Ковчег Марка. Сто лет пути - Устинова Татьяна

…Как это называется? Ковчег «полста-три»?.. Учет, нет, кордон!..

– В баню, мужики. Я ту истопила, которая в доме.

– Правильно сделали, Зоя Петровна. До дальней в метель не дойдешь.

Тут все разом пошли куда-то и потащили за собой Петечку и Степана, так и не произнесших ни звука, и Сергей Васильевич, про которого все забыли, потопал следом, – Алла Ивановна, Марина и Женька посторонились, встали к стенам.

– А можно я пойду и еще немножечко поем? – на ухо спросила Женька Аллу.

– Чего ж нельзя, – отозвалась издалека все услышавшая Зоя Петровна. – Милости просим.

Она за руку привела Димана, который щурился на тусклый свет и тыкался по сторонам.

– Туда ступай, за мужиками.

– Куда мы попали? – Марина подошла к перилам и посмотрела вниз, куда уходили ступени полированной лесенки. – Где мы?.. Что это за место?..

Их разбудил нарастающий мерный рокот – тра-та-та-та. Чуть отдалится и снова нарастает – тра-та-та-та.

– Выключите, – прохныкала Женька, не просыпаясь. – Ну что такое?..

Алла открыла глаза, уверенная, что кордон «полста-три» ей привиделся во сне, и ожидая увидеть мутный полумрак и нейлоновый полог палатки, присыпанный сверху снегом.

Нет никакого полумрака и нейлонового полога.

В большой комнате светло и очень свежо. Стены, сложенные из круглых бревен, большое окно, а за окном все белым-бело и ёлки, засыпанные снегом.

Алла села. Всё тело гудит, как под напряжением, ноги и руки ватные, чужие. Она потёрла лицо – изо всех сил.

Рокот опять надвинулся из-за окна, и, делая над собой усилие, Алла встала, подошла и посмотрела.

Над лесом кружил вертолет – тра-та-та-та!..

Метели не было, сыпал мелкий частый снег, и сквозь этот снег на круглую расчищенную площадку с огромной нарисованной черным буквой «Н» заходил на посадку вертолет.

Алла прижалась лбом к ледяному стеклу, и внутри головы стало как будто немного просторней.

Высокий человек в красной куртке стоял возле площадки и, задрав голову, смотрел в небо.

– Что там такое? – спросили сзади, и Алла ответила:

– Вертолет.

Марина подошла и тоже стала смотреть. От её дыхания стекло запотело, Алла протерла.

Вертолет примерился и аккуратно приземлился в центр буквы «Н». Снег разносило в разные стороны, человек отступал и закрывался рукой. Лопасти стали вращаться медленнее, их уже можно было различить. Поехала в сторону дверь, из кабины кто-то выпрыгнул и побежал к высокому человеку. С разгону они обнялись.

Пилот в стрекозином глазу кабины сдергивал наушники, показывал большой палец и делал какие-то знаки тем, кто снаружи.

Та-та-та – договорили лопасти и остановились.

– Куда мы попали, а? Может, это засекреченная военная база?

– Непохоже, Марин.

– Вы бывали на военной базе, Алла Ивановна?

Это спросила прежняя Марина, ироничная, немногословная, деловитая – врач до мозга костей. Не та, что вчера повалилась в парной на лавку, и Алле пришлось некоторое время отливать её водой!

Женька спала на кушетке, разметавшись под лоскутным одеялом, как в обмороке, – рот приоткрыт, дышит редко и глубоко.

Кроме кушетки, были еще кровать, на которой ночевала Марина, и Аллин диван. Диван был разложен, и – убей бог! – Алла не могла вспомнить, кто и когда его раскладывал и как они все трое вообще попали в эту комнату!

– Может, вертолет за нами прислали?

– Кто прислал, Марин?

– Не знаю. МЧС.

Алла еще посмотрела на улицу. Двое шли по дорожке к дому, разговаривали, жестикулировали и смеялись.

– Вряд ли. Да мы все в него и не поместимся!.. Нужно выйти, узнать что к чему.

– А где наши рюкзаки, не знаете?

Алла не знала. Она вообще ничего не знала и не понимала!

Тут ей пришло в голову оглядеть себя.

На ней были её собственные трусы, которые она именовала «походными» – монументальные, крепкие, способные вынести любые испытания, – чужая футболка с вытертой надписью, а больше ничего.

То есть её еще и раздели на ночь!

Она посмотрела на Марину – ту тоже раздели, – а потом обе они огляделись по сторонам. Возле спальных мест аккуратными кучками была сложена их вчерашняя одежда – брезентовые штаны, свитера и носки. У Аллы был белый свитер с узором, а у Марины черный с полосой.

…Чудеса. Чудеса в решете.

Нет, не в решете. Чудеса на кордоне «полста-три»!

Они проворно оделись и друг за другом, крадучись, как кошки, вышли из комнаты и оказались на лестничной площадке. В одну сторону уходил коридор, как две капли воды похожий на тот, в который их вчера по очереди затаскивали «лесные люди», а с другой была широкая дверь с совершенно неуместной, гадкой алюминиевой табличкой, извещавшей, что «Посторонним вход воспрещен. Только для персонала».

Некоторое время они изучали табличку.

– Для какого персонала? – почему-то шепотом спросила Марина. – Они тут все персонал, что ли?

Алла Ивановна ничего не ответила. Она хоть и не понимала происходящего, но весь её жизненный опыт подсказывал, что люди на кордоне «полста-три» никакой не персонал, а именно хозяева.

Они держатся, как хозяева, разговаривают, как хозяева, и выглядят, как хозяева.

Только вот хозяева чего?.. Тайги? Приполярного Урала?

Внизу топали, доносились приглушенные голоса.

– …Пурга к вечеру придет, второй заряд, а ты на вертолете!

– …Да ведь успели до заряда, проскочили!

– …Кто вас выпустил только!

– …А мы без спросу, Кузьмич! Без спросу! Мы сами себе диспетчерская служба!

– …Терпеть не могу самодеятельность эту!

– …А кто ночует-то у вас?

– …Да турьё какое-то безмозглое! Понесло их в тайгу! Баб набрали в Интернете, и вперед!

– Надо спуститься, – решительно сказала Марина. – Я это слушать не желаю.

Алла Ивановна, пристроившись за ней, только вздохнула.

…Желаем мы слушать или не желаем, всё равно придется. Потому что мы пострадавшие, а они спасатели. Мы навязались им на шею, а не они нам. Они метались по лесу за нами, а не мы за ними! Теперь держись.

Разговаривали, кажется, в кухне, и когда Марина, а за ней Алла Ивановна показались на пороге, голоса смолкли.

– Доброе утро! – громко и уверенно сказала докторица. – Давайте знакомиться. Меня зовут Марина.

– Да уж день давно, – пробурчали из глубин кухни. – И мы вчера познакомились.

Павел-Кузьмич, Кузьмич-Павел стоял над бескрайней плитой из речного камня, опершись о край большими обветренными руками. В центре плиты топился самовар. Из самовара валил дым, уходил под колпак медной вытяжки. Собеседник Кузьмича, прилетевший на вертолете, среднего роста, крепкий, в золотых очках, сидел за бескрайним столом и поднялся, когда Марина вышла на авансцену.

Алле показалось… нет, она была совершенно уверена, что этого, в золотых очках, откуда-то знает, видела много раз, но она не могла его знать и видеть!..

– Игорь, – представился знакомый незнакомец. – Какие милые дамы!

– Да? – удивился Кузьмич. – Дамы, вы милые?..

Марина улыбалась очень определенной улыбкой.

Она терпеть не могла, когда посторонние, особенно мужики, фамильярничали и интересничали, как будто имели на это право!

– Алла Ивановна, – представилась Алла.

– Обязательно по отчеству?

– Как угодно.

– А что? – наддал Кузьмич, посмотрел на нее и ухмыльнулся. – Я вот всю жизнь Кузьмич, и ничего, мне отлично.

– А где наши… товарищи?

– Ваши товарищи в сознание еще не приходили, – проинформировал Кузьмич. – Вы первые очухались.

– Может, кофейку? – Игорь предупредительно отодвинул стул, возможно, даже каблуками щелкнул бы, если б на унтах были каблуки. Блеснули в зимнем свете его золотые очки.

Все это напоминало сцену из спектакля.

Алла подошла и уставилась на самовар.

Кузьмич-Павел по одной подкидывал в самоварное горло щепки из плетеного короба, тянуло дымом, сладко, вкусно.

– Мы из Москвы, – продолжала Марина, старательно играя в спектакле. – Такой у нас поход в этот раз получился… неудачный.