Ист-Линн - Эллен Вуд

Для проведения концерта выбрали здание крытого рынка в ратуше. Многие более важные города, чем Вест-Линн, не могли бы похвастаться таким прекрасным в акустическом отношении залом.

Барбара Гэр также мечтала попасть на концерт, но миссис Гэр чувствовала себя слишком слабой для того, чтобы сопровождать ее, и потому было решено, что девушка отправится туда вместе с судьей Гэром, а по дороге они зайдут за Арчибальдом и Корнелией. Хотели нанять карету, но Корнелия воспротивилась этому. Вечер выдался чудесный, и Барбара была не прочь идти рядом с мистером Карлайлем.

— Почему вы теперь так редко у нас бываете? — спросила она Арчибальда.

— В последнее время я был занят. Граф очень болен и страшно скучает по вечерам, я навещал его. Впрочем, в субботу они уезжают…

— Вчера вечером, — заметила Барбара, стараясь подавить волнение, — говорили, что если бы Изабелла Вэн не принадлежала к такому знатному роду, то можно было бы подумать, будто вы за ней ухаживаете.

— Вот как! — отозвался мистер Карлайль. — Меня удивляет только одно, Барбара: что вы повторяете такой вздор.

— Это говорят другие, а не я…

Едва она договорила эту фразу, как они уже очутились перед залом ратуши. У входа собралась целая толпа. На некотором расстоянии от других экипажей стояла аристократическая карета лорда Моунт-Сиверна.

— Леди Изабелла сидит в карете! — воскликнула Барбара, проходя мимо.

Мистер Карлайль не мог понять, почему девушка в карете совершенно одна. Извинившись перед Барбарой, он покинул ее на несколько минут и отправился к экипажу Изабеллы. Заметив его, она выглянула из окна кареты и объяснила, что дожидается миссис Дучи.

— Но где же граф? — спросил Арчибальд.

— Разве вы не знаете, что он болен? — удивилась Изабелла.

— Болен?

— Да, сегодня в пять часов утра мы посылали за доктором, и он не покидал его ни на минуту. Отец просил меня передать вам, что желает вас видеть.

Пожав руку Изабеллы, Арчибальд поспешил к Барбаре, с нетерпением дожидавшейся его, и они оба поднялись по лестнице. В эту минуту раздался стук кареты. Толпа отхлынула, и Барбара, оглянувшись назад, увидела достопочтенную миссис Дучи с двумя дочерьми и Изабеллой. Мистер Кэн проводил их к местам в первом ряду возле оркестра.

То же чудесное видение, показавшееся ослепительным лорду Моунт-Сиверну, поразило своим блеском и красотой всех зрителей. И только дочери миссис Дучи, отличавшиеся самой заурядной внешностью, одетые в темные шелковые платья, вытянули свои и без того длинные носы, а их достопочтенная мамаша тяжело вздохнула:

— Нужно пожалеть бедную сироту. Некому объяснить ей, как следует одеваться.

Этот концерт, как, впрочем, все провинциальные концерты, тянулся очень долго. Прошло уже довольно много времени, когда напудренный лакей лорда Моунт-Сиверна в ливрее и шелковых чулках поднялся по лестнице и, раскланявшись, попросил у стоявших возле дверей джентльменов позволения пройти. Остановившись при входе, он долго блуждал беспокойным взглядом по зале, прежде чем заметил мистера Карлайля.

— Позвольте вас спросить, сэр, — обратился он вежливо к Арчибальду, — не знаете ли вы, где сидит моя леди?

— На другом конце залы, возле оркестра.

— Я, право, не знаю, как мне пробраться к ней через эту толпу, — посетовал слуга. — А мне необходимо предупредить миледи, что милорду стало гораздо хуже.

— Я сам позову ее, — сказал мистер Карлайль.

Недовольный шепот послышался среди зрителей, когда Арчибальд, не обращая ни на что внимания, начал пробираться к леди Изабелле.

— А я уж думала, что вы не придете поговорить сомной, — сказала ему девушка. — Какой славный зал! Мне так весело!

— Зал прекрасный! — согласился Карлайль, размышляя о том, как сообщить девушке грустное известие. — Лорд Моунт-Сиверн чувствует себя не очень хорошо, — прошептал он, наклонившись к ней, — он прислал за вами карету.

Изабелла сразу же встала и, объяснившись с миссис Дучи, взяла мистера Карлайля под руку. Присутствовавшие с удивлением посмотрели на удаляющуюся пару. Вскоре Изабелла в сопровождении Арчибальда уже спускалась по лестнице. Карета подъехала к подъезду, и лакей тотчас отворил дверцу. Садясь в экипаж, Изабелла обратилась к мистеру Карлайлю с вопросом:

— Отцу совсем плохо?

— Да, миледи, но думают, что он доживет до утра.

Пронзительный крик вырвался из груди девушки. Боясь упасть, она невольно ухватилась за руку мистера Карлайля.

— Умоляю вас, успокойтесь. Быть может, все закончится благополучно.

— Не могли бы вы поехать со мной? — спросила Изабелла.

— Конечно, я не позволю вам ехать одной.

С этими словами он затворил дверцу кареты и сел рядом с кучером.

— Ну, теперь гони, не жалей лошадей, — приказал мистер Карлайль кучеру. — Иначе леди Изабелле станет совсем плохо от беспокойства.

— А завтра ей, бедняжке, будет еще хуже, — отозвался кучер. — Я служу у них уже пятнадцать лет, сэр, она на моих глазах выросла. Бедный граф!

— Такие приступы случались с ним уже не раз, — заметил Карлайль. — Возможно, все еще кончится хорошо.

— Да, сэр, но этот приступ не такой, как все другие. И потом эти летучие мыши, — прибавил кучер таинственным голосом, — не предвещают ничего хорошего. Это верный знак, что в доме будет покойник.

— Какие еще летучие мыши? — спросил Карлайль.

— После того как мы отвезли леди Изабеллу на концерт и вернулись назад, меня сразу же вызвала наша ключница миссис Мейсон. Когда я вошел в библиотеку, она сидела в кресле, облокотившись на подоконник. «Что это вам вздумалось открыть окно? — удивился я. — На улице мороз». — «Подойдите сюда и посмотрите сами», — ответила она мне резко. Я подошел к окну. Никогда за всю свою жизнь, сэр, я не видел ничего подобного. Летучие мыши носились тучами. Все они хлопали крыльями, бились о стекла и подлетали так близко, что задели бы нас, если бы мы не захлопнули окно. Вскоре после этого, сэр, в доме начался переполох. Милорд почувствовал себя очень дурно, и доктор сказал, что подагра дошла до желудка и угрожает сердцу.

— Но может случиться так, — настаивал мистер Карлайль, — что, несмотря на подагру и летучих мышей, граф все-таки оправится.

Кучер только покачал головой и, круто повернув лошадей, въехал в ворота замка. Через несколько секунд карета остановилась у подъезда, и миссис Мейсон вышла навстречу леди Изабелле. Мистер Карлайль помог девушке выйти из кареты. Она побежала в комнату отца, а Карлайль отвел ключницу в сторону и спросил:

— Есть ли какая-нибудь надежда?

— Ни малейшей, сэр, он умирает.

Граф лежал без памяти и никого не узнавал. Смерть уже наложила на его лицо свою печать. Леди Изабелла не проронила ни одной слезы, но внутренне содрогалась при одной мысли о смерти отца.

— Неужели ему не станет лучше? — шепнула она на ухо доктору.

— Надежды мало, — признал доктор.

В эту минуту в комнату вошел мистер Карлайль. Ему также бросилось в глаза мертвенное лицо лорда Моунт-Сиверна, и он решил расспросить доктора об истинном положении дел. Заметив, что оба хотят удалиться, леди Изабелла приблизилась к Арчибальду.

— Не уходите! Когда он проснется, ему будет очень приятно увидеть вас. Он ведь так вас любит!

— Я вовсе не собирался уходить, леди Изабелла.

Грум, посланный за докторами, вернулся и привез еще троих. Когда осмотр был закончен, Изабелла спросила, есть ли хоть какая-нибудь надежда помочь ее отцу. Врачи переглянулись, но никто из них не решался ответить.

— Не молчите же! — воскликнула девушка. — Скажите мне правду! Я его единственная дочь!

Доктора решили удалить девушку из комнаты графа, так как приближалась страшная агония. После долгих уговоров Изабелла ушла в библиотеку. Она подошла к огромному камину, в котором горел яркий огонь, и прислонилась горячим лбом к мраморной доске.

— Мистер Карлайль, — позвала она, не поднимая головы.

— Я здесь, — отозвался молодой человек, последовавший за ней в библиотеку, — что я могу для вас сделать?

— Вы видите, что я покорилась вашим увещеваниям, покинула комнату отца, но теперь вы должны приходить сюда и сообщать мне, в каком он состоянии.

— Ваше желание будет исполнено, — ответил Карлайль, поспешно выходя из библиотеки и оставляя леди Изабеллу вдвоем с еегорничной.

К утру девушка встревожилась еще сильнее. Арчибальд приносил ей известия из комнаты больного, но он, разумеется, смягчал факты. Изабелла не могла понять, почему ее не пускают к отцу, и, потеряв терпение, чуть было не поссорилась с мистером Карлайлем.

— Что я вам сделала? — восклицала она с горечью, стараясь сдержать душившие ее рыдания. — Почему вы так жестоко поступаете со мной? Я сижу здесь, словно в заключении. По вашей милости эта томительная ночь показалась мне в десять раз длиннее. Послушайте, когда умирал ваш отец, вас разве не пускали в его комнату?