Приключения в стране львов - Луи Буссенар

Он посулил большое вознаграждение тому агентству, которое поможет ему совершить покупку, и очень скоро из Брайтона[41] пришло известие о подходящей яхте.

Посредник, предоставивший полное описание судна, сообщил также и причину, по которой оно продавалось.

Яхта была построена меньше двух лет назад ливерпульским торговым домом «Шоу, Тернер и Бингхем» на деньги одного богатого баронета, страдавшего сплином[42]. Судно успело побывать всего лишь в двух плаваниях: к мысу Доброй Надежды[43] и на Ближний Восток.

Однако путешествия не смогли развеять черные мысли баронета, и он счел за лучшее покончить со своим унылым земным существованием.

Естественно, предпочтение было отдано веревке — этому столь любимому в Англии орудию самоубийства.

В больном мозгу подданного Соединенного Королевства[44] возникла идея повеситься на рее малого брамселя[45] своей яхты в самый день возвращения судна в Брайтон. Команда была отпущена на берег, и владелец корабля без помех осуществил свой замысел…

Этот инцидент произошел всего месяц назад, к большой радости наследников, которые сразу же решили продать яхту.

Не будучи суеверным, Андре без промедления отправился в Дьеп[46], взошел там на борт пассажирского судна, приплыл в Ньюхейвен[47], оттуда поездом добрался до Брайтона, поспешил в порт, внимательно осмотрел яхту и тут же заплатил за нее наличными.

Местный лоцман[48] и четверо матросов отвели судно в Гавр; там на него были погружены кое-какие припасы, оформлены необходимые документы — и вот Андре уже плывет к берегам Нормандии.

Через восемь часов он был в Гавре.

За время этого короткого путешествия Бреван убедился в том, что сделал отличное приобретение.

Слово «яхта», то есть судно для увеселительных прогулок, не должно непременно ассоциироваться у читателя с чем-то хрупким, непрочным и малонадежным. Во всяком случае, не стоит думать так о паруснике, купленном Андре.

Судно Бревана принадлежало к типу трехмачтовых шхун с прямыми парусами на фок-мачте[49] и косыми — на грот-[50] и бизань-мачте[51]. Корпус яхты имел в длину пятьдесят метров, а в ширину — тринадцать метров двенадцать сантиметров. Водоизмещением она была в пятьсот сорок тонн.

Мощность машины равнялась семидесяти двум лошадиным силам[52], и при испытании она в среднем давала скорость десять с половиной узлов.

Угольный трюм вмещал восемьдесят пять тонн угля — при том, что в сутки судну требовалось не более четырех тонн.

Согласно записям в старом бортовом журнале, под парусами шхуна развивала скорость до восьми — восьми с половиной узлов[53], что приблизительно равняется девяти сухопутным милям[54] в час.

Короче говоря, яхта была мощным судном, могущим выдерживать сильные волнения и смело ходить в дальние плавания.

Андре оставил кораблю то имя, которое дал ему прежний владелец, англичанин, хотя оно и не имело какого-либо особого смысла.

Шхуна называлась «Блю Бэк», или «Голубая антилопа».

Известно, что голубая антилопа является дичью, весьма ценимой колонистами Южной Африки.

Андре Бреван решил, что грациозное животное, чье скульптурное изображение красовалось на носу корабля, может с полным основанием подарить свое имя яхте, зафрахтованной[55] охотниками.

Машина, мачты, паруса и все остальное находилось в отличном состоянии. Оставалось только оборудовать семь пассажирских кают — и можно было отправляться в путь.

Андре не принадлежал к числу профессиональных моряков, но прекрасно разбирался в морском деле. Вместо того чтобы во время своих многочисленных плаваний, уподобясь большинству пассажиров, играть в карты, предаваться обжорству и пьянству и подолгу спать, он изучал теорию и практику навигации.

Бреван был неофициальным командиром судна, а его правой рукой стал опытный капитан дальнего плавания, который отвечал за то, чтобы яхта не сбилась с курса, но не вмешивался ни во что иное.

В прежние времена, не имея чина капитана, Андре не мог бы пользоваться на корабле такой неограниченной властью. Лишь несколько лет назад специальным постановлением правительства частные прогулочные яхты были освобождены от некоторых требований, обязательных для торговых судов.

…Фрике ловко и быстро справился со сложными задачами, поставленными перед ним Андре. Он подобрал образцовый экипаж из бретонских матросов, которые пришли в восторг от того, что им не надо будет заниматься рутинной погрузкой и выгрузкой товаров.

Фрике привез матросов в Гавр и представил их Андре, который разместил команду на борту яхты.

Моряки с яростным рвением взялись за наведение на судне чистоты и стали драить и мыть его от киля[56] и до кончиков мачт. Все механизмы, снасти и паруса были осмотрены и налажены, все бортовые швы проконопачены — короче, яхта стала совсем как новая.

Вскоре на борт погрузили припасы. Заполнились и угольные трюмы и цистерны для пресной воды, не осталось свободного места в продовольственных кладовых и камбузе.

Учитывая, что яхта собиралась отправиться в края, опасные для путешественников, Андре счел необходимым заменить две маленькие сигнальные пушечки, имевшиеся на борту, лафетными[57] артиллерийскими орудиями четырнадцатисантиметрового калибра, а большая шлюпка с паровым двигателем, могущим работать как на дровах, так и на угле, была снабжена картечницей Норденфельдта[58], с помощью которой крейсеры способны отбить атаку миноносцев. На Малайских островах[59], где в последнее время развелось множество пиратов, «Голубая антилопа» могла стать для них желанной добычей, поэтому, идя туда, где сила стоит выше закона, нельзя было забывать старую и верную пословицу: «Хочешь мира — готовься к войне!»

…В хлопотах летели дни, но Андре, верящий слову, данному ему друзьями, не стал вступать с ними в переписку. К чему? Ведь каждый из охотников получил подробную инструкцию и, в точности последовав ей, явится к назначенному времени.

И вот до отплытия яхты остается всего лишь несколько часов. На палубе уже стоит в специальных загонах скот, сидят в клетках птицы; бараны, свиньи, кролики, куры, гуси, утки, индюшки блеют, хрюкают, гогочут и кудахчут, протестуя таким образом против заключения; это будет продолжаться до тех пор, пока их не начнет укачивать и они не замолчат.