Мировая экономика - Денис Шевчук

Ответить на эти вопросы, продолжает Арон, невозможно, не обращаясь к историческим исследованиям: надо следить за ходом конкретных матчей, изменением приемов, многообразием техник и темпераментов. Социолог должен постоянно обращаться и к теории, и к истории. Если он не понимает логики игры, то он напрасно будет следить за действиями игроков и не сможет понять смысла тактического рисунка той или иной игры. В разделе, посвященном истории, Арон описывает характеристики мировой системы и ее подсистем, анализирует различные модели стратегии устрашения в ядерный век, прослеживает эволюцию дипломатии между двумя полюсами биполярного мира и в рамках каждого из них.

Наконец, в четвертой части, посвященной праксеологии, появляется еще один символический персонаж – арбитр. Как надо интерпретировать положения, записанные в правилах игры? Действительно ли в тех или иных условиях произошло нарушение правил? При этом, если арбитр «судит» игроков, то игроки и зрители, в свою очередь, молча или шумно, неизбежно «судят» самого судью, игроки одной команды «судят» как своих партнеров, так и соперников и т. д. Все эти суждения колеблются между оценкой эффективности («он хорошо сыграл»), оценкой наказания («он поступил согласно правилам») и оценкой спортивной морали («эта команда вела себя в соответствии с духом игры»). Даже в спорте не все, что не запрещено, является морально оправданным. Тем более это относится к международным отношениям. Их анализ так же не может ограничиваться только наблюдением и описанием, но требует суждений и оценок. Какая стратегия может считаться моральной и какая – разумной или рациональной? В чем состоят сильные и слабые стороны стремлений добиться мира путем установления господства закона? Каковы преимущества и недостатки попыток его достижения путем установления империи?

Как уже отмечалось, книга Арона «Мир и Война между нациями» сыграла и продолжает играть заметную роль в становлении и развитии французской научной школы, и в частности – социологии международных отношений. Разумеется, последователи его взглядов (Жан-Пьер Деррьеник, Робер Боск, Жак Унцингер и др.) учитывают, что многие из высказанных Ароном положений принадлежат своему времени. Впрочем, и сам он в своих мемуарах признает, что «наполовину не достиг своей цели», причем в значительной мере эта самокритика касается как раз социологического раздела, и в частности – конкретного приложения закономерностей и детерминант к анализу конкретных проблем. Однако само его понимание социологии международных отношений, и главное – обоснование необходимости ее развития, во многом сохранило свою актуальность и сегодня.

Разъясняя указанное понимание, Ж. – П. Деррьеник подчеркивает, что поскольку существует два основных подхода к анализу социальных отношений, постольку есть два типа социологии: детерминистская социология, продолжающая традицию Э. Дюркгейма, и социология действия, основывающаяся на подходах, разработанных М. Вебером. Разница между ними достаточно условна, т. к. акционализм не отрицает каузальности, а детерминизм тоже «субъективен», ибо является формулированием намерения исследователя. Его оправдание – в необходимом недоверии исследователя к суждениям изучаемых им людей. Конкретно же эта разница состоит в том, что социология действия исходит из существования причин особого рода, которые необходимо принимать во внимание. Эти причины – решения, то есть выбор между многими возможными событиями, который делается в зависимости от существующего состояния информации и особых критериев оценки. Социология международных отношений является социологией действия. Она исходит из того, что наиболее существенная черта фактов (вещей, событий) состоит в их наделенности значением (что связано с правилами интерпретации) и ценностью (связанной с критериями оценки). То и другое зависит от информации. Таким образом, в центре проблематики социологии международных отношений – понятие «решение». При этом она должна исходить из целей, которые преследуют люди (из их решений), а не из целей, которые они должны преследовать по мнению социолога (т. е. из интересов).

Что же касается второго течения во французской социологии международных отношений, то оно представлено так называемой полемологией, основные положения которой были заложены Гастоном Бутулем и находят отражение в работах таких исследователей, как Жан-Луи Аннекэн, Жак Фройнд, Люсьен Пуарье и др. В основе полемологии – комплексное изучение войн, конфликтов и других форм «коллективной агрессивности» с привлечением методов демографии, математики, биологии и других точных и естественных наук.

Основой полемологии, пишет Г. Бутуль, является динамическая социология. Последняя есть часть той науки, которая изучает вариации обществ, формы, которые они принимают, факторы, которые их обусловливают или им соответствуют, а также способы их воспроизводства. Отталкиваясь от положения Э. Дюркгейма о том, что социология – это «осмысленная определенным образом история», полемология исходит из того, что, во-первых, именно война породила историю, поскольку последняя началась исключительно как история вооруженных конфликтов. И мало вероятно, что история когда-либо полностью перестанет быть «историей войн». Во-вторых, война является главным фактором той коллективной имитации, или, иначе говоря, диалога и заимствования культур, которая играет такую значительную роль в социальных изменениях. Это, прежде всего, «насильственная имитация»: война не позволяет государствам и народам замыкаться в автаркии, в самоизоляции, поэтому она является наиболее энергичной и наиболее эффективной формой контакта цивилизаций. Но кроме того, это и «добровольная имитация», связанная с тем, что народы страстно заимствуют друг у друга виды вооружений, способы ведения войн и т. п. – вплоть до моды на военную униформу. В-третьих, войны являются двигателем технического прогресса: так, стимулом к освоению римлянами искусства навигации и кораблестроения стало стремление разрушить Карфаген. И в наши дни все нации продолжают истощать себя в погоне за новыми техническими средствами и методами разрушения, беспардонно копируя в этом друг друга. Наконец, в-четвертых, война представляет собой самую заметную из всех мыслимых переходных форм в социальной жизни. Она является результатом и источником как нарушения, так и восстановления равновесия.

Полемология должна избегать политического и юридического подхода, помня о том, что «политика – враг социологии», которую она постоянно пытается подчинить себе, сделать ее своей служанкой – наподобие того, как в средние века это делала теология по отношению к философии. Поэтому полемология фактически не может изучать текущие конфликты, и следовательно, главным для нее является исторический подход.