Глухой (ЛП) - Ксавьер Нил

После тренировки мы возвращаемся назад, и я спрашиваю:

— Ты голоден?

Дин качает головой. Полотенце, которое я дал ему, до сих пор висит на его шее.

Я резко останавливаюсь всего лишь в паре сантиметров от двери.

— Правило номер один: никогда не ври мне, ребенок.

Губы Дина поджимаются, но он не отвечает словами. Он едва заметно кивает.

— Ты голоден?

Откашливаясь, он отвечает:

— Да.

— Идем, — я толкаю дверь и сворачиваю направо, проходя пару дверей и заворачивая в местную закусочную, где обычно перекусываю.

В минуту, когда дверь открывается, девушка за прилавком отрывает взгляд от своего телефона. В ту же секунду ее лицо начинает светиться.

Шокирует, да?

— Эй, Неразрушимый, — воркует она, выпячивая грудь вперед, чтобы я мог полюбоваться ее грудью под застегнутой на пуговицы белой рубашкой. Длинные белые волосы, яркие голубые глаза, идеальный загар, тонкая талия и бюстгальтер с огромным пуш-апом. Да, она бы прошла в «Плейбой» без кастинга.

Я знаю, что вас интересует. И я отвечу — да. Я спал с ней. С вашей стороны — хамство, спрашивать меня об этом столько раз.

— Эй, Лесли, — моя ухмылка заставляет ее вздохнуть.

Дин давится смешком, и я слегка толкаю его локтем, чтобы он заткнулся.

— Как обычно? — Она тянется за стаканом, зная, что после тренировки мне нужен протеиновый коктейль с арахисовым маслом.

— Ага. И принеси ребенку то, что он захочет, — мои глаза мечутся назад к нему. Когда Дин одаривает меня молчанием, это то, что я уважаю, но и то, что слегка раздражает меня. Я поощряю его. — Назови ей то, что ты хочешь.

— Я не…

— Называй.

Он снова сжимает губы в тонкую полоску, и над его бровью появляется морщинка.

Ребенок такой же упрямый баран, как и я. Ооо… не начинайте. Я здесь пытаюсь творить добро.

Пока Лесли делает мой коктейль, парнишка пялится на разноцветное меню, которое занимает всю стену позади нее. Он наконец-то решает в пользу двойного сэндвича с индейкой и различной начинкой. Пока Лесли готовит его еду, она поглядывает на меня через плечо, всасывая нижнюю губу в рот и соблазняя меня.

— Так что… Неразрушимый… у тебя есть планы на завтра? — протягивает она, смазывая сэндвич горчицей.

Она знает, что я люблю потрахаться в ночь перед боем. Может, раз или два, она становилась моим выбором в такую ночь. И может, я раз или два раза оприходовал ее на полу в этой закусочной после закрытия. И на прилавке. И возле плиты. Знаете, ваше чрезмерное любопытство выйдет вам боком.

Я давлюсь смешком, но не отвечаю ей. Вместо этого я протягиваю двадцатку, и она, как всегда, отказывается от нее.

— Ты знаешь, что твои деньги здесь не приветствуются, — она ставит перед Дином его поднос, а потом облизывает губы, глядя на меня. — Но ты знаешь, что приветствуется…

Да. Сучки обычно говорят мне фразочки подобные этой.

— Хорошего дня, Лес, — я отворачиваюсь от нее, бросив пару баксов в банку для чаевых, зная, что если я попытаюсь сунуть ей двадцатку, она вытащит ее и вернет мне обратно.

Мы с Дином плюхаемся в угловую кабинку. Когда усаживаемся, он начинает:

— Ты ведь знаешь, что она пытается залезть в твою постель, да?

Откидываясь назад, я поднимаю свой коктейль.

— Они всегда пытаются залезть ко мне в постель, ребенок.

— Мне не стоило удивляться, — он откусывает от своего сэндвича. — В конце концов, ты единственный и неповторимый Неразрушимый.

Я пожимаю плечами и вытягиваю одну руку, кладя ее на спинку дивана, прилагая все усилия, чтобы избежать Лесли, которая трахает меня глазами в надежде, что это пробудит во мне желание трахнуть ее.

Чего я не сделаю. Есть лишь одна девушка, чье тело я хочу трахнуть, и она хочет, чтобы я сделал ее своей. Заклеймил ее как свою единственную. Разве я уже этого не сделал? Мы ходили на свидания. Да, больше одного раза. Я оставил всех других девушек… А это немалое дело! Ей ведь не нужно, чтобы я назвал ее своей девушкой, или что-то в этом роде, так ведь?

— Так тебе не нравятся женщины?

Я быстро выпаливаю:

— Что?

— Та девушка, — он указывает головой в сторону Лесли, — хотела тебя трахнуть.

Наблюдательный засранец, не так ли?

— А ты не выглядишь заинтересованным. Гей?

— Я похож на гея?

Дин замедляет свой процесс пережевывания и качает головой.

— Нет. Но ты не похож на тот тип парней, кто отворачивается от горячей девочки.

Мои глаза следуют в сторону Лесли, которая обслуживает очередного посетителя.

— Не похож…

— Так в чем же дело?

Его вопрос заставляет меня сжать челюсти.

Вы точно знаете, в чем дело.

— Самая горячая в мире заучка надела самый горячий в мире наряд, и я пропал, — воспоминание о Макс, о ее первом выступлении в качестве ринг-гёрл заставило меня прикусить губу, потому что мой член начал оживать. Я как обычно поправил себя.

— Так у тебя есть девушка?

— Нет.

— Что это значит?

Я не мог заставить этого ребенка заговорить со мной, а теперь он превращается в журналиста из People и копается в моей личной жизни ни с того ни с сего? Вы, бл*дь, серьезно?

Вздыхая, я пожимаю плечами:

— Все сложно.

Дин понимает намек и закрывает рот, который полностью набит индейкой.

Пока он продолжает поедать сэндвич, я снова говорю:

— Когда ты ел в последний раз?

Медленно вытирая горчицу с губ, он пожимает плечами:

— Пару дней назад.

— А когда в последний раз был дома?

Дин медленно обводит пальцем круг по ободку чашки, на которую пялится, и отвечает:

— Пару дней назад…

— Почему ты не идешь домой?

От этих слов он вскидывает голову вверх, кривит лицо и отвечает:

— Все сложно.

Ага. Знаю, знаю. Этот ребенок в точности, как я.

— Ладно, — я делаю еще один глоток коктейля и наклоняюсь к столу. — Тебе нравится зал? — Дин кивает. — Хочешь снова заниматься там?

— Я сказал тебе, что не могу позволить этого себе.

— А я сказал, что спрашивал не об этом. — Дин засовывает еще один кусок индейки в рот, пока я пристально смотрю на него. — Так хочешь?

— Да.

— Ладно, — медленно киваю я. — Заключим сделку. Если будешь там, когда я завтра приду на тренировку, я достану тебе членство.

— И что мне делать?

— Что я сейчас сказал?

— Быть там, когда ты придешь на тренировку.

— Очень просто.

Дин выглядит сбитым с толку.

— Как мне узнать, когда ты придешь?

С дерзкой ухмылкой я отвечаю:

— Никак.

И будто пытаясь побороть улыбку, Дин кивает, доедая свой сэндвич.