Нить вечной судьбы - Павел Андреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отрывая их конечности, вырывая ребра, позвонки и внутренности, он вспарывал, убивал и крушил жертву за жертвой, свершая свою дикую жатву. Кости и куски стали застревали в его кожаных нарукавниках. Своей мощной рукой он схватил за лицо осмелевшего адепта, пытавшегося напасть на столь грозного противника. Аури начал сжимать свою ладонь, заставляя голову оппонента сдавливаться и трещать. Умерщвленное тело он не выпустил из руки, пока полностью не сжал свою ладонь до конца. Руки Аури были такими, что если он ухватит кого-то за лицо, то его пальцы непременно обхватят затылок. Кровожадная, пугающая своим присутствием ожесточенная тварь — вот каким его видели окружившие его адепты.
— И вы смеете называть себя воинами? Убийцами? — глумясь провоцировал Аури быстро перемещаясь от одного адепта к другому нанося смертельные удары. — Бесполезная трата энергии, — насквозь пробив кулаком тело адепта, твердил Аури звериным басом, походившим скорее на рык, чем на людскую речь. — Жалкие дохлятины, — схватив за шиворот пытавшегося убежать прочь адепта сказал Аури и опрокинув его на землю — разорвал пополам.
Последняя кучка уцелевших представителей Северного ордена решила сбежать, но их побег не увенчался успехом. Всех как одного, перепачканный сиреневой кровью Аури вбил в землю.
На место сражения прибежал и Авин.
— Тебе нужно научиться постоять за себя, — тяжело кашляя, произнес Авин, подходя к Афену. — Я не всегда смогу быть рядом и не всегда смогу прийти на помощь, защищая тебя, — продолжал молвить Авин, опираясь на свой меч. — Битва окончена?
Укутанный в плащ Афен утвердительно кивнул.
— Адайн здесь, — произнес Аури. Авин тоже почувствовал его присутствие.
Они втроем направились к полю, усеянному черным клевером, на котором умер Аврат.
У постепенно холодающего тела Аврата появился Адайн, пришедший на поле битвы в самом конце.
Адайн снял с себя капюшон. Половина его лица была спрятана под маской. Гипнотическим, холодным взглядом он созерцал переживших эту битву.
— Как он погиб? — задал невозмутимым голосом Адайн, переведя ярко-синие глаза на Аури.
— Он ушел, грустя о нас и о жизни, — ответил испачканный грязью и кровью молодой человек.
— Он что-нибудь сказал? — спросил Адайн.
— Да, — ответил Аури и посмотрел на Афена с намеком.
— Ясно, — скупо ответил Адайн, понимая, что именно хотел передать Аури.
— Еще один из нас покинул поле жизни, — с грустью в голосе произнес Авин.
— Возвращайтесь в Лостра́д. Кроме тебя Авин, твое место в северном гарнизоне. Твоя цель — это сын генерала Фло́раса — Да́йрок, — апатично проговаривал Адайн. — Будешь защищать его и границу от адептов. Особо на рожон не лезь. Основная цель это Дайрок, ты обязан вернуть его домой живым. Командующий гарнизоном знает о нас, но ты все равно будь аккуратен и сбереги наш секрет. Никто не должен знать, кто ты такой. Слишком рано для ответов, — равнодушно произнес Адайн. — Пора уходить отсюда.
Устрашающий раскат грома прокатился, как отголосок глубокой душевной бури, наполняя воздух напряжением и страхом. Небо, будто потерявшее свою последнюю частичку света, пронзили черные облака, плотно прижавшиеся к его высоте. Четыре мрачных облика, скрытые под черными плащами, казались самыми темными тенями, существующими в этом мире. Они двигались по нитям предопределенности, оставляя после себя след холодного ветра и невыразимой пустоты. В их присутствии грани между реальностью и загадочным миром сливались воедино, и, словно пересекая порог, они вышли из нахмуренных глубин полумрака леса, словно зловещий предвестник надвигающейся мраком угрозы.
Глава пятая. Безрассудность
В тускло освещенной комнате двое мужчин вступили в жаркий спор.
— То́рмак, твой план безрассуден! Лостра́д — богатейшее государство, не только казной, но и своей историей, культурой и традициями, — говорил генерал среднего роста, склоняясь над Тормаком и опираясь руками на искусно вырезанный стол. Несмотря на полную комплекцию, он излучал властное присутствие, его седая щетина контрастировала с копной каштановых волос. Если бы не офицерская форма, можно было бы принять его за отца, упрекающего сына.
— Что один строит, то другой разрушает, — ответил Тормак, слегка покачиваясь в кресле и рассеянно перебирая вьющиеся черные локоны.
— Это не смешно. Все государства долгие годы жили в мире и согласии… — начал было генерал, но Тормак его оборвал.
— Мир и согласие? Это всего лишь слова, произнесенные власть имущими. Реальность гораздо мрачнее. Наш народ терпит унижения, наши леса опустошены, рудники разграблены, а наши граждане голодают. Тиби́дий годами эксплуатировал наши ресурсы, обменивая их на звенящие золотые монеты и безделушки. Мои родители поверили в иллюзию всеобщего единства и поплатились за это жизнью, — глядя в потолок, украшенный резьбой, ответил Тормак.
— Ах вот в чем дело. Вы не справедливости ищете, а преследуете свою личную выгоду. Решили втоптать в грязь десятки тысяч людей, чтобы отомстить за смерть своих родных? — нависая над Тормаком произнес генерал Э́ббет.
— Закрой свой рот, недоумок! — резко вскочив и отбросив стул назад выкрикнул Тормак. — Я единственный кто хочет спасти наш народ! Где ты был, когда мою семью казнили на главной площади А́свиума?!
Напряжение нарастало, и казалось, что зал затаил дыхание в ожидании следующего обмена словами. В воздухе висела тяжесть личной мести и противоречивой преданности.
— Я выполнял приказ короля и спасал вашу жизнь, выводя вас за пределы Лостра́да! — гордо выпрямив спину и задрав орлиный нос, сказал Эббет.
— Неужели ты спокойно принял публичную, подлую и бесчестную казнь твоего короля и королевы? Генерал, вы владеете большими землями на севере. Присвоили себе огромную часть северного леса и отстроили себе шикарный дворец, чуть ли не вылитый из золота Лострада. Пока люди голодают и режут друг друга в трущобах, ты и твои дети, Э́ббет, набивают свои животы до отвала. Как ты дослужился до звания генерала в наши мирные годы? Почему ты радуешься такому признанию и успеху, Эббет? Знай, была бы моя воля, то я казнил бы тебя прямо сейчас, — не отводя глаз от генерала, нагло проговорил Тормак.
— Так казните! Казните! И наберите себе кодлу лизоблюдов, которые будут смиренно вылизывать зад его величества! Посмотрим, кто и дальше будет следить за характерной вспыльчивостью короля! — ударив себя в грудь, эмоционально произносил Эббет. — Послушайте меня! Тибидий умер, а на трон взошел его сын Э́дриар. Новоиспеченный король не опытен и
