33 мушкетёра и жемчужина дао - Александр Клыгин

Так вот, присовокупив плату за лошадь к своим оскудевшим запасам золотых монет, д’Артаньян начал искать место для жилья. В Париже было несколько пятизвёздочных отелей (в том числе и с видом на королевский дворец), однако всё это великолепие было не по карману нашему герою. Поэтому он переключил своё внимание на двери домов с табличками «Сдаю комнаты». В центре Парижа цены кусались, а жить на окраине д’Артаньян не хотел по причине отсутствия общественного транспорта в городе. (Впрочем, если бы д’Артаньян знал, что такое общественный транспорт в большом городе, он бы предпочёл переплатить за квартиру в центре.) В конце концов, нашему герою повезло, и он нашёл приемлемый вариант в лице мелкого бизнесмена Бонасье, который сдавал двухкомнатную квартиру на втором этаже. Д’Артаньян вспомнил, как с утра на него опорожнили ночной горшок со второго этажа и, надеясь отомстить, вселился в эту комнату. Ему повезло и не повезло одновременно – в доме месье Бонасье пару лет назад установили некое подобие канализации.

Сняв квартиру, д’Артаньян отправился на соседнюю улицу, где он ещё накануне заметил ларёк с вывеской «Ремонт обуви и шпаг». В ларьке сидел кавказец, который, поглядев на остатки шпаги д’Артаньяна, потребовал приличную сумму для её восстановления. Д’Артаньян, конечно, поторговался, но всё-таки рассудил, что лучше без денег со шпагой, чем с деньгами без шпаги. Кавказец получил своё, а золотой запас д’Артаньяна приблизился к нулю. И это несмотря на продажу сновидящей лошади.

Приёмнаясенцеямушкетёров

Читатель помнит, что в книге Дюма по прибытии в Париж д’Артаньян отправился наниматься в мушкетёры. Что ж, не будем отступать от сюжета.

Особняк сенцея королевских мушкетёров Лесли Нильсена находился в самом центре Парижа, недалеко от королевского дворца на тот случай, если Его Просветлейшеству вдруг срочно понадобятся мушкетёры. Д’Артаньян долго поднимался по белоснежной мраморной лестнице. Вход охраняла парочка мушкетёров, как две капли воды похожих на звёзд французского кинематографа. Это были Фанфан-Тюльпан и бывший разбойник Картуш. Оба недавно достигли просветления и были зачислены в мушкетёры. Однако д’Артаньян понял, что оба новоявленных мушкетёра особой радости от своего положения не испытывали.

– И какого чёрта Нильсен поручил нам этот фейс-контроль? – возмущался Фанфан-Тюльпан. – Я привык махать клинком, а не пялиться на пьяные рожи. Стой, проходи, стой, проходи!

– А я скучаю по своему лесу, – вздохнул Картуш, внешне подобный знаменитому Бельмондо в молодости. – А знаешь, до того, как стать мушкетёром, я ведь чуть было не создал международную сеть разбойников. Мы с Робин Гудом переписывались, планы строили. А потом его назначили лесником, а меня – мушкетёром. Нет, всё-таки, наши короли – не такие дураки, как считает народ.

– Это верно, – кивнул Фанфан-Тюльпан. – А как же вы с Робин Гудом переписывались? Через почтовых голубей?

– Ну, он-то мне сообщения присылал на стреле, – ответил Картуш. – Знаешь, так привязывал к стреле бумажку и палил из лука. И что интересно, ни разу не промахивался. Почти всегда попадал в одно и то же дерево. Частенько на стреле помимо бумажки оказывалась и дикая утка – ну, мало ли чего по дороге попадётся. А однажды он своей стрелой с сообщением вообще предателя замочил.

– Круто! – кивнул Фанфан-Тюльпан. – А ты ему как отвечал?

Картуш открыл было рот, но как раз в этот момент к двери приблизился д’Артаньян. Оба мушкетёра, стоявшие на фейс-контроле, обратили на него внимание как на типа весьма подозрительного (по причине нехватки денег д’Артаньян не брился, не ел и сильно похудел).

– Стой! – обратился Картуш к д’Артаньяну. – Кто такой? Зачем пришёл?

– Саньясин д’Артаньян из Марселя, – гордо ответил д’Артаньян. – Прибыл сюда в надежде стать королевским мушкетёром!

Оба мушкетёра усмехнулись.

– Ещё один, – сказал Фанфан-Тюльпан. – Скоро этими кандидатами в мушкетёры можно будет мостовые устилать.

– Сударь, вы что, хотите таким образом спровоцировать меня на дуэль? – вспыхнул д’Артаньян.

– Спокойно, чувак, забей, расслабься, выдохни, проходи, – выдал набор слов Картуш. – Просто у нас этих кандидатов и в самом деле хоть пруд пруди. Только не один ещё не подошёл под пророчество лорда Дюмона. Сомневаюсь, что ты подойдёшь.

– Почему? – спросил д’Артаньян. – А вас обоих как в мушкетёры приняли?

– Я сумел телепортироваться в королевский дворец, точно в покои принцессы, – ответил Фанфан-Тюльпан. – Меня хотели повесить, но не получилось. Тогда меня и зачислили в мушкетёры.

– Вау! – воскликнул д’Артаньян.

– А я хотел создать мафию на три века раньше, чем полагается, – ответил Картуш. – Поэтому и оказался здесь.

– Тоже вау! – кивнул д’Артаньян.

– Чувак, проходи, не задерживай очередь, – сказал д’Артаньяну Фанфан-Тюльпан. – Кто там следующий, тоже проходите.

– Так вот, а я отправлял Робин Гуду сообщения… – продолжал Картуш, но д’Артаньян уже не расслышал этот рассказ про новый способ связи, изобретённый разбойниками.

Наш герой вошёл в приёмную, где увидел толпу парижан, ломившихся на приём к сенцею королевских мушкетёров. Естественно, Лесли Нильсен ограничил вход в свой кабинет, поставив парочку охранников у двери и обзаведясь собственной службой бюрократов. Один из этих бюрократов подскочил к д’Артаньяну с пачкой анкет в руке.

– Заполните анкету, пожалуйста! – улыбнулся бюрократ.

– Зачем? – не понял д’Артаньян.

– Укажите там ваше имя и цель вашего визита, – ответил бюрократ. – Месье Нильсен вас вызовет.

– Ну ладно, – сказал д’Артаньян и взял в руки анкету.

В графе «Цель визита» он совершенно честно написал: «Какой-то астральный призрак велел мне стать мушкетёром».

Бюрократ, забрав анкету у д’Артаньяна и прочитав её, выразил на своём служебном фейсе некоторое удивление, но всё равно положил анкету в стопку и отнёс в кабинет Лесли Нильсена.

Д’Артаньян остался ждать в приёмной. Это была роскошная комната, битком набитая посетителями. На диванчике у двери сидели двое мушкетёров. Они занимали самое привилегированное положение, – остальные посетители стояли. Один из мушкетёров внешне напоминал японского Хотея, второй же смахивал на эльфа из «Властелина Колец» в исполнении Орландо Блума. Сходство усиливалось за счёт того, что Орландо Блум, кажется, тоже буддист.

Мушкетёр, внешне напоминавший Хотея, поглаживал рукой свою расшитую золотом перевязь, на которой висела шпага весьма внушительного размера.

– А я тебе говорю, что я эту перевязь купил! – сказал мушкетёр. – И никакая герцогиня мне её не дарила! Хотя, признаться честно, за мои-то любовные подвиги десяток этих герцогинь мог бы подарить мне пол-Франции! Так-то, дорогой мой Арамис!