Павел Дыбенко. Невероятные приключения уголовника и революционера - Владимир Виленович Шигин

них предлагали не дожидаться ночи, а начать действовать немедленно. С большим трудом нам удалось унять разгоревшимся страсти и уговорить матросов подождать, что скажут представители всех рот корабля. Созывать многолюдное собрание было, по меньшей мере, неосторожно. Однако в сложившейся ситуации мы, скрепя сердце, вынуждены были пойти на это. Собраться договорились на броневой палубе. После отбоя пробирались туда с большой осторожностью, торопливо спускались в единственный люк. Когда пришли все, выделили товарищей, которые в случае опасности должны были предупредить нас, и собрание началось. Дыбенко изложил суть дела. В заключение сказал, что первым выступить предстоит экипажу нашего линкора. На вопросы, кто присутствовал на сходке в «Карпатах», Дыбенко не мог ответить толком. Разогрелись ожесточенные споры. Решить задачу было сложно. Если восстание на других кораблях, в самом деле начнется, то мы не имели права остаться в стороне, обязаны были выступить вместе со всеми. Если же это была затея лишь группы не в меру горячих голов, то, поднявшись, мы подставим под удар сотни матросов, провалим с таким трудом налаженную организацию. Представители рот, в конце концов, поддержали точку зрения комитета – сейчас не выступать. Расходились не спеша, по одному, по двое. Вышедший за мной Дмитриев заметил:

– Больше никакой такой неосторожности допускать нельзя! Стоило только одному шпику выследить нас и захлопнуть люк, как весь актив очутился бы в мышеловке.

Он был прав. Но, к счастью, все обошлось благополучно. Я думаю, что никто из матросов не заснул в ту тревожную ночь. Лежали молча, чутко прислушиваясь – не донесутся ли звуки выстрелов с соседних кораблей. Однако на рейде было спокойно.

Прошло утро, за ним день – никаких событий. Члены нашей организации, увольняющиеся на берег, получили задание разузнать все, что возможно, о собрании, которое, по словам Дыбенко, происходило в «Карпатах». Выяснить ничего не удалось. На Дыбенко стали смотреть косо. Не знаю, как сложились бы наши отношения с ним дальше, но вскоре он был отчислен в батальон морской пехоты, направляемый на фронт. Я вспоминаю об этом вовсе не для того, чтобы как-то опорочить человека, который впоследствии так много сделал для революции, стал одним из крупных военноначальников Красной Армии. Мне и самому приходилось впоследствии работать с Дыбенко бок о бок, и действовали мы дружно. Скорее всего, тот случай был следствием нетерпеливости и горячности Дыбенко, который, не подумав, как следует, решил своим вмешательством ускорить события, поднять матросов «Павла», а там, дескать, и весь флот поддержит…»

В своих воспоминаниях Н.А. Ховрин, разумеется, смягчает формулировку истинного отношения к Дыбенко и затеянной им провокации, но это ему до конца не удается. Если внимательно прочитать написанное Ховриным, то получается, что Дыбенко, которого не подпускали к серьезной подпольной работе, так как не доверяли, решил перехватить инициативу и фактически придумал мифическое совещание, чтобы самому встать во главе очередной «бузы» на «Павле». При этом Ховрин пишет, что никакой закадычной дружбы Дыбенко с Марусевым не существовало и в помине. Более того, именно благодаря активным действиям Ховрина и Марусева удалось вывести на чистую воду Дыбенко, как реального провокатора. После этого встал вопрос: что же делать дальше с провокатором Дыбенко? Думается, что его ожидал нож под ребро в трюме или падение ночью головной вниз на лед с верхней палубы. По крайней мере, Ховрин намекает о то, что он и его соратники горели желанием разобраться с провокатором.

Помимо воспоминаний Ховрина, относительно предательства Дыбенко делу революции, есть и определенная информация в интернете. Конечно, интернет – это не источник, которому следует полностью доверять. Однако уж больно все сходится там с осторожными выводами старого большевика Ховрина.

Итак, источник http://maxpark.eom/community/129/content/5132365: пишет: «Дыбенко показал на допросе, что в мае 1915 года, когда он работал в машинном отделении корабля “Император Павел I”, у него была обнаружена нелегальная литература, и он был арестован. На допросах ему было сделано предложение офицером Ланге сотрудничать в охранном отделении. Ланге предупредил, что в противном случае Дыбенко будет предан военному суду за подготовку восстания на военном корабле. Дыбенко на предложение жандармского офицера ответил согласием, в результате до февральской революции он был связан с указанным офицером Ланге и выполнял задания охранки по освещению революционных матросов на кораблях Балтийского флота. В частности, по заданию охранки он вёл наблюдение за революционными матросами корабля “Император Павел I” Ховриным и Марусевым. В ноябре 1915 г. Дыбенко выдал охранке планы организации большевиков во флоте по подготовке восстания на линейном корабле “Севастополь”, им же выданы организаторы этого восстания Полухин, Ховрин и Сладков».

Разумеется, что Владимир Карлович Ланге не был жандармским офицером, а являлся штурманским офицером на линкоре «Павел Первый». Впрочем, вполне возможно, что, стремясь не допустить беспорядков, он вполне мог вербовать осведомителей. Конечно, это выглядит не совсем благородно, но после кровавых мятежей на «Потемкине» и «Памяти Азова» офицеры стремились хоть как-то себя обезопасить. Надо признать, что в сообщении из интернета есть явная ошибка, относительно В.Ф. Полухина, на самом деле он служил на линейном корабле «Гангут», а после «макаронного бунта» был не арестован, а разжалован из унтер-офицеров в матросы и переведен в службу связи Белого моря.

В целом же данные интернета дополняют воспоминания Ховрина, что руководители реального матросского подполья на «Павле» никогда не доверяли Дыбенко и сторонились его.

Из воспоминаний Н.А. Ховрина «Балтийцы идут на штурм!»: «28 декабря вечером, уже после отбоя, я лежал в койке и читал книгу. Другие матросы укладывались спать. Неожиданно в каземат вошел наш ротный командир мичман Князев, в сопровождении фельдфебеля. В визите командира не было ничего необычного. Он обязан был время от времени посещать нас, смотреть за порядком. Но то, что вместе с ним был фельдфебель, сразу насторожило. Пришедшие подошли к старшине Веремчуку и что-то тихо у него спросили. Мне показалось, что была произнесена моя фамилия. Я быстро отложил книжку и притворился спящим. Мичман Князев вышел, а фельдфебель, приблизившись к моей койке, потряс меня за плечо.

— Одевайся! — приказал он.

Натягивая робу, я лихорадочно думал: “Что могло случиться?” Провожаемый молчаливыми взглядами товарищей, вышел вслед за фельдфебелем из помещения. Он направился к матросским рундукам. Похоже было, что сейчас начнется обыск. Тут я вспомнил, что у меня на одном кольце с другими ключами и ключ от нашей подпольной библиотеки. Хорошо, что спохватился вовремя. Когда спускались по трапу, мне удалось незаметно отцепить ключ от фанерного ящика и засунуть его в сапог. Подойдя к рундукам, фельдфебель спросил, какой из них мой, и потребовал открыть. Я повиновался.