Блог проказника домового - Дарья Донцова

– Времени полно, у папы есть знакомые.

Но я считал себя мужчиной и один раз ответил ей:

– Ребенок мой. Ответственность всегда на отце лежит. При чем тут твой папаша?

И вдруг! Лизавета вскочила, швырнула в меня пустой стаканчик (мы в парке сидели, она мороженое ела), потом с криком:

– Раз ты не уважаешь мою семью, прощай! – убежала.

А я тоже с гонором. Не поспешил за ней. Неделю Лизу не видел. Мобильных в те годы не было. Елизавета боялась отца, который запрещал ей с мальчиками гулять, поэтому дала мне телефон своей бабушки, я ей звонил, говорил:

– Максим Загорский беспокоит, попросите Лизу позвонить.

И через какое-то время в нашей квартире оживал аппарат. Семь дней я крепился, на восьмой соединился с бабушкой Лизы, а та вдруг сказала:

– Забудь мой номер.

Я растерялся:

– Мне очень Лиза нужна.

Старуха буркнула:

– Нет ее тут!

Я ничего не понял, засыпал бабку вопросами, та вдруг сказала:

– Хочешь чего узнать про Лизку? Приезжай. Заплатишь деньги, расскажу. Ничего не дашь – не услышишь правды.

И что открылось? Мария Львовна на самом деле была бабкой Лизы. Родная мать девушку из дома в пятнадцать лет выгнала, потому что ее сожитель к дочери приставать начал. Лиза перебралась к бабке. Через год она обзавелась женихом, пятидесятилетним Владимиром Петровичем Коркиным, профессором, который недавно овдовел, и переселилась к нему. Едва Елизавете стукнуло восемнадцать, преподаватель на ней женился. Когда я звонил, бабушка набирала номер внучки, та ей за эту услугу приплачивала. А хитрованка вскоре соединялась с наивным Максимом.

Загорский оттянул узел галстука.

– Только поговорив со старухой, я сообразил, почему Лиза спешила вечером домой и по какой причине утверждала, что дома у нее нет телефона. Через несколько дней я нашел настоящий адрес обманщицы и заявился к ней. Не стану приводить весь наш разговор, суть его, по версии Елизаветы, такова. Профессор соблазнил ее, малолетнюю. Он много зарабатывает, щедр. Лиза с ним живет из-за денег, по элементарному расчету. Любит она меня, но: «Милый, ты нищий. Володя скоро умрет, у него уже три инсульта было. Вот стану законной наследницей, и тогда мы распишемся». Я ушел, хлопнув дверью, решил никогда более с вруньей не видеться. И быстро разбогател. Через пару лет Елизавета возникла на пороге моих апартаментов с маленькой девочкой на руках. Обманщица на колени упала, помощи просить стала. Оказалось, Коркин умер и выяснилась правда. Профессор давно подарил и квартиру, и машину, и дачу двум своим дочерям, о которых Лиза даже не слышала. А они, узнав, что папа-вдовец живет с пятнадцатилетней Лолитой, обозвали его педофилом и разорвали с ним отношения. Лиза помчалась к адвокату, тот развел руками: жене ничего не положено, потому что муж не имеет никакой собственности, все раздарено еще до брака с ней. Елизавета имеет право лишь на часть вклада в банке, деньги разделят между второй женой, ее ребенком и дочерьми от первого брака. Вот только денег там курица плюнула, почти ничего нет. Где профессор хранил накопления, молодая супруга не ведала, дочки его ее с малышкой мигом выперли вон. Прописана Лиза была у бабушки. Коркин ее в своих хоромах не регистрировал, говорил: «Мария Львовна скоро умрет, получишь ее апартаменты без хлопот. Войдешь в права наследства, как проживающая на квадратных метрах, налог платить не потребуют. А потом я тебя пропишу».

Но бабка скончалась после Владимира, сразу после поминок в квартиру въехала непутевая мать Елизаветы, которая тоже там была прописана, и какой-то ее очередной мужик.

Короче: «Максим, пусти погреться, хочется кушать так, что надеть нечего и переночевать негде».

– Печальная история, – не выдержал я. – Вы поверили Елизавете?

Загорский сложил руки на груди.

– Она была невероятно хороша собой. Люди вслед Лизе на улице оборачивались. Что фигура, что лицо, глаз не оторвать, а я был молод. Но все-таки уже кое-чему научился, поэтому ответил: «Пусть анализ подтвердит, что Наташа моя родная дочь». С ребенком оказалось без обмана. Я был ее отцом. Пришлось удочерить Нату. Но первые годы у нее в метрике значилось Наталья Владимировна Коркина. Лиза, увы, рано погибла, я ребенка один воспитывал. В четырнадцать лет, когда дочь, несмотря на ораву мамок-нянек, от рук отбилась, я определил ее в закрытый интернат для проблемных детей из обеспеченных семей. Там были строгие порядки. Через месяц я приехал ее навестить, надеялся, что Ната в слезах прибежит, начнет проситься домой, пообещает изменить свое поведение… Но она объявила:

– Знаю теперь, почему ты меня ненавидишь, я твоя падчерица. Мой родной любимый папочка Владимир Коркин умер.

Уж не знаю, кто девочке «правду» сообщил. Елизавета на тот момент давно скончалась. Рассказывать подростку о странном поведении матери не хотелось, да она и решила бы, что я нарочно ту черню. Но ситуация требовала объяснения, я очень аккуратно все рассказал, однако Наталья мне не поверила. Только хуже себя вести стала. Ее выгнали из интерната для проблемных детей, позвонили мне со словами: «Ваша дочь Наталья дурно влияет на наших воспитанников». Забыли только упомянуть, что учащиеся там все с душком, моя дочка не самая плохая. Не скрою, подростком она была трудным. В магазинах воровала, потом перестала. Я удивился, когда она мне позвонила из бутика Занавесина. Думал, это ее хобби в прошлом. Иван Павлович! Давайте поговорим о гонораре, который вы получите, если возьмете мою непутевую девчонку на работу. Все-таки я имею слабую надежду на ее исправление. Так как, Иван Павлович? Очень прошу. Помогите.

– Хорошо, – согласился я. – Но у меня тоже есть небольшая просьба. Пусть Наталья не пользуется духами «Ночь восточной луны». У меня на них аллергия.

Загорский поморщился:

– Самого от их запаха переклинивает. Уже говорил ей: «Смени парфюм. Невозможно дышать просто». Она ответила, что я вечно к ней придираюсь, всего один раз прыскается, а я выдумываю про нестерпимую вонь. Но ради работы у вас Наталья мигом духи выкинет.

Глава 9

Борис встретил меня словами:

– Я все узнал про Шмидта.

– Отлично, – похвалил я помощника и сел за стол. – Не откажусь от чая с кексом, который на буфете стоит.

– Утром испек, – отрапортовал помощник, отрезая кусок, – с вишней. Роберт Германович Шмидт. Его можно назвать примерным середняком. В школе у него были одни четверки, пятерка только по поведению. Ничем не выделялся из толпы: не пел, не плясал, ни в каких кружках не занимался. Я нашел в Интернете фотоальбом, который дарили выпускникам его класса. Один из бывших одноклассников его на своей странице выставил. Там снимки детей и педагогов, которые их учили. Под каждым фото небольшой рассказ. Сейчас продемонстрирую.

Борис открыл ноутбук.

– Вот, например, Егор Икин. О нем сказано: «Наш лучший певец, участник всех школьных концертов. Любит рыбок, сделал в кабинете биологии аквариумы и ухаживал за ними. Хочет испытывать самолеты. Гоша, мы верим, у тебя все получится». Катя Варина. «С первого класса говорила: «Стану хирургом» – и твердо шла к своей цели. Занималась в кружках биологии и «Оказание первой помощи», постоянный победитель всех олимпиад по анатомии, с восьмого класса училась в «Школе юного врача» при мединституте. Золотая медалистка. Катя, нам нужен свой врач. Через шесть лет жди всех нас на приеме». Вера Лабрисина. «Верочка прекрасно готовит, ее многоэтажные торты потрясающи как внешне, так и на вкус. Вера решила освоить профессию кондитера, она подаст документы в кулинарный техникум. Еще она занималась в кружке танцев, рисования, пела в хоре. У Лабрисиной очень много друзей, и всем, конечно, нужны красивые тортики. Верочка, когда ты победишь на конкурсе «Лучший «Наполеон» мира», не забудь Ингу Федоровну, преподавателя домоводства, которая тебя в третьем классе научила яблочную шарлотку печь».

Борис поводил мышкой по коврику.

– Теперь о нашем герое. «Роберт Шмидт. Очень хороший мальчик. Учился всегда на четверки. Желаем ему найти любимое дело». Ну как?

– То ли ребенок был настолько неприятен, что о нем не захотели доброго слова написать, то ли он вообще ничем не интересовался, – резюмировал я.

– А может, и то, и другое, – уточнил Борис. – Отец у парня был военным строителем, мать нянечкой в яслях. Жили в коммуналке. После получения аттестата Роберт пошел в институт учиться на взрывотехника. Три года осваивал профессию, потом перебрался в том же вузе на финансово-экономический факультет.

Я удивился:

– Поменял кардинально будущую профессию?

Борис начал стучать по клавишам.

– У студентов была большая практика. Три года подряд на летних и зимних каникулах Роберт трудился на разных стройках. Будущих взрывотехников не щадили, заставляли работать без отдыха. Небось Шмидт сообразил: не такая уж это сладкая профессия – бегать постоянно по жаре-холоду или в туннеле сидеть. В банке намного теплее, уютнее и работа нормированная, по звонку домой. На строительстве же вечный аврал, там и ночью пахать придется. Уж не знаю, как Роберту удалось перевестись, но он осуществил задуманное, досдал кучу экзаменов, зачетов и в конце концов получил диплом финансиста.