Лилит. Злое сердце куклы - Артур Гедеон

срастаются кости, восстанавливаются нервные окончания. Этот процесс – самый длительный. Просто всему свое время. И для Женечки Оскоминой оно пришло – время ее выздоровления.

Один только психиатр в очередной раз нашел положительное влияние «лучшей подруги» на Женечку. «Она, эта вымышленная Лилит, помогает ей всесторонне реализоваться, – со знанием дела заявил он. – Не мешайте Лилит, и ваша дочка с каждым днем будет превращаться во все более полноценную личность. Столько лет она сковывала себя: «это я не могу», «это мне нельзя», «это не для меня». Теперь же наступила пора компенсации за все эти «не могу» и «нельзя». Ну а если вам, как родителям, придется немного потерпеть «лучшую подругу» вашей дочери, что ж, наберитесь терпения, и вскоре вы увидите, как ваш… милый утенок, – эпитет «гадкий» он решил опустить, – расправит крылья и превратится в белого красавца-лебедя».

Первые три дня обитатели поместья видели, как Женечка аккуратно передвигается с ходунками, выставляя их перед собой на каждом шагу, еще два она активно ходила с локтевыми костыльками, а на седьмой день юная принцесса появилась на аллеях парка без всего. На собственных ножках, с одной только куклой Лилит в руках. Она отыскала место для уединения – за бегемотами и слонами, откуда ее не было видно из окон особняка. Зато у нее самой имелся прекрасный обзор, в том числе как на ладони бил и бурлил многоступенчатый фонтан с бронзовыми дельфинами в центре парка. По распоряжению отца за Женечкой пытались следить: а вдруг оступится? Упадет? Не дай бог расшибется?

Но однажды девочка, еще прихрамывая, выбежала на аллею и что есть силы закричала:

– Хватит! Надоели!

Только после этого ее оставили в покое.

Прежде они обедали втроем; Женечка подъезжала на коляске к столу и начиналась трапеза. Когда в доме появилась кукла Лилит, Женечка усаживала ее рядом с собой на стул. Зоя скептически наблюдала за этим спектаклем, но молчала, даже когда Женечка, никого не замечая, громко разговаривала со своей куклой. «Как тебе эти персики? – спрашивала она у лучшей подруги. – Правда, вкусные?» И сама же отвечала: «Я тоже так думаю – объедение». Или: «Рецепт салата, который дала Зоя, годится только для прислуги. Это не для нас». Павел Константинович хмурился на такие реплики, иногда мягко одергивал дочь: «Последи за языком, милая, не выгоняй нас из-за стола». Зоя терпела, но все чаще выстукивала длинными ноготками быстрые сбивчивые марши и старалась как можно скорее покинуть столовую. Внутри у нее все кипело, муж понимал это. Павел Константинович чувствовал себя меж двух огней, но, как завещал говорливый психолог, терпел: миролюбиво улыбался и жене, и дочери, чем, кстати, вызывал недовольство обеих.

Теперь же, когда Женечка так быстро встала на ноги, активное общение за столом между девочкой и куклой только усилилось. И все больше шишек летело в сторону мачехи, которая просто каменела от нескончаемого монолога, за которым скрывался диалог девочки и ее назойливой «сестренки».

В эти дни Зое пришла небольшая бандероль из магазина электроники. Она сорвала обертку с коробочки – в той находился миниатюрный цифровой диктофон. Хозяйка усадьбы быстро проглядела инструкцию, нажала на кнопку, сказала: «Раз, раз, раз». Отключила, нажала на кнопку вновь – диктофон чисто воспроизвел запись.

– Отлично, – констатировала Зоя.

Дверь в ее покои была закрыта. Муж находился на работе. Женечка сюда носа не казала. Прислуга без стука не вошла бы, но Зоя все-таки закрыла дверь на замок – лишние уши ей были совсем не нужны.

Она села в кресло, закинула ногу на ногу, долго смотрела в пространство, а потом нажала на кнопку «пуск», но заговорила не сразу:

– Здравствуй, Вера. Знаю, с тобой я могу быть откровенна. Когда ты прочтешь эту запись, а потом и другие, – я уверена, будут еще, – перед тобой откроется завидная для любого беллетриста картина. Все началось с появления этой проклятой куклы в нашем доме. Куклы по имени Лилит – рыжеволосой, зеленоглазой дьяволицы, в высшей степени очеловеченной и на первый взгляд абсолютно живой. Ее заказал мой муж ко дню рождения своей дочери Женечки, как ласково ее зовут все в доме. У известного театрального художника и декоратора, а попросту кукольника – Саввы Андроновича Беспалова, большого мастера, как о нем говорят, да и мы с мужем и прислугой вот уже почти месяц убеждаемся сами. Потому что его кукла день за днем сводит с ума дочь Павла и мою падчерицу – Женю Оскомину. А она сама сводит с ума нас с мужем и всех домочадцев. Из замкнутой и обиженной жизнью девочки она стремительно стала превращаться в агрессивное, злое, мстительное существо. Причем энергия в этом существе забила на зависть любому гейзеру. Но это энергия зла. Женя и так была не сахар, но все ее негативные качества стали обостряться. Я знала, что девочка невзлюбила меня с первого дня, но теперь я стала для нее особой целью. Она открыла на меня настоящую охоту. Нападки меня трогают мало, но хуже другое: кукла будто руководит ею. Подсказывает слова и действия, интонацию; даже смотреть Женя стала иначе – как существо из другого мира, откуда, теперь я почти уверена в том, пришла проклятая Лилит. Дело в том, что Женечка, еще две недели назад обезноженная, парализованная, сейчас бегает по аллеям усадьбы со своей куклой в обнимку. Как тебе такое превращение, Вера? Конечно, я рада за нее. Но я совсем не рада тому, что девочка черпает свою энергию из отравленного колодца с мертвой водой. И еще неизвестно, кто кому больше нужен: кукла – девочке или девочка – кукле.

Зоя нажала кнопку паузы, положила диктофон на столик. Встала с кресла, взяла с трюмо пачку сигарет и зажигалку, закурила, подошла к окну и, похолодев, застыла на месте. Прямо под ее окном стояла Женечка в обнимку с куклой и с дерзкой улыбкой смотрела на нее. Зоя сделала быстрый шаг назад, когда Женечка вскинула руку, строго и зло погрозила ей пальцем. Она пришла в себя, только когда оказалась на середине комнаты. Сердце часто колотилось, дышать мешал ком в груди. Она испугалась, что задохнется. Показалось ей или нет? Там, внизу, ей угрожал совсем не двенадцатилетний ребенок, а другое существо – мерзкое и опасное, как обнаглевшая крыса, чья морда показалась из тени в дальнем углу комнаты. И Зоя Оскомина знала имя этого существа.

2

Любой нарыв должен рано или поздно созреть и лопнуть. Так случилось и в доме Оскоминых.

Всегда обидно, когда о тебе в глаза говорят