встречают соперника грудью, приподнимаясь на задние лапы. В схватках с Туманом они за это жестоко платили, потому что Туман атаковал их не как им привычно, а как ему выгодно. Но вот Палкан был хоть и мелок, но не совсем собака и действовал нестандартно, не как обычный пёс. Под натиском лохматого тарана он просто лёг, припав к земле. Туман, не сумев ничего противопоставить такой подножке, споткнулся и пошёл юзом по покрытому щебнем двору. Сам Палкан не понимал, что делает, находясь в интуитивной прострации, скорее всего это тот самый случай, как и с травой. Не поймёшь, откуда что берётся, всё происходит само собой.

«Что творит это чучело. Это моя территория. Так нельзя! Я ведь здесь главный, я охраняю, Степан приказал стеречь».

В следующий момент он, не чувствуя смертельной опасности, бросился на спину споткнувшегося бешеного зверя, из пасти которого уже сыпались шматки злобной пены. Острые зубы неопытного подростка впились в холку озверевшего «мастодонта». Клыки, слегка приклонённые внутрь щенячьей пасти, попали именно в то место, где густая шерсть распадается надвое, и прокусить её именно здесь оказалось легко. От прострелившей его спину боли Туман впервые за свою бойцовскую жизнь жалобно взвизгнул. Он так и не осознал, что это такое вцепилось ему в шею, но это было очень больно.

Поднимаясь с земли и чувствуя лишний вес в области спины и шеи, он резко выпрыгнул вверх и встряхнулся всем телом, заметив боковым зрением Палкана, болтающегося на нём. Этот хитрый приём был крайне неожиданным и выполнен мастерски. Только хватка нашего Палкана не такова, как у всех собак. Клыки его челюстей, как у настоящих волков, слегка загнуты внутрь пасти и в данный момент сработали как абордажные крючья. От этого оборонительного финта Тумана Палкан чуть не вывернул себе шею, но злодея не выпустил. В этот момент на возникший шум и злобное рычание выскочила Кнопка. Она не растерялась, с наскока отчаянно бросилась в бой. Напарница стала вполне весомой поддержкой в неравной битве. Общая масса этих двух бойцов была едва ли в четверть одного Тумана, для собачьих схваток это очень важный показатель, но наглость, напор и «собственные стены» сделали своё дело. Мелкая Кнопка звонко лаяла, поднимая такой трезвон, что уши вяли, и ещё больно «жалила» непрошеного негодяя за выпуклые места лап. Сопротивляться укусам этой бестии было невозможно, на холке барахталось второе «чудо» и причиняло невыносимую боль боровшемуся зверюге. Рыча и взбрыкивая, Туман рванул со двора назад к калитке, да так, что его погрызенные пятки засверкали, и Палкан едва не въехал на его загривке в чужой двор, свалившись с него далеко за воротами. Туман был настолько ошарашен полученной взбучкой, что впервые в своей жизни, порвав цепь, просидел до прихода хозяина в своей конуре. Сам Доля такому его поведению был несказанно рад и очень удивлён.

– Цепь порвал и никуда не смылся? Молодец, искать не пришлось – умница, – нахваливал Андрей своего ненаглядного. – Что с тобой, мой Лохматик, мой мальчик, где это ты так поранился, да у тебя кровища хлещет. Ты что, на стаю волков напоролся, что ли? Ну-ка дай мне свою лапку. Ух ты! Какая ранища!

До поздней ночи хозяин причитал и ворковал над своим пациентом, за это время и промыл и перевязал его раны. После хлопотных процедур накормил пострадавшего усиленным спецпайком, затем, предварительно постелив свежей соломы в его логово, отвёл туда хромающего любимчика. В результате взбучки, прописанной Туману его невольными врачевателями, несколько месяцев на улице не слышали тупого безудержного лая этого полубеса.

Первый в жизни бой Палкана был очень рискованным предприятием, но, к счастью, скоротечным. Пока всё это длилось, прошло совсем немного времени. Представим себе: стычка, свалка, лай Кнопки, драпанье Тумана и на всё про всё не более полутора минут. Однако Палкан приплёлся назад во двор с видом словно выжатый лимон. Шагал он совсем не так, как маршировал гордый Наполеон сквозь триумфальную арку. Пара десятков шагов далась ему как никогда тяжело. Внутри растерзанного тела дрожала каждая его мышца, веки предательски слипались, и со страшной силой тянуло ко сну. Никогда ничего подобного Палкан не переживал. Не осознав до конца всего, что сейчас произошло, обессиленный, он проковылял мимо калитки, мимо Кнопки, которая встречала его вприпрыжку, как триумфатора, подошёл к своей миске и без отрыва вылакал почти два литра налитой в неё воды.

«Что это было такое? Полная пасть вонючей, невкусной шерсти. На языке привкус чужой крови. Болит всё тело так, как будто Степан в наказание отдубасил меня плетью вдоль, а затем и поперёк тела».

Конечно же эдакой взбучки ещё ни разу не было, но Палкан почему-то явно представлял этот вид воздаяния именно с такими последствиями. Серая, под волка, шерсть нашего героя на холке так и торчала дыбом, и судорожная дрожь по телу ещё долго не проходила.

К вечеру все поочерёдно стали возвращаться домой, первым объявился Санька. За ним дед и все остальные, но никто из домашних не предполагал, что сегодня произошло чудо. Палкан остался жив после неравной схватки с бешеным Туманом, причём этому беспардонному наглецу был впервые преподнесён весомый и убедительный урок. Никто из соседей так и не смог разгадать сложную загадку – почему надоевший всем до икоты злобный лай Тумана прекратился?

– Наконец-то Доля вразумил своего зверюгу, – так разумели про себя соседи.

8

Во всём повезло Палкану. На новом месте он, как говорится, пришёлся ко двору. Так же запросто со всеми ладил, проблем с курами, как в первый день, больше не случалось. Дворовая живность не навязывалась к нему в сотоварищи, но при этом стороже они почему-то чувствовали себя в безопасности. Спокойствие и надёжность воцарились во дворе сами собой. Палкан, естественно, был причастен к этому, но предварительных усилий почти не прилагал. Всё происходило, как говорится, само собой. Его волчья сущность никак им не выпячивалась напоказ, но в животном мире своё понимание таких вещей. Поселковая псовая орава видела в нём щенка, а чувствовала Волка. И вот это чувство подсказывало соседским барбосам соответствующие правила поведения.