Архитектура и искусство глазами минералога - Валентин Вахрушев

Широко применен мрамор — традиционный декоративно-облицовочный материал. Гости Минска с этим камнем встречаются сразу же при входе в железнодорожный вокзал. Восьмиугольные и спаренные четырехугольные колонны, стены, порталы облицованы светлосерыми и розовыми мраморными плитами. Мрамор в сочетании с красным порфировидным гранитом украшает вестибюль здания Президиума АН БССР, фойе и колонны кинотеатра «Октябрь». Кстати, во внешней отделке кинотеатра «Октябрь» использован красивый ноздреватый вулканический туф — гость из Армении. Дворец искусств по ул. Козлова (1973 год, архитекторы С. Мусинский и Н. Кравкова) — это настоящий мраморный дворец. Колоннада, украшающая фасад здания, колонны и полуколонны в выставочных залах, стены, пол вестибюля, пролеты лестничных площадок — всюду белый мрамор с крапленными темными точками, штрихами, полосками органического вещества. Мемориальные и памятные доски, установленные на исторических зданиях города, тоже, как правило, изготовлены из белого мрамора.

Лабрадориту в художественно-архитектурных памятниках и ансамблях Минска принадлежит особое место. Необыкновенные декоративные свойства этого камня полно, ярко раскрыты в облицовке постамента величественного памятника В. И. Ленину у Дома Правительства (1954 год, скульптор М. Манизер, архитектор И. Лангбард). Плиты лабрадорита уложены у подножий монумента Победы (площадь Победы, 1954 год, архитекторы Г. В. Заборский и В. А. Король) и у памятника Ф. Э. Дзержинскому в сквере по ул. Комсомольской (1954 год, скульптор З. Азгур). Мемориальный знак в Центральном сквере на месте казни немецкими оккупантами участников Минского коммунистического подполья (1979 год, скульптор А. Аникейчик, архитектор Л. Левин) — до чего же он прост: две отполированные плиты лабрадорита с отпечатками босых ног и обрывками колючей проволоки. И стоишь пораженный страшной картиной казни людей за то, что любили свою землю, не пожелали сменить свободу на рабство. Из глубин черного камня то здесь, то там вечным огнем полыхают кристаллы полевого шпата. Невольно вспоминается крылатая фраза А. Е. Ферсмана: «И камни говорят». Но камни Минска, мрамор Хатыни, сожженной немецкими карателями вместе со всеми ее жителями, гранитные плиты Пискаревского кладбища в Ленинграде — они как набат: положите конец ядерному безумию, люди планеты хотят жить в мире!

Камень-валун

Валун хоть и камень, но камень вовсе не бросовый.

Многим знакомы округлые гладко отполированные либо нарезанные старческими морщинами и покрытые седым мохом камни. В северных областях европейской части Советского Союза их можно встретить повсюду — на пашне и на лесной пожне, в таежной глуши и в долинах больших и малых рек. Это ледниковые валуны.

Ученые достоверно установили, что в четвертичный период истории нашей планеты примерно миллион лет тому назад большая часть Европы была покрыта мощным ледниковым панцирем. Центр оледенения находился на Скандинавском полуострове. Ледник, двигаясь оттуда на юг, тащил огромную массу песка, гравия и больших глыб скальных пород, чтобы после отступления оставить их как свидетельство былого оледенения.

В детстве в летнюю пору я подолгу бывал в царстве разноцветных валунов, их скромной, потаенной красоты. Они украшали неяркий, но по-своему удивительный ландшафт родного мне Севера. В те далекие времена я был твердо убежден, что валун — бросовый камень. Разве что мужик положит его под окладное бревно пятистенной бревенчатой избы, да крестьянка с его помощью в деревянных ушатах нагреет воду для бани. Еще в тридцатых годах такой способ приготовления горячей воды был широко распространен в деревнях русского Севера. Помню, как меня, семилетнего мальчишку, учила мать: темный гладкий камень годится, а вот это — гнилой камень, дресвяник, его не бери. Докрасна нагретый в каменной кладке бани, а затем брошенный в холодную воду, он с треском рассыпался в дресву. Так был дан мне первый урок но петрографии. Позднее, будучи студентом геолого-почвенного факультета Ленинградского университета, я узнал, что это был гранит-рапакиви, что в переводе с финского действительно означает «гнилой камень».

Кровная связь камня-валуна с родной природой великолепно, нередко поэтически, сказочно раскрыта в русской пейзажной живописи. Навсегда остается в нашей памяти поросший травой забвения «вещий камень» в картине В. М. Васнецова «Витязь на распутье» (1882 год) с былинными словами:

На леву ехати — богатому быть,

На праву ехати — женатому быть,

Как прямо ехати — живу не бывать,—

Нет пути ни прохожему, ни проезжему, ни пролетному.

…Или сказочная Аленушка, приютившаяся у заросшего омута на одиноком холодном ледниковом валуне, словно разделяя с ним свою горькую судьбину.

Валуны — у А. К. Саврасова в картине «Вид в окрестностях Ораниенбаума» (1854 год), И. И. Шишкина «Лесные дали» (1884 год), «Корабельная роща» (1898 год). «Лесные дали» — эпическое изображение ледникового увалистого рельефа с относительно невысокими водоразделами, с легкой дымкой тумана, смягчающего резкость очертании. Шишкинский пейзаж не сочиненный, а почти целиком перенесен с русской природы на большое полотно.

Московский Кремль. Как это ни удивительно, но мастерами-реставраторами всего лишь полтора десятка лет назад было установлено, что знакомые нам стены и башни красного кирпича покоятся на мощном фундаменте из хорошо сохранившихся свай, на которых установлены валуны-монолиты, достигающие метра в диаметре. Ученые считают, что это остатки некогда разобранного более древнего белокаменного Кремля.

Многое могут поведать седые камни островных крепостей — Орешка (впоследствии Нотебург и Шлиссельбург, ныне — Петрокрепость), Корелы (с 1948 года Приозерск), Соловецкого монастыря — о героическом прошлом родины, о высоком мастерстве древних архитекторов и строителей.

Орешек — небольшой остров в истоке Невы. Здесь новгородцы в 1323 году заложили деревянный, а в 1352 году «град каменный Орешек», который должен был закрепить за Русью бассейн Невы и положить предел шведской экспансии в Новгородской земле. 12 августа 1323 года в только что построенном Орешке послы шведского короля заключили «вечный мир» с Новгородом и князем Юрием Даниловичем. Договор этот дошел до нас. Позднее шведы неоднократно нарушали «вечный мир» (например, в 1348 и 1411 годах), вторгаясь в новгородские земли, но раз за разом терпели поражения. Установленная договором новгородско-шведская граница оставалась незыблемой.

Остатки древнейшей русской каменной твердыни из крупных и мелких валунов, сложенных насухо или на известковом растворе, обнаружены во время раскопок в 1969–1970 годах. В настоящее время крепость Орешек восстанавливается как уникальный музей. Внутри крепостного вала находятся холм над могилой воинов, погибших при штурме Нотебурга (шведское название Орешка) в 1702 году; памятник революционерам, сложившим свои головы в борьбе с царским самодержавием. На крепостной стене — мемориальная доска, сообщающая о казни здесь в 1887 году Александра Ульянова.

Святое место музея — руины бывшего Иоанновского собора, на колокольне которого во время 500-дневной героической обороны Орешка во время Великой Отечественной войны развевался красный флаг. На латунной доске, навечно врезанной в один из пустых оконных проемов собора, начертаны слова клятвы: «Мы, бойцы крепости Орешек, клянемся защищать ее до последнего. Никто из нас при любых обстоятельствах не покинет ее. Увольняются с острова больные и раненые, навсегда — погибшие. Будем стоять здесь до конца».

Горстка людей гарнизона крепости, отрезанной со всех сторон от суши, сдержала свою клятву. Именно здесь, перед островом было остановлено фашистское нашествие, и это не позволило полностью отрезать Ленинград от Большой земли.

Другая островная крепость новгородцев — Корелы (с 1948 года город Приозерск), сыгравшая в XIV — начале XVII века важную роль в обороне северных рубежей страны от экспансии шведов. По летописному сообщению, в 1364 году на месте сгоревшего от пожара деревянного Корельского городка посадник Яков поставил каменную башню. Позднее, в XVI веке, камень широко использовался при сооружении куртин (земляных оборонительных валов, укрепленных валунами), бастионов и башен. Среди последних выделяется массивная двухъярусная Круглая башня. Она была построена не русскими, а шведами в 1582–1585 годах, в период первого захвата ими крепости, и памятна тем, что служила в конце XVIII века местом заточения семьи Емельяна Пугачева.

Соловецкий монастырь — поистине «валунная» крепость. Мощные крепостные стены (высотой 8—11, толщиной 4–6 метров), тяжелые, приземистые башни сложены из огромных валунов диаметром до 5 метров. Надо отдать должное Савватию и Герману — монахам-отшельникам из Кирилло-Белозерского монастыря, заложившим в 1430 году скит на одном из островов студеного моря и особенно могучему таланту русского зодчего монаха Трифона Кологривова и мастерству безвестных строителей, создавших в 1582–1621 годах в глухих местах под низким хмурым северным небом «град каменный» — памятник монументальной архитектуры Беломорья. В XVI–XVII веках Соловецкий монастырь не раз отбивал нападения ливонцев и шведов. Защитники заполярной твердыни «не посрамили ни русской земли, ни русского имени» и во время Крымской войны в 1854 году, когда она была атакована английской эскадрой. После безуспешного двухдневного артиллерийского обстрела (6 и 7 июля) корабли вынуждены были уйти в море. Соловецкий монастырь-крепость в прошлом был очень крепким орешком для охотников до чужой земли, и в этом в немалой степени «повинен» богатырский по своей прочности камень-валун.