Семья и деторождение в России. Категории родительского сознания - Иван Забаев

Нам кажется, что можно обосновать гипотезу еще об одном направлении влияния медицины на рождаемость (она будет в известной степени подтверждать тезис Ф. Нотштейна). При рассмотрении ответственности в ситуации деторождения нами было отмечено, что проблема ответственности по отношению к маленькому ребенку и ситуации деторождения большей частью описываются в физиологических и здравоохранительных терминах: «не пить, чтобы он родился здоровым», «я боялся с ним оставаться, а вдруг… упадет, наестся чего-нибудь…».

Также можно зафиксировать, что общение (конфликты) с родителями по поводу маленьких детей и деторождения происходят большей частью на почве медицины. И аргументы используются сугубо медицинские.

Мы очень сильно переживали из-за родителей – у нас постоянно что-то было не так. Мы его не пеленали – он разворачивался постоянно. Они нам говорили, что мы его только что не убиваем, всю жизнь ему портим, мол, если его не пеленать туго, у него позвоночник кривой будет. Мы у кого ни спросим – никто не пеленает, в Интернете посмотрели – тоже везде пишут, что это давно ушло. А родителям же не скажешь, у нас был только один довод – мы у врача спрашивали. К счастью, врачи нормальные попадались и были в целом на нашей стороне. Но не всегда (Евгений. Москва. 28 лет. Женат, один ребенок).

Никогда с родителями не ругались. Она ползать начала, в манеже орет, ну выпустили на пол, стали мыть пол каждый день. Родители узнали, такой шум подняли: она заболеет, убиваете ребенка. Я поначалу перепугалась – всех врачей опросила, весь Интернет облазила. Хорошо, у нас участковый врач хороший (Галина. Пермь. 23 года. Замужем. Один ребенок).

Иными словами, именно врач оказывается тем экспертом по маленьким детям, к которому идут за советом молодые родители.

К нам родители приставали с соской: давайте соску, и всё тут; а жена уперлась – грудью кормить. Мне в принципе все равно, и вот они оба только через меня общались. Я в какой-то момент вскрылся. Одни говорят: воздух холодный попадет, кричать будет, другая: что прикус неправильный и что молока не будет, а молоко – лучшее лекарство. Врача стал спрашивать, вроде успокоились – я всем пересказывал, что говорил врач. С каких-то пор вообще по всем вопросам стал ссылаться на врача, и многие вопросы пропадали. А как врач придет, я его все спрашивал – и что к нему относится, и что не относится. Мне как-то спокойнее было – все-таки врач (Сергей. Москва. 27 лет. Женат. Один ребенок).

На основании полученных полевых материалов можно высказать следующую гипотезу:

1. Категория ответственности по отношению к ситуации деторождения удерживается в дискурсе в первую очередь институтом медицины. Специфика функционирования этого института обусловливает пониженное деторождение (снижение деторождения) в современном мире. Эта специфика состоит в усиленном производстве всевозможных рисков и проникновении их в жизненный мир, в повседневность человека.

У меня был период, постоянно болела голова. И я прошел всякие обследования – чего только не нашли. Начали лечить, лучше мне не становилось, и я чувствовал себя везде больным. У меня даже погоняло было – прозвище «старикашка». Мне даже пацаны мои говорили, что со мной невозможно. Помню, у меня прям в голове были на всё страшилки. Помню, отдыхать поехали с ребятами на юг – там солнце, а я в рубашке с рукавами. Чего-то разговор зашел об этом, я и говорю: мол, от яркого солнца кожа стареет, там рак кожи. Я, конечно, рубашку не из-за этого надел, но в голове вот такая хрень на все была. У меня дома аптечка полхолодильника занимала. В общем, как-то кончилось тем, что я зарыдал – всё, помираю, вообще жить не хотелось. И на все диагнозы плюнул: пошел спортом заниматься, с девчонками гулять, работать, водку пить… И все прошло. Мне врач, конечно, сказал, что это какой-то там диагноз. Но я про себя его конкретно послал. И живу сколько проживу (Вениамин. Новосибирск. 40 лет. Женат. Двое детей).

В приведенной цитате отметим помимо собственно производства диагнозов-опасностей и вещественной закрепленности их (личная аптечка, история болезни и т. д.) еще и возможности медицины рассматривать любое событие в мире через призму ее собственного подхода (отсутствие диагнозов на самом деле в данном случае квалифицировалось как диагноз). Для нас здесь важен акцент не на том, что медицина бессильна, но на том, что она (хотя и не только она), ее деятельность предполагает производство рисков и их нейтрализацию.

2. Эта специфика (производство – нейтрализация рисков) такова: медицина формирует определенную онтологию: каждый человек – потенциальный больной[32]. Смерть наступает из-за болезней. Болезнь несет опасность (поскольку ведет к смерти). Болезнь вызывается микробами (вирусами). Они везде. Опасность везде. Ответственное поведение человека состоит в том, чтобы предотвращать болезни. Желать добра (кому-либо) – значит предотвращать и лечить болезни.

Я не хожу к врачам. К ним придешь – обязательно что-нибудь найдут. Не хожу, и всё. Залечат. Водка с перцем – ото всех болезней. 60 лет прожил – и ни к кому не ходил. До смерти залечат, нет уж… Нечего мне в ихних больницах делать. Не могу я там. Помру, и помру, и хрен с ним. Никуда не пойду» (Алексей. Нижний Новгород. 58 лет. Женат. Двое детей).

В ЦПС мы не стали рожать. Я туда позвонила, когда мы начали выбирать роддом, я им первым позвонила. Они мне озвучили сумму и набор процедур, которые надо было пройти. Них спросила: а зачем все это делать? Я просто в ужас пришла от списка. Они так удивились и сказали: нам же надо посмотреть, насколько там у вас все плохо. Это первый разговор был, – даже не предполагалось, что все может быть хорошо. Я решила, что пошли они (Елена. Москва. 26 лет. Замужем. Один ребенок).

3. Медицина развила диагностические процедуры, позволяющие верифицировать сформулированную ею онтологию. Вместе с тем медицина не смогла развить терапию до такого уровня, чтобы блокировать все диагностируемые болезни. Произошло разделение терапии и диагностики, а значит, произошла, так сказать, блокировка возможности блокировать опасности. Собственно, в этом ключевом тезисе мы солидаризируемся с аргументом У. Бека в его известной книге «Общество риска»:

«Совсем другой аспект изменяющих общество воздействий медицины связан с разъединением диагностики и терапии на современном этапе развития медицины. Естественно-научный диагностический инструментарий, множество психодиагностических теорий и номенклатур и сциентистский интерес, проникающий все дальше в “глубины” человеческого тела и души, ныне – уже вполне открыто – отделились от терапевтической сферы и прямо-таки… обрекли ее на “ковыляние в хвосте”[33]. Следствие этого – резкий всплеск так называемых хронических заболеваний, т. е. заболеваний, которые диагностируются благодаря наличию высокочувствительных медицинских приборов, однако же не могут быть излечены, ибо эффективные терапевтические методы не разработаны и даже не стоят на повестке дня… В начале XX в. примерно 40 человек из 100 умирали от острых заболеваний. В 1980 г. такие заболевания составляли лишь 1 % всех смертей. Доля хронических больных за тот же период увеличилась с 46 % до более 80 %. При этом смерти все чаще предшествуют долгие страдания» [Бек 2000: 306–307].

4. Сопутствующие медицине области – косметология, гигиена, производство продуктов питания – активно используют (или навязывают) эту онтологию «здорового образа жизни» человеку через СМИ, рекламу и т. д. Кроме того, медицина и сама, с рекламой или без нее, последовательно внедряется в повседневный мир человека. Это наряду с образованием один из двух «обязательных» институтов общества наших дней. Реклама различных гигиенических средств строится на том, что мир полон микробов, бактерий, грибков, что их обычным зрением не увидеть, и, чтобы устранить опасность (которая иногда представляется очень значительной), нужно пользоваться тем-то или тем-то средством. Самые яркие примеры подобного рода реклам последнего времени – это рекламы кисломолочных напитков (защищающих иммунитет), зубных паст, различных сортов мыла (уничтожающих бактерии), чистящих средств и др. Приведем пример из рекламы одного моющего средства:

«Многие микробы, живущие вокруг нас, не причиняют вреда здоровому организму. Но если не проводить регулярную уборку с использованием дезинфицирующего средства, количество микробов быстро вырастет до критической отметки, когда иммунитет человека может не справиться с инфекциями.

Из микроорганизмов, живущих в наших домах, гигиенисты и эпидемиологи отмечают клебсиеллу, золотистый стафилококк, энтеровирус, лямблии и др. На детских игрушках скапливается огромное количество бактерий, способных причинить немалый вред здоровью малыша. Среди наиболее опасных микроорганизмов, обитающих в детской, ученые выделяют следующие: стафилококк золотистый, дифтерийная палочка, палочка Коха, аденовирус, вирус герпеса, ротавирус. Все они вызывают серьезные заболевания, особенно опасные для детского организма.