Игрушка - Ольга Резниченко

— Вах, вах, заговорил Гуру Упырей.

— Он самый, — рассмеялась я в ответ, потопая в его объятиях. Удивительно. Лишь только в такие моменты я безумно счастлива…

— С тобой попробуешь быть собранным, неадекватная сорвиголова.

— Я, вообще-то, очень даже спокойный ребенок.

— Да, да, я так и понял. Слушай, Габи, я не пойму, ты такая боевая, а в тот вечер так быстро сдалась. Зная тебя теперь, я бы поклялся, что ты должна была первой наброситься на ночного незнакомца и заколотить пару хрупких деревьев ему в грудь, даже не выясняя, что он вампир. А ты… как ты могла так позорно сдаться?

— Я просто тебя пожалела.

— А! Вот оно что, а я-то думал… — расхохотался Эмиль. Нежно, ласково, добродушно, все еще прижимая меня к сердцу…

— Габи, ты же обещала.

— Когда это я тебе обещала?

— Ты обещала, что будем отрываться в колледже на полную. А теперь что?

— На полную, это не значит, что я обязана тащиться на это "пати". И потом, Браян, ты не боишься раскрыться перед Мелани с твоей той, тайной, известной только мне и Крису, "прелестной" стороны?

— Ой, неужели я на всех диско в неадеквате?

— Браян, милый, я в тебе всегда уверенна. Дело стоит только за тем, что ты первое сделаешь: напьешься, а потом накуришься, или наоборот — сначала накуришься, а потом напьешься.

— Но ты же терпишь меня.

— Терплю, потому что я и без дури и выпивки сумасшедшая.

— Ой, сумасшедшая. До этого статуса, детка, еще дорасти нужно. В общем, собирайся, одевайся, а я жду тебя в буфете.

— А Мелани?

— Мелани давно уже собралась, еще час назад. И теперь ждет меня в буфете. Ой-йе-йе, йе, йе, — заорал почти на все горло мой неадекватный друг и удалился из комнаты прочь.

Идиот.

— Мелани, прости Браяна.

— Да ничего.

Девушка краснела и зеленела попеременно.

Да уж, моего мальчика показывать не всем можно.

Вы видели дикую обезьяну на дискотеке? Нет? Тогда приходите к нам.

Хотя, я думаю, Браян здесь не один такой. Целый полк обезьян.

Что же, пора и мне с ними слиться.

Идиотски веля бердами, я стала пробираться в пляшущее сумасшедшее студенческое море.

— Эмиль, неужели "МУЖИКИ, действительно, не танцуют"? Или это только упырчики таким болеют?

— Упырчики, упырчики.

— Не верю.

— Придется. Придется поверить.

— Что-то не получается.

— Тогда у Гудвина спроси, — все тем же веселым, шутливым голосом прошептал Готье.

Но на его лице не было улыбки.

— Гудвина? — мои мысли застопорились, — А он здесь причем?

Я боялась себе признаться.

Моментально музыка ушла на второй план.

В голове все сжалось. Сердце ойкнуло.

В горле все пересохло.

Я смотрела ему в глаза и искала, искала отрицания.

Но ничего. Ничего, кроме выжидания моей реакции.

Я молчала и едва дышала.

Эмиль наконец-то ухмыльнулся.

Я рискнула.

— Он… он тоже…. тоже? — едва не проглатывая язык…

— Ой, я проболтался, — изображая наигранные удивление, испуг и переживание, со лживой обидой поджал губы.

— Зачем ты мне это рассказал?

Я всматривалась ему в глаза, и боялась даже предположить мотивы такого поступка.

Это не просто "таинка", такой себе безобидный "секретик" друга.

И даже не "шальное" прошлое, не скелет в шкафу.

Это смертный приговор. Обеим сторонам.

Тайна существования сверхъестественного — единственная тайна, почитаемая всеми во всех мирах. Безотговорочно и без исключений. Это закон, за нарушения которого, как бы не печально звучало, наказание — смерть.

Улыбка наконец-то пропала с его лица.

— Что бы знала, — коротко, резко, прошептал Готье мне на ухо, а затем оторвался, резкий шаг вперед. И все, скрылся в толпе. Исчез из виду.

Ушел прочь.

Сбежал.

Оставив меня саму. Наедине. Со взрывающимся мозгом.

Стоящую в шоке, с широко раскрытыми глазами и ртом.

Гудвин — вампир.

Зачем?

Зачем Эмиль рассказал мне это?

Тысячи вариантов. Но лишь один верный ответ.

И я боюсь его даже предположить…

Глава седьмая

… И как теперь жить?

Да уж. Снова тяжелое горькое утро. Нет, что бы спать до упора, часов до четырех, а то… вставай!

Видишь ли, учеба завет, кричит, визжит, требует.

Стащив с кровати свои конечности, я поплелась умываться.

И зачем люди придумали зеркало? Что бы пугаться и ненавидеть себя еще больше?

Мои бесстыже обстриженные волосы стояли дыбом, словно настоящий взбесившийся еж. Вот только "иголки" были слишком невнятными, спутанными. Больше напоминало все это взъерошенную скирду сена.

Бурная ночка?

Я мало что помню, но уж точно знаю, что ни за что краснеть не придется.

Возвращались мы домой втроем: я, Мел и Браян. Все было более-менее цивилизовано, и даже не пришлось тащить Вейса на своих плечах.

Нет, он все же не был трезв, но до комы, слава Богу, было ему еще далеко.

Что же, появление девушки, нормальной девушки, в его жизни пошло на пользу.

— Мелани… Мелани?

Вряд ли она уже встала.

Стоп.

Кровать застеленная.

Одежды нет.

Она не ночевала дома?

Мелани…

Стоп. Стоп. Взять себя в руки.

Включить мозг.

Неожиданный стук.

В силу женской солидарности я не скажу, не опишу то состояние, в котором вернулась моя подруга.

— Мел, ну ты даешь.

За ней тут же ввалился в комнату Браян.

— Виноват, каюсь. Влюбился. И украл красавицу. Бить будешь?

Я понимающе улыбнулась.

— Буду. Но с тебя все равно чай и бутерброды.

— Как всегда! — радостно улыбнулся Браян и тут же вынырнул в коридор, а спустя минуты донеслось цоканье посуды на кухне.

— Послушный мальчик. Но мальчик — идиот. А вот ты, Мел. Ну, ты даешь.

Покраснела.

— Понимаешь, — начала было путаться в слогах.

— Просто, ты его толком еще не знаешь.

Она пристыжено закусила губку. Глаза уставились в пол. Тяжело вздохнула. И все же выдавила из себя.

— Но я его люблю. И пусть это слишком быстро, в какой-то степени страшно, страшно рисковать вот так, безумно, безрассудно, но я думаю, что это того стоит. Да и потом, я устала жить по правилам и канонам.